Дахштайн - Макс Юлия

– Высади меня, пожалуйста, у вагончика гримера. Время поджимает, – попросила Элишка, когда мы прибыли на место.

Она потянулась ко мне в поцелуе. Я напрягся и сделал над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Каким-то образом всего за одно утро мое увлечение этой девушкой немного остыло. Я быстро мазнул губами по ее щеке и выразительно посмотрел на часы, горящие на приборной панели.

– До встречи.

Припарковавшись, в недоумении глянул на экран мобильного. Фил до сих пор не звонил. Я набрал номер Митсона, но оператор безразличным голосом сообщил, что абонент недоступен. Может, друг уже на съемочной площадке и я зря волнуюсь?

Машину я оставил недалеко от Иерусалимской синагоги. Ближе к вокзалу свободных парковочных мест не оказалось, а площадь для авто киношников уже забили под завязку. Я сделал круг и ступил на «аллею кошмаров», как называли ее местные. Парковая зона с дорогой, ведущей к главному железнодорожному вокзалу, напоминала мне сцену из фильма «Один дома», когда Кевин забрел в Центральный Парк ночью. В детстве я спорил с другом, доказывая, что фильм на самом деле грустный, учитывая, что мальчика забыли родители, а братья с сестрами не испытывали к нему особой любви. Так вот, в Праге было такое место. В любое время суток здесь собирались наркоманы и нищие. Они теснились на лавочках, сидели под деревьями. Вонь стояла настолько сильная, что мои глаза заслезились, будто я свалился в канализационный люк.

Добравшись до места съемок, я смог, наконец, нормально вдохнуть.

– Дэниэль! Где Филипп? Никто не может ему дозвониться! – напал на меня главный.

– Я без понятия, сэр. – Мой пульс ускорился, словно в преддверии чего-то плохого. Хотя что плохого могло произойти с другом?

– Неприятно это признавать, но сегодня он незаменим. Несколько ассистентов заболели, один уехал в отпуск, и я рассчитывал на вас двоих!

– Я понимаю. Послать кого-то к нему на квартиру?

– Естественно! Пусть из-под земли мне его достанут. И топай работать, нам нужна мизансцена.

На съемочной площадке стоял гул. Провода, аппаратура, вагончики с костюмами и гримерами. Улицы рядом, огражденные знаками mimo film[14], запрещающими въезд. Погода благоволила нам, дарила тепло, неожиданное поздней осенью. Но мы ждали исполнения прогноза пражских синоптиков после обеда. Я работал с актерами, снимая нужные сцены за несколько дублей. Так время подошло к обеду.

– Дэн, его нет в квартире, – вернулся запыхавшийся ассистент.

Да, съездить из центра Праги на край города в утренний час пик стоит уймы времени и нервных клеток.

– Как нет? – возникло ощущение, будто в живот вползла скользкая змея и свернулась там тяжелым клубком.

– Так. Я взял запасные ключи на киностудии на всякий случай. Квартира пуста. У меня сложилось впечатление, будто он и не ночевал там.

Я судорожно достал мобильный.

– Можешь не пробовать. Я звонил раз сто, наверное. Он отключен.

Пальцы все равно нажали на вызов, чтобы убедиться в том, что ассистент прав.

– Знаешь девушек, у кого он мог заночевать?

Я помотал головой. Если записывать всех его пассий-однодневок, понадобился бы отдельный талмуд.

Ассистент тяжело выдохнул.

– Что ж. Будем надеяться, что он просто загулял. Дело-то молодое. Пойду испытаю на себе гнев главного.

– Ладно.

– Тебе сегодня предстоит вкалывать за двоих.

Он похлопал меня по плечу и отправил на обед. Я пошел в кафе «Славия». Сел возле широких окон с видом на Народный театр и Влтаву. Огромный звездно-голубой купол здания венчала золотая корона. Двумя колесницами с неистовыми лошадьми управляли отлитые из бронзы крылатые статуи Победы на крыше Divadlo[15]. Они выглядели живыми и готовыми вот-вот помчаться по небу галопом.

Благодаря наследству Фауста я чувствовал родство, некую причастность к истории Праги. Эта причастность мне нравилась. Она наполняла ощущением важности, значимости жизни.

На город надвинулись тучи. А потом пришел он. Я не спешил назад, желая увидеть его в действии. Ртутная дымка наползала неспешно, даже лениво. Она делала очертания шпилей призрачными. Я расплатился и вышел, остановившись, чтобы досмотреть. Туман, наконец, сожрал мост, и реку, и все, что по ту сторону, вызывая безотчетный восторг. Пора снимать!

Я пытался унять кусающую змею волнения у себя в желудке, но даже после обеда она не исчезла. Я набирал номер Фила, надеясь, что вот сейчас он точно ответит, но нет.

Так я проработал до самого вечера, забыв обо всем, полностью отдавшись процессу. Но когда главный объявил конец съемок на сегодня, тут же вернулся мыслями к другу.

– Дэн, я сегодня домой, – громко объявила Элишка перед уставшей группой и обняла меня, словно мы давно стали парой.

Порез на руке снова начал саднить, словно отреагировав на ее близкое присутствие. Ведь до встречи с Элишкой вчера в кофейне его не было. Я выдавил улыбку, отстраняясь первым. Она, скорее всего, заметила мою неискренность, я не особо умел врать.

– Что случилось? Ты странный.

Я потер уставшие глаза и коротко сообщил:

– Фил не явился на работу и не отвечает. Волнуюсь.

Элишка беззаботно махнула рукой, всем видом показывая, что ничего такого пропажа Митсона не означает.

– Он мог загулять, – предположила она, и я почувствовал, как к моим щекам прилила кровь от злости. – Поедешь к нему?

– Да. До завтра.

Не успел я сесть в машину, как телефон в кармане штанов разразился входящим. Номер был мне незнаком.

– Слушаю.

– Дэн, это я, Фил! Помоги! Меня схватили и держат на старом складе за городом. Они говорят, что ты должен дать свое согласие на что-то. Друг, мне страшно. Сделай то, что им нужно, прошу тебя!

Его голос звучал надломленно.

Глава 7

Amicus certus in re incerta cernitur.

Надежный друг познается в ненадежном деле.

Дэн

– Фил! Где ты? Скажи адрес! – кажется, я прокричал это. Сжимал мобильный потной рукой, а вторую стискивал в кулак, до боли вдавливая короткие ногти в порез на коже. На другом конце послышался шорох: видимо, трубку взял один из похитителей, потому что следом донеслось:

– Мистер Чейз, если хотите увидеть вашего друга живым – записывайте адрес. – Я судорожно зашарил по карманам в поиске карандаша, который оставил там со съемок, а голос на другом конце размеренно диктовал и так же спокойно добавил: – Полицию не беспокойте. Уверен, мы решим все сами. Хочу напомнить: у вас не так много времени.

Абонент отключился. От убийственного тона невидимого собеседника у меня задрожали руки, уж лучше бы он кричал. Люди с таким голосом могут расчетливо выстрелить в соседку просто потому, что она не в подходящий момент вышла из дому. Я застыл. Хотелось орать от бессилия. За несколько дней моя жизнь превратилась в плохой фильм. Я не сомневался, похищение – дело рук тех двоих из Ордена, которые угрожали, бесцеремонно явившись в мой дом. Что делать? Изобразить согласие или звонить в полицию? Я задушил внезапно возникшую подлую мысль на время махнуть рукой на Фила и разобраться сначала с наследством. Ну не убьют же его, в самом деле? Они, вроде, за своего Бога радеют, значит, не могут совершать плохие вещи. А похищать людей, значит, хорошо?

Я спорил с совестью, точно псих, пока садился в машину. Чертыхнувшись, снял куртку, чтобы бросить ее на заднее сиденье, и помчался спасать друга. Указанный склад за Прагой не выглядел заброшенным. Едва я приблизился, как тихо механически зажужжали камеры по обе стороны от ржавых ворот. Теперь они угрожающе светили на меня красными огоньками. Снаружи склад ветхий, готовый вот-вот испустить дух. Едва переступив порог, я оказался в помещении, которое напоминало двухъярусный ангар для тренировок спецназа. Внутри горели мощные лампы, освещая черные грузовики и мини-автобусы в дальнем углу. С другой стороны высилось сооружение для тренировок. На стенах висело оружие. Автоматы, пистолеты, а рядом, как ни странно, хищно поблескивали сабли, мечи и секиры. Зачем церковному Ордену тренированные воины?