Свет далекой звезды. Книга вторая - Василий Лягоскин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В юрте было достаточно тепло; в одном углу (какие углы в круглой юрте?) жарко тлела жаровня, в которую женщина, старавшаяся казаться неприметной, подкладывала что-то вроде древесного угля. Опыт у нее видимо был огромный, потому что даже Свет иногда с удивлением обнаруживал, как из-за его спины появляется рука за пустым блюдом, или напротив – с полным нового кушанья. Разговоры тоже были; лишь две темы старательно обходили все – ту саму причину, по которой внучка хозяина оказалась одна в степи, и то, какие ветры привели туда охотника.
О том, куда держит путь, Свет заговорил сам. А Субудай – хозяин – владелец огромной отары овец, которых никто и никогда не считал, и табуна лошадей, благодаря которому Свет и остальные участники застолья наслаждались сейчас терпким вкусом кумыса, задумался совсем ненадолго. Вообще-то и отара и табун считались государственными, но все вокруг знали – никто не посмеет вмешаться в его распоряжения. Огромный кусок степи меж священными для каждого монгола Ононом и Керуленом был наследственным улусом старика. О том, кто этот улус когда-то основал, никто не заикался, хотя все об этом тоже знали.
– Граница с Китаем, говоришь, – блеснул глазами из-под почти отсутствующих бровей Субудай, – на лошади туда ехать долго, очень долго.
Рядом шевельнулся один из его племянников – единственный, кто прибыл на пир в военной форме. Свет в чинах монгольской армии не разбирался, но очевидно этот пожилой мужчина звание и должность имел немалую, потому что хозяин склонился в его сторону с большим почтением.
– Мы завтра молодое пополнение в пятисоткилометровый марш отправляем.
Свет вспомнил – что-то подобное было и в Советской Армии, в которую, быть может, уже попал Сашка Суворов.
– Точнее наоборот, – мысленно поправил себя охотник, – это монголы, скорее всего, скопировали свою по образу и подобию несокрушимой и легендарной.
А Субудай уже прикинул:
– До границы побольше пятисот километров будет, если они вообще в ту сторону поедут.
Племянник пожал плечами – мол все в руках неба и воинского командования, а командование в части – это он. Свет готов был хоть сейчас продолжить путешествие. Накормили его до отвала; интересной беседой угостили, а поспать он может и в кабине грузовика. Да кто бы его отпустил?! Старик повернулся к военному родственнику, и тот теперь развел руками, хитро блеснув зрачками в узком разрезе глаз:
– Раньше послезавтрашнего полудня выехать вряд ли получится.
Но Свет все-таки напросился в гости уже на завтрашний день – командир обещал дать ему опытного сержанта.
– Конечно, – добавил он с сомнением, – курс молодого бойца меньше, чем за два месяца трудно пройти, но…
Теперь уже хозяин зыркнул на него взглядом еще более узких глаз. Если бы полковник – а именно такое звание имел племянник – видел, что сотворил в степи их гость одним мечом, он бы не делал таких поспешных заявлений.
– Хорошо, – кивнул полковник, – завтра утром я пришлю за тобой машину с бойцом.
Свет предпочел бы уехать с ним прямо сейчас, но тут уж законы гостеприимства были неумолимы. Ему постелили в этой же юрте. Молчаливая женщина быстро убрала и дастархан, и все, что еще оставалось на нем. Взамен принесла кувшин и таз – для вечернего омовения, понял Свет. Он сейчас с теплотой вспомнил еще один шатер, и такие же похожие предметы вечернего туалета – еще там, в родном мире. Вспомнил и Халиду, свою первую женщину. Впрочем, его воспоминания прервали самым бесцеремонным образом. В юрту, оставив у порога на толстой кошме ичиги, шагнула наследница Потрясателя Вселенной. Свет только удивлялся, глядя, с какой милой непосредственностью Гульча – спасенная им девушка – распоряжается всем, что было в темной юрте. В том числе и им самим.
Охотник покорно подставил под тонкую струю теплой воды, которая лилась из узкого горла кувшина, спину, плечи и руки. Потом он решительно отобрал кувшин, и продолжил омовение сам. А Гульча отошла – не потому, что стеснялась обнаженного мужского тела, а за другим кувшином. Когда Свет закончил вытираться огромным полотенцем, пахнущим степными травами, девушка стояла рядом, такая же обнаженная. И теперь уже Свет, выплеснув за порог грязную воду, легко подхватил Гульчу, вздрогнувшую всем телом, и поставил ее, словно ребенка, прямо в пустую посудину. Теплая вода потекла по смуглому телу, которое пахло степью, совсем немного – лошадьми, а самое главной – женщиной, жаждущей ласки мужчины.
Свет удивлялся самому себе – он тоже воспринимало действо, которое началось здесь, как должное.
– А может, это было предопределено, – мелькнула еще одна мысль, – в тот момент, когда я просил прощения у Весны; в том числе и за грядущие падения в бездну страсти.
Потом все мысли ушли, было только жаркое тело; покорное и в то же время уверенно ведущее его от одной вершины страсти к другой. Были стоны, и даже крики, которых Гульча явно стыдилась – поначалу. Потом ни она, ни Свет не обращали внимания на такие мелочи. Главное – им было хорошо вдвоем, в какой-то момент они стали одним целым. А над всем этим чистым праздником плоти снаружи толстой подкладки юрты опять бушевал буран. Словно хозяин этих мест – тот, кто был похоронен очень давно – сейчас был недоволен тем, что голубоглазый незнакомец бесцеремонно вторгся в жизнь его потомков, прерывая последнюю линию чистой крови…
Утро встретило охотника ярким солнцем, бодрящим морозцем и изумленным восхищением обитателей кочевья. Их было не так много – Свет насчитал всего шесть юрт, включая ту, в которой он недавно оставил сладко спящую Гульчу. И наверное все они высыпали наружу, чтобы посмотреть, как мастер Дао делает утреннюю разминку. Свет почувствовал, как подбадривавшие его крики разбудили девушку, как она, оставаясь невидимой, выглянула через полог юрты, и замерла там в восхищении. Но ни сейчас, ни потом, даже отъезжая в УАЗике – другом, крытым брезентовом верхом – он уже не увидел ее. Никакого обещания веруться этой девушке он не давал, а она, скорее всего и не ждала этого. Хотя и послала вслед своему первому мужчине пожелания доброго пути, которое охотник воспринял как теплую волну, догнавшую машину, неторопливо приминавшую снег широкими колесами. Охотник послал в ответ не менее теплое прощание, вместе со словами:
– Свет, меня зовут Свет, и я буду помнить тебя, – к своему стыду охотник только сейчас подумал, что монголка за всю длинную ночь ни разу не назвала его по имени.
Зато он хорошо пополнил запас монгольских слов – в этом скупом на первый взгляд наречии оказалось удивительно много ласкательных эпитетов.
Охотник вдруг хлопнул несильно по локтю водителя. Воин с одной лычкой на погонах понял, послушно затормозил. Свет выскочил из кабины, и замер. Снег, хрустнув под подошвами сапог, тоже не нарушал больше тишины вокруг. Даже УАЗик, двигатель которого замолк без команды охотника, словно вслушивался в пространство. Но только охотнику здесь были подвластны пространство и время. Он почувствовал, что где-то далеко произошло событие, означавшее поворот в жизни огромной страны. И совсем недалеко от того скорбного места сейчас еще сладко спала, быть может досматривая очередной сон о голубоглазом пришельце, Настя Соколова…
– Ну и что с ней прикажешь делать? – генерал поднял глаза на Олега Петровича, и тот поразился.
В серых глазах начальника, всегда спокойных и невозмутимых, сейчас плескалось смятение. Полковник сглотнул комок, внезапно возникший в горле, кашлянул и ответил:
– Наблюдать, товарищ генерал. Выполнить свои обещания и наблюдать. И защищать, если понадобится.
– От кого?! – вопрос Сергей Николаевич задал излишне резко, но Попцов понял – эта резкость никакого отношения к предмету обсуждения не имела.
Чем-то генерал был озабочен сейчас значительно сильнее, чем судьбой Анастасии Соколовой, и даже вопросами поимки предполагаемого иномирца.
– Желающие найдутся, – вытянулся еще сильнее перед столом начальника полковник, – вряд ли она долго сумеет держать в секрете, какая сумма у нее сейчас на сберкнижке. Да и камушки эти…
– Настоящие? – поднял к нему немного оживившееся лицо генерал.
– Самые настоящие, – подтвердил Олег Петрович, – ювелир, что сейчас готовит из них подвески, сказал, что… В общем, нам с вами, Сергей Николаевич, до конца службы даже на одну не заработать, при нашей зарплате.
– До конца службы.., – протянул генерал так тоскливо, что Попцов не выдержал, и спросил:
– Что-то случилось, Сергей Николаевич?
– Случилось, Олег Петрович, – кивнул генерал, – сегодня умер Леонид Ильич Брежнев…
Глава 42. Земная Обитель
Свет стоял очень долго, разглядывая высокие стены древнего монастыря. Еще он с теплотой вспоминал, с каким комфортом путешествовал по Монголии. Если не считать самых первых дней от границы Советского Союза. Племянник старого Субудая сразу же предоставил в его полное распоряжение стройного, и удивительно подвижного сержанта. Тот представился по имени – Денге – и на личного гостя командира части смотрел чуть ли не с обожанием. А Свет, к его огромному удивлению, попросил прожить вместе с ним один день обычного солдата.