Герой мисс Дорнтон - Элизабет Фэрчайлд

Аллан открыл, потом закрыл рот. Сгоравший от нетерпения Крейтон быстро ухватил его за локоть и повел к выходу.

— Пошли. Она права. Только скажи мне, где живет твоя няня, и мы обернемся за секунду.

Аллан глубоко вздохнул и вышел.

Глава седьмая

— А сейчас, мистер Джимбл, вы должны рассказать мне, как вы лечили рану лорда Дейда, — попросила Маргарет, когда за ее кузеном закрылась дверь и они услышали, как затихает вдали стук отъехавшего фаэтона Крейтона.

Если говорить честно, то Маргарет была удивлена, с какой легкостью Аллан согласился оставить ее одну. Что бы сказала ее тетя? И что подумала бы ее мать?

Комната, в которой она находилась, была типично мужской, а мужчина на кровати рядом — пугающе огромным. Но она больше не была обычной Маргарет, она стала храброй, даже геройской, Жемчужиной, которая никогда не позволит, чтобы слуга почувствовал ее страх. Поэтому Маргарет решительно откинула покрывало, чтобы осмотреть раненую ногу лорда Дейда. Она подоткнула одеяло, стараясь не открывать его тело больше, чем необходимо. Рана была в верхней части бедра: красная, пышущая жаром. «Мужайся, — сказала она себе, — мужайся».

— Горячие и холодные компрессы, когда он соглашался на них, мисс, — ответил на ее вопрос Джимбл.

— Отлично. Похоже, сейчас он не будет протестовать. Думаю, нам стоит испробовать молоко и скипидар. — Она наклонилась, чтобы понюхать рану, как это делала ее мать, когда они ухаживали за поранившимися арендаторами, работавшими на землях ее отца.

Ее мама заставляла дочерей сопровождать ее к больным хотя бы раз в месяц, но Маргарет была единственной, кто имел склонность к врачеванию. Она не раз видела, как лечат раны, и знала достаточно, чтобы уверенно сказать:

— Эта рана не пахнет гнилью.

— Молоко и скипидар, мисс? — В голосе Джимбла зазвучало уважение. — В какой пропорции?

Выслушав ее указания, Джимбл удалился, оставив ее одну со спящим хозяином. Маргарет оглядела больного. Сейчас она могла это делать не таясь.

Спящий лорд Дейд был совершенно другим. Во сне он казался уязвимым, беззащитным. Он лишился своей ауры опасного человека, а высовывающиеся из рукавов ночной сорочки руки казались не такими сильными и вовсе не опасными. Они лежали на белом льне как руки ребенка. Морщины на его лбу разгладились, и лицо, которое она считала дьявольски красивым, потеряло все приметы сатанинского происхождения. Странно, что кто-то мог бояться этого человека как предвестника смерти. Он имел такое же отношение к темным силам, как и все остальные.

Маргарет наблюдала, как медленно поднимается и опадает его грудь. Как будет жаль, если дыхание этого человека прервется. Приблизившись, чтобы поменять компресс, она неожиданно обнаружила, что дышит в такт с больным. Они вдыхали и выдыхали как один человек. Маргарет закрыла глаза, прислушиваясь к слабому дыханию. Как ни странно, но ей казалось, что, если она будет дышать так же, как лорд Дейд, она сможет ближе узнать его. И в такт единому ритму их дыхания в ее душе вдруг раскрылось что-то, прежде дремавшее в ней. Маргарет открыла глаза. Сейчас она, как никогда раньше, понимала, почему в обществе не принято оставлять молоденьких девушек в компании мужчин, особенно если те лежат в постели. Казалось, ее мозг освободился от пут. В ее голове мелькали необузданные желания коснуться этого мужчины, припасть к выемке у его шеи, чтобы лучше слышать музыку его дыхания и чтобы он касался ее в ответ.

Дав волю этим мыслям, она словно избавилась от настоящих оков на руках. Маргарет дрожащими пальцами коснулась бороды Дейда. Затем разрешила себе погладить одной рукой его бакенбарды, в то время как другая ласкала его усы: большой и указательный пальцы двигались в противоположные стороны вдоль контура его губ и снова сходились вместе. Она гадала, как выглядит его лицо без бороды. Она удивлялась шелковистости его бороды и усов. Они были гладкими и густыми, и Маргарет почувствовала себя глубоко порочной, когда провела по ним рукой. Она сочла себя еще более развратной, когда задумалась, что же она почувствует, когда они коснутся ее щеки. Поцелуй лорда Дейда наверняка отличается от поцелуев других мужчин уже только из-за прикосновения этих усов и бороды.

Повинуясь внезапному порыву, Маргарет провела указательным пальцем по бархатистому теплу его нижней губы. Дейд застонал и повернулся к ней лицом. С его губ сорвался глухой низкий стон, дыхание изменилось. Встревоженная, Маргарет отняла руки, но он уже открыл глаза.

Его взгляд был столь же острым, как острие его шпаги. Тем же легким движением, каким ранее приставил рапиру к груди ее кузена, он схватил ее одной рукой за запястье, а другой обхватил ее талию. Выражение его глаз заставило девушку вскрикнуть. Его хватка была так сильна, что Маргарет не успела запротестовать, как он уже потянул ее на кровать.

— Нет! — всхлипнула она. Неужели он собирается изнасиловать ее? Раскаленная рука, что держала ее талию, скользнула вверх и обхватила ее грудь. — Нет! — Маргарет боролась изо всех сил, но он легко притянул ее к себе, и она, казалось, потонула в горячечном блеске его темных, с золотыми искорками глаз.

Он собирался поцеловать ее, Маргарет не сомневалась в этом. Он прижал ее так тесно, что их дыхание смешалось. Ее взгляд дико метался от его приближающегося рта с чуть приоткрытыми губами между шелковистыми волосами бороды и усов к его глазам. Он смотрел на нее чуть кося — так близко оказались их лица.

— Подгубная цепочка. Они должны взять ее, — пробормотал он свирепо.

Когда он заговорил, их губы почти соприкоснулись, но вдруг, словно, нарушив молчание, он достиг цели, Дейд закрыл глаза, его руки ослабили хватку, и, так же внезапно, как очнулся, Ивлин Дейд вновь впал в забытье. Рука, что сжимала грудь девушки, упала на смятые простыни. Маргарет с отчаянно бьющимся сердцем, с комком в горле, чувствуя одновременно и облегчение от того, что ей не пришлось бороться с Дейдом, и почти такое же сильное сожаление, что самое эротичное и возбуждающее событие в ее жизни закончилось так быстро.

Она вскочила на ноги, пытаясь выровнять дыхание, потом так же поспешно отошла от кровати. Маргарет держалась одной рукой за горло. Она испугалась не того, что сделал этот мечущийся в бреду мужчина, который не отдавал отчета в своих действиях, а скорее реакции своего тела и души. В те мгновения, когда она прижималась к телу виконта, она почувствовала себя так, словно вернулась домой. Его руки, его грудь были твердыми, надежными и болезненно волнующими. Когда его рука блуждала по ее груди, она зажмурилась, но не от страха, а оттого, что это прикосновение ей было приятно. Кольцо его рук было гнездом, к которому она стремилась, словно птица. То, что ее охватило подобное чувство, пусть даже на мгновение, показалось ей замечательным и пугающим.