Год Быка - Александр Омельянюк

– «Мне грех жаловаться. Я работал с великими людьми во многих странах Мира. У меня интересная и насыщенная жизнь. Меня помнят на Родине, хотя я почти тридцать лет прожил за границей.

И это особенно приятно. На мои концерты ходят. Меня слушают. А что может быть ещё важнее для человека моей профессии?! И я, как всегда, стараюсь не подводить своего зрителя!».

И действительно, тонкая по звучанию музыка в сочетании с красивым узором текста, плюс особая атмосфера его новой программы доставили удовольствие всем трём поколениям его зрителей. Новые его концерты представляли собой песенные спектакли, включающие в себя его старые и новые работы, как певца и композитора.

На вопросы журналистов о творческих планах маэстро и его творческих удачах – о новых, красивых песнях: музыке и словах, Жан Арутюнович, как всегда доброжелательно, ответил:

– «Есть несколько таких песен. Но я в основном пишу музыку, а тексты – в соавторстве на французском, английском и русском языках. Кстати, теперь у меня в репертуаре стало много и русских народных песен. Раньше я их не исполнял. Вообще очень часто сам создаю сюжет, образ.

И название песни имеет для меня очень большое значение, потому что в нём – настроение. Три слова в названии песни – хорошо, если двумя удалось создать настроение – потрясающе, одним словом – гениально!».

Так в известной песне Жана Арутюновича Татляна «Мы были, мы есть, мы будем!» говорится о краеугольных камнях, на которых зиждется всё Человечество: религия, любовь и сплочённость семьи.

Ведь в трудные экономические и политические времена здоровая семья сплачивается ещё сильнее, представляя собой ядро. И если в семье есть любовь, то она поможет преодолеть трудности, которые будут всегда и у всех, независимо от их достатка и места в обществе.

Жан Арутюнович Татлян нигде не чувствовал себя чужаком, где бы он ни жил, будь то Санкт-Петербург, Париж или Нью-Йорк. Ни в чём больше не нуждаясь, он создавал свой микромир из близких, друзей и единомышленников, в котором и протекала его жизнь. Его друзья, к увеличению числа которых он никогда не стремился, независимо от их национальности, это были, прежде всего, люди общей культуры.

По этому поводу Жан Арутюнович ещё шутил:

– «В моем микромире – армяне, французы, русские, греки, евреи. У англичан есть по этому поводу поучительное выражение: «В правильное время, в правильном месте, с правильным человеком». Если эти три момента совпадают, все будет хорошо. У меня совпало».

Благородная мужская сдержанность и большое остроумие, обстоятельность и спокойствие, редкое обаяние и доброжелательность, аристократическая простота – всё это доставляло удовольствие журналистам и поклонникам от общения с кумиром целого поколения.

В нём не было ни капли злобы даже по отношению к тем, кто старательно ломал его жизнь. Даже, если Жану Арутюновичу задавали неудобные вопросы, он, стараясь не обидеть собеседника, тактично уходил от прямых ответов, переводя разговор на анекдоты.

Так, снова говоря о, так называемом, сегодняшнем «русском шансоне», Жан Арутюнович, не желая обидеть авторов и исполнителей, предложил такие песни лучше называть «городским романсом».

В них хоть и есть сценарий, но действие происходит или в зоне, или на «малине».

А в классическом шансоне, когда-то исполнявшимся уличными певцами, как неоднократно подчёркивал Жан Арутюнович, всегда был свой маленький сюжет – лирический, драматический или комический сценарий.

Но вообще-то, всегда тактичный Жан Арутюнович не любил кого-то учить жизни, навязывать своё мнение.

Давая концерты, он никогда не имел учеников, считая, что этому можно учить только будучи великим!

Но тут уж Жан Арутюнович конечно поскромничал. А кто на эстраде, если не он, и был великим?!

Недаром СОСЕМ (Европейский комитет по авторским правам) выдвинул иск одной из крупнейших фирм-производителей караоке за нарушение авторских прав и нелегальное использование произведений Жана Татляна, который тоже является членом СОСЕМ. Весной 2009 года должно состояться судебное разбирательство по этому вопросу.

И сегодня постаревший кумир больше похож не на певца, а на классического французского художника: беретик, блуза.

А кисть и мольберт ему неизменно заменяет гитара, с которой он не расставался никогда.

Жану Арутюновичу даже посвятили соответствующее двустишие:

«Как неразлучна эта пара –Жан Татлян и подруга-гитара!».

Невольным свидетелем этому стал и Платон.

Наступил долгожданный вечер 6 февраля 2009 года.

Платон прибыл в театр заблаговременно, ещё до восемнадцати часов.

У главного входа уже толпилось полтора десятка таких же, как и он, поклонников. Дождавшись открытия дверей, «железный человек» Платон так и не смог пройти через магнитную раму, сразу предупредив о тщетности этого охранников. Тогда один из них использовал переносную рамку, параллельно с работой, улыбаясь в глаза гостю:

– «У Вас оружия нет?!».

– «А что? Кому-то это может прийти в голову?!» – удивлённо ответил Платон вопросом на вопрос.

После гардероба в вестибюле он получил брелок-фонарик и красочную программку под названием «Жан Татлян – гражданин Мира», глянцевая обложка которой была разукрашена флагами государств, в которых очевидно побывал Жан Арутюнович.

Там же он приобрёл и два компакт-диска с песнями Жана Татляна.

Заранее проанализировав их наличие в своём компьютере, Платон выбрал только недостающие. Ими оказались «Арарат» и «Россия».

Он поднялся на свой Бельэтаж, поговорил с билетёршами, с одной стороны просвещая их по поводу личности исполнителя, с другой стороны выслушав от них совет, как и где лучше получить его автограф.

Оставшееся время Платон посвятил ознакомительной прогулке по фойе и изучению программки.

Ему сразу бросилось в глаза обращение певца к «Моим друзьям».

– «В разных странах и городах, среди людей, говорящих на разных языках, я всегда помнил город моросящих дождей и призрачного света. Город моей юности, надежд и разочарований, любви, белых ночей и островов среди закованной в гранит воды. Нью-Йорк, Ереван, Лондон, Лос-Анджелес, Берлин… Везде есть свет и своя правда. Но два города – Петербург и Париж, такие разные и такие похожие, стали для меня огромной любовью.

Я вернулся в свой город, и трудно поверить, что когда-то уезжал навсегда, разорвав связавшую нас невидимую нить. Уезжал из Ленинграда, вернулся в Санкт-Петербург. Уезжал из Советского Союза, вернулся в Россию.

Мои друзья, разбросанные по всему огромному Миру!

Вы – мои близкие люди, моё богатство и удача. И я счастлив, что могу ответить любовью на любовь и петь для Вас снова и снова.

Жизнь – караван из дней.Они спешат назначенным путёмБез радости вернуться.Летит за часом час, и мы идём

И тянем груз, стараясь не споткнуться.Привет тебе, наш вечный караван,Бредёшь под Солнцем, под дождём не плачешь.Салют, друзья!Я буду петь для Вас,Ведь Вы – моё богатство и удача!

Платона поразил мягкий, изящный слог послания певца, и он вдруг вспомнил слова коренной москвички, интеллигентной Галины Александровны, на его сообщение о предстоящем концерте Жана Татляна:

– «Платон Петрович! Ну, что Вы хотите? У Татляна безупречный вкус! Он всякую ерунду петь не будет!».

Да! Вкус у него, похоже, во всём? И не только в песнях! – решил Кочет.

Наконец открыли двери в зал, который стал заполняться всё уверенней. Однако аншлага в этот раз не было.

Платона, не бывшего в театрах и на концертах почти двадцать лет, – с прошлого выступления Ж. Татляна в «Измайлово» в 1989 году, – поразил обшарпанный пол сцены и стоящий на ней одинокий рояль.

Если бы не белый высокий стул со спинкой, можно было бы и не понять, где находишься.

Перед самым началом концерта зрители ринулись занимать пустующие места. Даже не любившего излишнюю, непочтенную к искусству, суету Платона, знакомая теперь ему билетёрша попросила пересесть поближе к сцене. И Платон позже не пожалел об этом. Он сел свободно, не касаясь никого своими потенциально больными локтями.

Наконец, «Праздник любви» начался с… кино!?

Сначала с трёх экранов был показан небольшой фильм об истории семьи певца, с красивыми пейзажами горной Армении.

Но вот зазвучали «Фонари», и под аплодисменты амфитеатра и партера, а потом и всего зала, по центральному проходу, блестя сединой, держа в левой руке микрофон, шёл он – благородный и долгожданный, обаятельный и всеми любимый – ЖАН ТАТЛЯН!