Торговец жизнью - Владимир Фильчаков

- Мне нужен еще один сеанс. Последний. Я должен увидеть, каким был мир до катастрофы.

Он снова кивнул, встал и медленно пошел, огибая забор, к реке. Я двинулся следом. Мы вышли к берегу. Здесь пахло рыбой, водорослями и сырой землей. Над водой склонилась ива, словно девушка, трогающая реку ладонью. Вечерело. Солнце уже зашло, и над западным берегом была видна только его корона из света. Рацна сел, сделав знак устроиться напротив. В руке у него появился диск и мешочек с шариками. Я неотрывно следил, как шарики заполняют дощечку, как она сама по себе начинает вращаться, как полосы, сначала яркие и цветные, постепенно становятся черно-белыми и блеклыми...

Рацна ушел, а я остался сидеть на влажной земле, чувствуя себя скверно. Он обманул меня, или все так и было - мир не существовал до катастрофы? Чернота и пустота - вот что я видел. Выходит, и катастрофы никакой не было, только память о ней. Отчего же так мутно, пакостно на душе? Я не убивал людей, не разрушал города, заводы, железные дороги. Я не ломал цивилизацию, я просто придумал ее такой. Я как фантаст, который создал свой мир. С одним отличием - фантасту не приходится жить в мире, который он описывает. Более того, как сказал Борис, я и себя придумал. Значит, и меня не было раньше? Какой вздор! Как я мог что-то выдумать, если меня не было? Самозарождение какое-то! Нет, я все пойму со временем, которого у меня сколько угодно. Ведь мое время - это краткий миг перед пробуждением, когда за одну секунду человек может прожить целую жизнь. Вот я и живу эту жизнь, и она длится и длится...

Я встал, и только сейчас почувствовал, что в руке что-то есть. Это был мешочек с шариками, похожий на кисет. Я подвигал пальцами - шарики перекатывались с едва слышным шорохом. На земле лежал деревянный диск с углублениями. Я поднял его и пошел в гостиницу.

Лады еще не было. Я спрятал шарики и диск в рюкзак, сел на табурет. Плохое настроение уходило. Я оказался вовсе не свирепым и кровожадным вершителем судеб, и сейчас придет девушка, которую я... люблю. Незачем бояться этого слова. Оно не опасно. Произнеся его, разве ты навлечешь на себя какую-то обременительную ответственность? Лада вон вообще хочет, чтобы я стал ее мужем. Почему нет? Вдвоем веселее. Я вспомнил Витамина - он всегда так говорил, - и усмехнулся.

Скоро и впрямь послышались шаги Лады, и она ворвалась в номер, бросилась ко мне на шею и объявила, что соскучилась. Черт возьми, это так приятно, когда по тебе кто-то скучает!

- Там, у приказчика, моя поклажа, ее сейчас доставят, - радостно сообщила Лада.

Тут же раздался стук в дверь и приказчик с трудом внес в номер огромный джутовый мешок, чем-то набитый.

- Что там? - поинтересовался я, когда Лада дала приказчику какую-то монету, и тот с поклоном исчез.

- О, там полно всяких вкусностей, и мы с тобой устроим пир.

- Откуда?

- Ты не должен об этом беспокоиться, - Лада поцеловала меня в нос и улыбнулась. - Это подарок местных коммунистов.

Я покачал головой. Ну, что с ней поделаешь?

- Да, а что, здесь есть коммунисты?

- О, целая куча. Трое. Вместе со мной - четверо.

- Да, большая толпа, - сказал я, разглядывая ее.

- Толпа, не толпа, а ячейка имеется. А власти тут никакой нету, представляешь.

- Как никакой? Совсем?

- Ну, практически. Есть городской голова. Есть казначей. Нет, скорее - мытарь, сборщик податей. На общественные нужды каждый отстегивает долю добычи, барыша. Ну, и пожертвования тоже бывают.

- Прекрасная система! Мне нравится. Милиция-полиция имеются?

- Что-то вроде добровольной народной дружины. Тут вообще - тишь, да гладь, да божья благодать. Непаханое поле.

- И что? - осторожно начал я. - Каково настроение в коммунистической ячейке? Когда будете брать власть?

- Дурачок ты, Сережка! - Лада засмеялась, щелкнула меня по носу. - Ее и брать не надо, она уже у нас.

- Как?! У коммунистов?

- Ну да. Голова - наш человек, казначей - тоже. Скоро мне должность придумаем.

- А она тебе очень нужна, должность?

- А как же? Ты есть-то что-нибудь собираешься?

- Погоди, погоди. Ты, значит, будешь служить, а я - есть?

- Ну, я тоже буду есть, - Лада снова засмеялась. - Сережа, ты успокойся. Можешь делать все, что захочется. Тут ремесленников полно, трудятся потихоньку. Торговцы, опять же. Ездят по деревням, собирают продовольствие, продают. Два раза в год ярмарка. Скоро уж будет, в начале сентября. Приятеля твоего увидим, небось. Так что, хочешь, займись чем-нибудь. Только не батрачь! Батрачить я тебе не дам. Через мой труп. Свое дело открой, а мы поможем.

Да, за такой женщиной можно чувствовать себя как за каменной стеной. Но приживальщиком быть совсем не хочется. А что я умею?

Лада раскладывает на столе принесенные припасы, а я думаю о том, чем мне заняться. Ничего путного не приходит в голову, да и Лада уже зовет ужинать.

На столе шмат сала, две куриные ноги, свиной окорок, огромный каравай, домашняя колбаса, мясной пирог, связка баранок и несколько бубликов. Еще Лада извлекла из мешка бурдюк, положила его на стол, и он заколыхался, как живой. В нем оказывается не то сильно перебродивший хлебный квас, не то пиво.

- Ну, как тебе? - горделиво оглядев стол, спросила Лада.

- Внушает, - уважительно отозвался я, подсаживаясь. - Сдается мне, что с голоду я не пропаду. Удивляет только одно - отчего у тебя, когда ты пришла в Кормилово, не оказалось такого мешочка за плечами?

- Был мешочек, был. Да я все из него съела. Путь-то неблизкий.

Некоторое время мы молча жевали, а я размышлял о том, что мир, созданный мной, вовсе не плох. Люди живут, трудятся, создают семьи, растят детей... При мысли о детях я нахмурился. Нужно еще раз поговорить с Надей. А не прячет ли она от меня Андрейку, дабы не смущать ребенка появлением нового папаши? А мне сказала, что никакого Андрейки нет. Чертовщина!

Лада заметила мою озабоченность, положила руку на лоб. От прохладной руки стало так спокойно и приятно, что я закрыл глаза. Сытный ужин, крыша над головой, ласковая жена, что еще человеку нужно? Поймал себя на мысли, что назвал Ладу женой, улыбнулся. Видно так тому и быть... Да, а с Надей нужно, все-таки, поговорить. Завтра же...

Утром Лада убежала по каким-то делам, а я бесцельно слонялся по комнате, смотрел в окно, напевал какие-то бравурные марши. Потом вспомнил про Надю, вышел из номера, стал ее искать. Никого не было в зале. Я было решил выйти наружу, как вдруг почувствовал взгляд - словно мне на спину неожиданно положили огромный мешок с мукой. Я быстро повернулся и увидел Надю, которая смотрела на меня с такой ненавистью, что я внутренне содрогнулся. Она тут же спрятала взгляд, но вся фигура ее была еще напряжена, как будто она намеревалась убить меня глазами.