У жены под кроватью - Людмила Милевская

— Да что же он не спит, ваш Ваня!

— Не знаю, — растерялась Липочка. — Я приняла к тому все меры.

Не дождавшись ответа жены, Иван Семенович поднялся с постели и пошлепал в кухню. Роман, услышав его шаги, заметался:

— Куда мне? Куда мне деваться?

Прятаться было абсолютно некуда: Роман велик — шкафы малы — стол без скатерти в центре кухни на высоких ножках. А шаги катастрофически приближались.

— Делать нечего, — горько вздохнул Роман и, махнув рукой, полез под Липочкину ночную рубашку.

— Что вы творите? — испугалась она, оказывая вялое сопротивление.

— А куда еще мне прятаться? — возмутился Роман. — Ваша рубашка пышная и опускается до самого пола. Надеюсь, вы придумаете как выпроводить с кухни своего непоседу-Ваню.

Ответить ему Липочка не успела, на пороге вырос Желтухин.

Глава 12

Иван Семенович вырос на пороге кухни и строго спросил:

— Солнышко, почему ты не спишь?

Липочка стояла не жива не мертва. Не в силах вымолвить ни слова, она беспомощно покосилась на стол, где царила салатница, и обреченно подумала: “Теперь я точно пропала!”

Но дело обстояло совсем не так. Источающая ароматный парок салатница, до краев наполненная живительной манной кашей, подействовала на Желтухина, как сигнал трубы на кавалерийского коня: он взбодрился. Взбодрился и, отбросив вопросы, закричал:

— Солнышко, ты гений! Это то, что мне больше таблеток нужно!

И метнулся к столу. Слопав кашу в один присест, Иван Семенович сытно рыгнул, довольно крякнул и, вставая из-за стола, сообщил:

— А теперь можно и поспать.

— Спокойной ночи, — прошелестела Липочка, изумленно глядя в удаляющуюся спину мужа.

На этот раз Желтухин заснул, едва коснувшись небритой щекой подушки. И спал уже не тем субтильным таблеточным сном, какой даровала ему фармацевты, а сном богатырским, замешанным на масляной манной каше. Каши этой немеряно было теперь в Желтухинском нутре. От нее опускалась в самый низ живота могучая мужеская сила. Силу эту Иван Семенович чувствовал даже сквозь сон, отчего радостно строил планы на будущее: “Эх, покажу! Завтра всем покажу! Завтра всех оприходую!”

Тем временем, лишенный всяческого оптимизма Роман, грустно покинул недра Липочкиной ночнушки. С ужасом обнаружив едва ли не вылизанную Желтухиным салатницу, он с тоскливой надеждой воззрился на Липочку. Та, удрученно качая лохматой головкой, виновато сообщила:

— Больше нет ни капли. Пустая кастрюля.

— Горе мне горе! — убился Роман. — Злостное преследует меня невезение!

Страшась прогневить Всевышнего и Судьбу, Липочка возразила:

— Господь с вами, Роман, грех вам жаловаться на невезение. Когда мой Ваня на кухню зашел, я думала, что попались мы оба. А видите вышло все как удачно: мой Ваня вас не заметил.

— Это единственное мое счастье, — вздохнул Роман, с унынием глядя на пустую салатницу.

Увидев его безграничное отчаяние, Липочка решилась на крайность и предложила:

— Ну хотите, я новой каши сварю?

Он только махнул рукой и, горько отворачиваясь от салатницы, бросил:

— Некогда. Скоро рассвет.

— Тогда я вам дам бутербродов.

— Дайте хоть что-то, пока я не начал грызть кухонный стол, — взмолился Роман.

Наевшись черствого хлеба и заветренной колбасы с сыром, похожим на мыло, он скромно поблагодарил Липочку и попросил:

— Сходите в спальню и проверьте достаточно ли крепко спит ваш Ваня.

Она сходила и, вернувшись, сообщила:

— Спит, как быков продавши.

— Тогда за дело, — скомандовал Роман, решительно устремляясь на балкон.

Пугая и одновременно восхищая своей ловкостью Липочку, он легко перебрался через ограду и спрыгнул во владениях Глаши. Спрыгнул, повозился и взвыл.

— Что там еще не так? — прошептала Липочка.

— Бандита найти не могу.

— Может вам принести фонарик?

Роман взбеленился:

— Какой, к черту, фонарик, уже видно, как днем. Вы бы еще до обеда своего Ваню моей кашей кормили.

— Сами же знаете, что я не виновата, и сами же меня обвиняете, — обиделась Липочка.

Но Роману было не до ее обид: он уже покидал балкон Глаши, перебираясь в Желтухинские владения.

— Нам капут, — покрываясь испариной, сообщил Роман, спрыгивая с перил, — нет нигде этого гребаного бандита.

“Он ругается? — удивилась Липочка. — Значит действительно плохи наши дела”.

— Вы хорошо искали? — цепенея, спросила она.

Роман, уже совершенно собой не владея, закричал:

— Хорошо ли я искал?! Где?! На узком балконе?! Здоровенного бандита?! Вы что, издеваетесь надо мной?!

Липочка испуганно замахала руками:

— Тише вы! Тише! Разбудите Ваню!

Но Романа это не остановило.

— И очень хорошо, — не понижая голоса, с яростью сообщил он. — Разбужу! Сам его разбужу и скажу вашему Ване какой он козел! И сам он козел! И жена его коза! И весь род ваш козлиный, черти вас раздери! Во я вляпался! Вляпался с вашими трупами по самые уши!

Здесь бы Липочке и оскорбиться, но (сами понимаете) ей было не до обид. В трех метрах, отделенный от скандала лишь окном да балконной дверью, спал Ваня. И насколько крепко он спал, одному богу было известно. Охваченная ужасом Липочка упала на колени и в голос взмолилась:

— Замолчите, не губите меня! Если Ваня проснется, я пропала!

Ее вопль пронял Романа. Он замолчал, приоткрыл балконную дверь, высунул голову в комнату, покосился на спящего Желтухина и на цыпочках проследовал в кухню.

Липочка посеменила за ним.

— Что же нам делать? — растерянно спросила она, присаживаясь к кухонному столу и стыдливо поправляя ночную рубашку.

Надеть халат она не решалась, поскольку Ване, проснись он, трудно было бы объяснить почему жена не только не спит, но и спать не собирается, а разгуливает среди ночи по квартире в домашнем халате.

— Что делать? — повторил Липочкин вопрос Роман и принял неожиданное решение: — Глафире надо звонить. Возможно она обнаружила труп и уже вызвала милицию, пока мы тут Ваню кашами кормили.

Липочка схватилась за голову:

— Какой ужас!

— И я о том, — согласился с ней Роман и добавил: — Жрать-то я по-черному хотел. Но вернемся к трупу, — продолжил он: — Раз труп пропал, значит Глафира дома. Или она, или ее муж. Берите телефон и звоните.

Липочка глянула на часы и растерялась:

— Как же звонить, когда на часах без пятнадцати пять?

— Согласен, разумней дождаться утра, но, с другой стороны, если она вызывала милицию и милиция приходила, то могли вы случайно услышать?

— Могла.

— А, услышав, могли поинтересоваться как у подруги дела. Разве не так?

— Так, — согласилась Липочка.

Она поняла, что ему не терпится выяснить куда делся труп бандита. Ей и самой не терпелось. Она еще раз глянула на часы и сказала:

— Не надо звонить. Сразу к Глаше пойду.

Роман насторожился:

— А что ей скажете, если она спросит?

— Обязательно спросит, — заверила Липочка. — Как не спросить, если я среди ночи вдруг к ней захожу. Вот только будить Глашу опасно, очень этого не любит она. Начнет ругаться…

— Черт с ней, пусть ругается, — отмахнулся Роман. — Что вы ей скажете? Почему разбудили?

Липочка схватилась за живот:

— Колики началась — скажу. Глаша поверит. У меня было такое однажды, когда я пирожными объелась. А у Глаши все желудочно-кишечные лекарства в аптечке есть. Ее муж частенько животом болеет.

Такое объяснение удовлетворило Романа. Он кивнул Липочке на дверь:

— Идите.

И бедняжка прямо в чем была в том и пошла. Втянув голову в плечи, выползла в ночнушке на лестничную площадку, у Глашиной двери нерешительно остановилась и струхнула. Липочке казалось, что у нее на лбу крупными буквами выступило все: и про Романа, и про труп. Впрочем, про Романа она уже не боялась, только про труп.

“Как буду выкручиваться?” — горестно подумала Липочка и (о чудо!) услышала вопли из квартиры Пончиковых. С этого момента все как по маслу пошло: Липочка утопила кнопку звонка, Глафира открыла дверь и без всяких вопросов бросилась на шею подруге.

— Он в могилу меня сведет, этот урод! — зарыдала она, начиная излагать свою повесть прямо в прихожей.

— Что случилось? — испугалась Липочка.

— Что случилось?

Глафира оттолкнула подругу и приняла воинственную позу: подбородок вверх, ноги на ширине плеч, руки в бока.

— Пончиков, сволочь, устроил скандал! — бодро сообщила она.

Тут только Липочка заметила, что лицо подруги “украшено” изумительным фингалом, ярко расцветшим под правым глазом — Пончиков был левша.

— Глаша, да что же у вас случилось? — хватаясь за сердце, воскликнула Липочка.

Но Глаша ответить не успела: ответил сам Пончиков.

— У-у, проститутка! — пьяно проревел он из комнат. — Наставила мне рога! Мужу родному рога наставила! До чего дожил! Я рогоносец! Ро-го-но-сец!!!