Губитель женщин - Аманда Маккейб

- Я… спасибо, лорд Уэствуд. Да, мне помнится, вы говорили, что я напоминаю вам Афину.

- Я нисколько бы не удивился, если бы вы прямо сейчас повели нас на битву против спартанцев.

Каллиопа нервно рассмеялась:

- Сомневаюсь, что сумела бы. Сама Афина растерялась бы в такой толпе. А я даже сестру никак не могу отыскать. Так что богиня из меня никудышная.

- Может быть, она пошла взглянуть на Артемиду? - предположил он.

- Но ведь Алебастровая Богиня спрятана. Герцог сказал, что покажет ее только в конце бала.

- Ах да, вы же беседовали с нашим печально знаменитым хозяином.

- Да, я недолго разговаривала с ним. Там, около Дафны… - Каллиопа запнулась, снова вспомнив, как герцог гладил холодную щеку статуи. - Мне было бы спокойнее, если бы Клио нашлась.

- Давайте искать ее вместе, - предложил Уэствуд. - Дом, конечно, очень большой, но все равно она где-то здесь.

- Зачем вам? Не хочу отвлекать вас от танцев. Или от карт.

- Загадка всегда увлекательнее игры в «мушку», мисс Чейз. А «поиски исчезнувшей музы» куда интереснее танцев, если только танцуешь не с Афиной, конечно. - Он произнес это самым легкомысленным тоном, но Каллиопе показалось, что в его глазах мелькнула тревога. И от этого ее беспокойство еще больше усилилось. На самом деле она была очень рада его помощи, потому что не сомневалась, что в одиночку сразу же заблудится в этой гигантской «гробнице».

И кроме того, если он все время будет рядом, то не сможет похитить Алебастровую Богиню!

- Я очень ценю вашу поддержку, лорд Уэствуд, - призналась она.

- Что? - воскликнул он с шутливым изумлением. - Каллиопа Чейз отыскала во мне что-то ценное? Быть того не может.

- Я не собираюсь делать из этого привычку, - ответила она. - И я оценю ее еще больше, если вы и правда найдете Клио.

- Тогда не будем терять время. Хотя еще одну благодарность сегодня мне едва ли вынести.

Ловко лавируя между людьми и статуями, он повел ее через зал, и вскоре они оказались у выхода. И маленьком фойе перед лестницей тоже толпились гости. Но ни там, ни в прихожей, ни в комнате, где вовсю шла карточная игра, Медузы не оказалось. Как не было ее и в дамской комнате, куда Каллиопа заглянула. Никто из знакомых ее тоже не видел.

Но более тревожным было то, что некоторое время назад из виду исчез и сам герцог.

Каллиопа снова вышла в фойе, где ее ждал Уэствуд, и сняла шлем. С каждой минутой в голове нарастала боль, тупая и пульсирующая, настойчиво твердя, что с сестрой что-то случилось.

- Вы, кажется, говорили, что знаете, где держат Алебастровую Богиню? - спросила она у Уэствуда.

- До меня только слухи доходили.

- Думаю, нам стоит заглянуть туда. Если только вам неизвестно, что у Авертона есть где-то тайная темница.

Он сухо рассмеялся:

- А с него в самом деле станется. Но сначала заглянем все-таки к Артемиде.

Он быстро направился из фойе в узкий коридор. Каллиопа старалась не отставать от него. Смолкли музыка и голоса. Скоро Каллиопа убедилась, что дом герцога еще в большей степени склеп, чем ей вначале показалось, а еще точнее сказать - катакомбы. Они миновали ряд странно изогнутых коридоров и анфиладу маленьких комнаток. Правда, в отличие от римской версии, эти катакомбы не таили в себе человеческих останков, а только останки цивилизаций. Пеструю смесь из скульптур, мозаики, фарфора, все перемешано без разбора, без учета времени и места их происхождения. Каллиопа подумала о папиных коллекциях, с аккуратно помеченными экземплярами, выставленными за стеклом. Для него и его дочерей артефакты были не только предметами любования или собственностью, которой можно хвастаться. Они означали знания и были связью с людьми, давно ставшими прахом. Способом понять прошлое или хотя бы приблизиться к его пониманию.

Здесь же они увидели смесь эпох и культур - минойской, классицистической, египетской, ассирийской, романской, кельтской, - свидетельствующую, что герцог по-иному смотрит на свои сокровища. Их истинные достоинства были ему неведомы.

Как и истинные достоинства Клио, вдруг подумала Каллиопа, и ей стало очень не по себе. Она оступилась и взмахнула руками, пытаясь ухватиться за каменную египетскую львицу.

- Ой!

Уэствуд круто обернулся, и ее рука оперлась не на холодную статую, а на его руку, теплую и живую. Он поддержал ее за талию. Но в такой близости от него у Каллиопы еще сильнее закружилась голова.

- Все в порядке? - озабоченно спросил он.

- Да, - с трудом выговорила она. - Я просто споткнулась.

- В таком амбаре это несложно.

Она выпустила его руку и перевела дыхание.

- А я как раз думала, что это настоящие катакомбы.

- Очень подходящий термин, мисс Чейз. Груда мертвых вещей, спрятанных от солнечного света.

Каллиопа оглядела полулежащую египетскую львицу. Ее мышцы были напряжены, массивные лапы подогнуты, словно она в любой момент готова вскочить. Какой свирепой она выглядела! Как она, должно быть, несчастна взаперти. Может быть, хочет убежать, как Дафна?

- Думаете, они мертвые?

- Назовем их спящими, - сказал он и провел рукой по львиной голове, и Каллиопе показалось, что она сама почувствовала под ладонью холод камня. Неровного и шероховатого, побитого временем, но все еще несущего печать мастерства ваятеля. - Здесь им не хватает воздуха.

- Да! И никто не видит их настоящей ценности. - Она оторвала взгляд от немигающих глаз львицы и встретилась с глазами Уэствуда, такими же непроницаемыми. - А мы с вами по-разному смотрим на их ценность.

- Правда? - Его рука замерла на каменной гриве. - Мне кажется, мисс Чейз, наши взгляды более схожи, чем вам кажется.

Если бы так! Каллиопа вспомнила свою давнюю надежду, что он может оказаться тем человеком, который поймет ее, разделит ее мечты. Но эта надежда рухнула, когда она обнаружила на месте Гермеса пустоту.

- Разве?

Но вместо того чтобы ответить, объяснить то, что она так жаждала услышать - как им найти общее во взглядах и стать наконец друзьями, - он только улыбнулся.

- А вы не могли бы хоть изредка называть меня Камероном? Когда я слышу «лорд Уэствуд», то до сих пор оглядываюсь в поисках своего отца. В Италии и Греции все мои знакомые звали меня Камерон. Или просто Кэм.

- Э… я не знаю.

Камерон. Это звучало слишком по-домашнему. И очень соблазнительно.

- А вы попробуйте. Все равно здесь нас никто не услышит, кроме нашей подруги - львицы. А она никому не расскажет. Она умеет хранить тайны.

В самом деле, в обсидиановых глазах львицы словно появился довольный блеск, ей явно не терпелось получить на хранение еще одну тайну к огромному множеству тех, что она накопила за свою долгую жизнь. Как Афродита в оранжерее, хранящая воспоминания о безумных оргиях.