Торговец жизнью - Владимир Фильчаков

- Опять, - с неудовольствием выговорил я. - Куда ни плюнь. Да и не хотел я этого.

Последние слова я произнес неуверенно, почти шепотом. Но Борис, конечно, услышал. Он хмыкнул, скосил на меня глаза.

- А тебе не обязательно произнести: "Я так хочу!". Или заклинание какое-нибудь. Тебе достаточно подумать, даже подспудно, или, как сказал бы психолог, подсознательно. Но! - Он поднял палец. - Не все твои желания исполняются. Иначе в мире был бы такой хаос, что не приведи Господь.

- Ладно, - я сел, посмотрел в его отсутствующие глаза. - Ты вот что мне скажи. Как люди-то живут? В том смысле, что с ними будет, если они узнают, что я их выдумал?

- А ничего с ними не будет, - Борис беспечно пожал плечами. - Что будет с тобой, когда ты узнаешь, что ты и сам себя выдумал?

- Ну... - я был ошарашен. - Я с ума сойду... Как это можно - выдумать самого себя?

- На это только ты можешь ответить.

- Эх, Борис! Ну почему бы тебе не объяснить мне все от начала и до конца?

Борис иронично улыбнулся и проговорил, сюсюкая:

- Маленький мальчик хочет, чтобы ему разжевали кашку, положили в ротик и проглотили за него. Все, на что он способен, это переварить.

Я вздохнул:

- Ну и зачем мне нужен такой... опекун?

- О, тебе стоит только захотеть, и я перестану приходить. Задумайся над вопросом - как я оказался здесь, в этой конуре? И еще - как я отсюда уйду?

- Тоже мне, загадка, - прошептал я, лег и закрыл глаза. - Каком, как же еще. Тут и думать не надо. Вот вопрос, который меня занимает - где Андрейка? А как ты приходишь и уходишь, это я уже понял.

Я помолчал немного, потом продолжил разговаривать сам с собой.

- Что же получается? Если Надя не была моей женой, то у нас и детей не было? Значит, и Андрейки нет? И я так захотел? Выходит, это Лада во мне что-то шевельнула? И что же получается, я люблю ее, что ли? Настолько, что решил - Нади как жены больше нет? А Андрейка-то, Андрейка? Он-то как? Вот черт!

Я вскочил и принялся ходить из угла в угол, почесывая подбородок. Побриться надо, вот что. Спросить горячей воды... Нет, придет Надя, а мне ее видеть совсем не хочется. Вот так-так! Давно ли мечтал о ней? Что ты за натура такая? Сегодня одно, и тут же - бах! - другое. Интересно, а чем мы за постой платить станем? Уж не Ладиными ли рублями, которых у нее не больше сотни? И жрать что-то надо.

Последняя мысль будит во мне зверский голод, я подскакиваю к котомке, развязываю и вытряхиваю на стол ее содержимое. Здесь почти полная буханка хлеба, четыре огурца, три помидора, горох в стручках и пять яиц, сваренных вкрутую. Я откладываю долю Лады и принимаюсь за еду, запивая водой из фляжки. Насытившись, укладываюсь на кровать. Нет, нужно раздеться, и завалиться в одном нижнем белье, на чистую простыню. Я так и делаю, натягиваю одеяло до подбородка. Сколько лет я не видел чистую постель? Страшно сказать! После катастрофы я ютился в старом бараке, в котором раньше была лесопилка. Спал на куче опилок, покрытых дырявой тряпкой. Кроме меня в бараке было еще около двадцати человек. Бррр! Страшно вспомнить! Все голодные, злые. Атмосфера взрывоопасная, достаточно малейшей искры, чтобы вспыхнула драка с поножовщиной... Интересно, почему там так, а здесь совсем по-другому? Что за отребье проживало на старой лесопилке? Хм, а ведь вполне приличные люди. Несколько аспирантов. Преподаватели из экономического института. Студенты. Служащие. Бывшие, конечно. А тут, видимо, мастеровой люд. Отстроились, живут себе, в ус не дуют.

Интересно, за что же я устроил в Сибирске такой ад? Да что там в Сибирске? На всей планете!

Нет, поверить в такое нельзя! Получается, что я страшнее самого жуткого диктатора? Ведь никакого Бориса нет, нет, это я сам убеждаю себя в том, что едва ли не всесилен, что именно я все устроил, убил миллионы людей. За что?

- За что? - переспрашивает мое второе "я" голосом Бориса. - За что гибнут люди? Под машинами на дорогах, на производстве, при стихийных бедствиях. Почему ты тогда не спрашиваешь - за что? Стечение обстоятельств, сдвиг земной коры, гигантская волна в океане, сбривающая все живое с поверхности островов. Ни за что.

- Потому что кому-то так захотелось? Да кто он такой, этот кто-то? Кто дал ему право хотеть?

- Никто не давал. Это ЕГО мир, и он волен распоряжаться им по своему разумению.

- А мораль? Что значит "волен"? Совесть у него есть?

- Не меньше, чем у тебя. Помнишь такое выражение: "Прости им, ибо не ведают, что творят"?

- А кто, кто будет прощать? Тот, кто погиб? Так ему уже все равно. Он мертв и ничто не вернет его к жизни...

- Как знать, как знать...

Несколько минут я со всех сторон рассматриваю эту мысль. Вот я и пришел к религии. Не тем способом, которым приходят все нормальные люди. Все приходят через слабость души, через желание обрести поддержку, а я пришел путем непонятных рассуждений. У меня не поворачивается язык назвать эти рассуждения логическими, ибо я не вижу в них логики. Я рассуждаю о своем невообразимом могуществе в собственном мире, ищу оправдания, или, хотя бы, объяснения жестокости, с которой я подошел к этому миру, и прихожу к возможности бессмертия души. Это кощунственные рассуждения, это страшные рассуждения, и страшны они тем, что правильны. И уже никто не нужен мне, чтобы понять это.

- Так что же, выходит, те, кто погиб, простят мне, ибо я не ведал, что творил? Никогда! Да стоит им узнать, что не Бог ими так распорядился, а обыкновенный смертный, такой же, как они, и далеко не лучший из них, они возненавидят меня! И правильно сделают!

- Это их дело, - спокойно ответил Борис.

- Что? Вот так - их дело?

- Да, ты не должен задаваться такими вопросами.

- Как не должен?!

- Да. Вспомни, во что превратился мир до катастрофы?

Этот вопрос застает меня врасплох. Я не помню, каким был мир до катастрофы. Смутные обрывки воспоминаний, неясные картины, куски каких-то диалогов, речей, событий, все смешалось в голове и не вызывает у меня ни положительных, ни отрицательных эмоций. Да, я видел город, шел по нему во время второго сеанса у Рацны, город казался мне таким мирным, светлым, чистым. Я не находил в нем ничего ужасного. Я помню свою квартиру, где мы жили с Надей... Или с Ладой? Хм, а как звали ту, третью женщину? Кажется, Жанна? Так каким же был мир до катастрофы?

Мне нужен Рацна! Не знаю, откуда выплыла эта мысль, с каких задворков сознания, но она появилась и заставила меня вскочить с постели. Я лихорадочно оделся, выбежал из гостиницы, и пошел по улице. Инопланетника я увидел почти сразу. Он безучастно сидел, прямой, безжизненный, прислонившись к забору, окружающему постоялый двор.

- Рацна? - неуверенно сказал я, присаживаясь рядом.

Он едва заметно кивнул.

- Мне нужен еще один сеанс. Последний. Я должен увидеть, каким был мир до катастрофы.