Нигде - Дмитрий Глухов

— Кто дежурный?

— Ну я…

— Встаньте и представьтесь как положено.

Феликс нехотя поднялся:

— Лейтенант Феликс Абросимов, дежурный по участку восемнадцатого отделения.

— Вот что, лейтенант, — невысокий человек сделал еще несколько шагов к Феликсу, и, хотя был минимум на полторы головы ниже его и в три раза уже, казалось, что сейчас он просто раздавит могучего Феликса, — запомните, все, что НСБ хочет вам сообщить, она всегда сообщает без ваших вопросов. Ясно?

— Ясно, — Феликс сделал шаг назад и плюхнулся в кресло.

— Однако не люблю я их, — пробормотал Ким.

Макс почувствовал, как по его телу волной пробежала дрожь. Он выдохнул и прижался к стене, хотя и понимал, что через зеркальные двери, ведущие в дежурную часть, его не видно.

— Ким… Смотри… Это они…

— Ну да, НСБ развлекается.

— Нет, это они. Это те трое, что вчера… Ну получается, те что гнались за мной на Солидарности. Ну во сне…

— Что?! Ты не шутишь? — Ким тоже мгновенно прижался к стене. — Ну тогда надо быстрее Каримова искать. Где он, блин!

— Да тут и кабинетов-то всего ничего. Сейчас, надо только быстрее! — Макс глянул вглубь коридора.

— Что делать-то будем?! — руки у Кима внезапно заходили ходуном. Пожалуй, в такой экстремальной ситуации он оказался в первый раз в жизни.

— Сначала прочесть письмо, — Макс, наоборот, почувствовал, что впервые с утра стал абсолютно спокоен, — а потом уже по ходу решим… Теперь, как я уже сказал, пошли по кабинетам.

Коридор и в самом деле был не слишком длинным. Друзья побежали вперед, открывая все двери подряд.

— Каримова не видел? — крикнул Ким проходившему мимо парню в зеленоватой форме экономической полиции.

Тот кивнул:

— Видел, в туалет шел. А чего у нас происходит-то? Что за паника?

— Учебная паника. Ребята из НСБ у нас нормативы решили сдать.

Макс уже подлетел к двери туалета. Антон торопливо сушил руки и выглядывал в коридор, пытаясь понять, почему сработала тревога. На сушуаре виднелся конверт из крафтовой бумаги с каллиграфической подписью тушью: «для Максима Лебедева».

— Мой? — Макс тут же схватил его. — Спасибо!

— А что за кипеш-то? — Антон явно в первый раз слышал сирену в отделении.

Макс за пять лет службы однажды уже слышал: старый начальник как-то решил проверить пожарную готовность сотрудников. Тест, стоит сказать, был с честью провален. Такой пустяк как пожар, никого не испугал, и почти никто из сотрудников так и не покинул здание.

— Ребята из НСБ развлекаются. Кстати, интересовались, почему ты не на месте? — Ким аккуратно взял Антона за плечи и повел к двери.

— Ну, так я…

— Вот, вот, сам и объяснишь этим… людям…

Закрыв дверь, Ким обернулся к Максу:

— Сейчас будут здесь. Уже в коридоре. Тридцать секунд. Время пошло.

Макс взвесил на руке конверт:

— Все еще думаешь, что это из банка? Задержи их.

— С тобой веселее, чем в Новый год! Ты с ума сошел? Как?

— Ким. Я не хочу тебя ни просить, ни заставлять, но мне это надо!

— Ну хорошо, хорошо… С тебя — передачи в следственный изолятор.

Ким крутанул головой, и в тишине раздался хруст позвонков. Макс увидел, что Ким, так и не сумев унять дрожь ладоней, засунул их в карманы. И коленом толкнул дверь в коридор.

Два агента из сна Макса — Тормоз и Красавчик — уже почти подошли к туалету. Красавчик что-то переключил на своей «пушке», и на ее маленьком экранчике огоньки забегали быстрее.

— Вау! Какая аппаратура! Мы о такой и мечтать не можем! Можно глянуть? — Ким вразвалочку подошел к агентам и встал прямо перед «пушкой» Красавчика.

Но, видимо, приборы уже выполнили свою миссию. Красавчик удовлетворенно щелкнул кнопкой, огоньки погасли, и он убрал «пушку» в карман. Тормоз провел рукой с прибором из стороны в сторону, и, глянув на Красавчика, молча кивнул ему.

— А вы знаете, я ведь когда-то поступал в ваши органы, но не взяли. Правда! Сказали, что слишком высокий уровень IQ! — балагурил Ким.

Но агенты не обращали на него никакого внимания. Они напоминали собак на охоте, когда те, почуяв дичь, уже перестают отвлекаться на любые другие раздражители. Почти полностью перекрыв мощными плечами коридор, они перли вперед, тесня Кима, а тот, пятясь, все пытался завести разговор:

— А вот говорят, что вы проходите школу каких-то особых боевых искусств, и, типа, можете положить любого. Но мне кажется, что это вранье. Качаетесь тупо в спортзале, чтобы выглядеть внушительно, и все. А мощные мускулы вовсе не равны умению драться. Ведь так?

Коридор закончился, и Ким уперся спиной в дверь туалета. Оба агента стояли перед ним.

— Да мы все знаем, где у нас здесь туалет, — рассмеялся Ким. — Могли бы просто спросить… Прибор, конечно, штука хорошая, но в технике возможны сбои. И в таком тонком деле, как поиск туалета, на нее лучше не полагаться…

Тормоз, схватив Кима за плечо, мгновенно оторвал его от двери и прижал к стене, уперев предплечье ему в шею. Было видно, что Ким попытался сопротивляться, но силы были явно не равны. Его затылок глухо ударился о бетон:

— Аккуратнее, коллега! — охнул Стрельцов.

Красавчик наклонился к его лицу:

— Еще одно слово — и вы пожалеете о каждой минуте вашей жизни…

Это было произнесено спокойно, без угрозы, и потому, наверное, казалось еще страшнее.

— Эту цитату я знаю, — прохрипел Ким, но Тормоз еще сильнее нажал ему на шею, и он был вынужден замолчать.

Словно механические игрушки-близнецы, агенты одновременно вытащили пистолеты. Продолжая давить локтем на шею Кима, Тормоз переложил в эту руку пистолет, а свободной распахнул дверь. Если бы кто-то сказал Киму, что два таких «шкафа» смогут пройти одновременно в узкую дверь сортира, он бы ни за что не поверил. Но, однако, это произошло. Ким осторожно выглянул им вслед: Тормоз распахивал двери кабинок, а Красавчик уже сообщал в переговорное устройство:

— Код три семерки! Повторяю: код три семерки!

Сквознячок из открытого окна трепал отмотавшиеся бумажные полотенца.

Глава 9

Верный конь погони не испортит

Каждая машина делается для чего-то особенного. Одни — возить большую семью. Другие — снимать девушек в ночных клубах. Третьи — чтобы владелец ощущал себя человеком с большой буквы. Четвертые — чтобы устроившийся, наконец-то, на приличную работу провинциал мог почувствовать себя москвичом, и, взяв неподъемный кредит, влиться в реки московских пробок. Пятые — это просто колеса, отвезти, привезти. Сорок минут позора — и ты на работе… Когда Макс покупал свой маленький юркий автомобильчик, вряд ли задумывался, какие же дополнительные бонусы желает получить от него. Машина вообще досталась ему несколько странным образом. Альберт, тот самый, что некогда показал Максу Чертову дорогу, к тому времени уже давно уволился из полиции и обзавелся небольшой антикварной лавкой в узкой глухой улочке. Лавка пустовала, и поначалу, по старой памяти, заходившие туда бывшие коллеги обещали Альберту, что, как только он разорится, с удовольствием возьмут его назад. Но у каждого была своя жизнь, и вскоре пути полицейского бывшего и нынешних разошлись окончательно. Вы, наверное, не раз замечали, какие странные отношения связывают нас с коллегами. Видимся каждый день, порою даже больше, чем с членами семьи, и уж точно гораздо чаще, чем с друзьями. Вместе ходим в рестораны, вместе отмечаем праздники на корпоративах, делимся массой сокровенных вещей, откровенничаем и шушукаемся. Считаем их почти друзьями. А потом кто-то увольняется. Еще некоторые время он заходит, по старой памяти, к вам в офис, потом вы встречаетесь с ним где-нибудь в кафе, но уже начинаете замечать, что ниточка общения истончается. А потом, раз — и ниточка оборвалась. Он по-прежнему вбит в вашем коннекторе, вы регулярно, год или два, поздравляете его с днем рождения, с Новым годом, вы не ссорились, не ругались, а просто стали друг другу неинтересны. Вы понимаете, что он не был ни другом, ни приятелем, как когда-то казалось, а просто коллегой. И все. То же самое произошло с Альбертом. Когда тот уже окончательно исчез с горизонта, Макс даже затруднился бы сказать, когда он в последний раз про Альберта вспоминал, тот ему позвонил.

— Слушай, Максим, ведь ты же любишь автомобили? У меня тут клиент продает машину и хочет, чтобы она досталась хорошему человеку. Я как-то сразу вспомнил о тебе. Сам бы взял, но для меня машина — это все-таки просто колеса…

Макс ехал по указанному адресу, где обнаружил старичка, протирающего вельветовой тряпкой капот старенького спортивного автомобиля.

— Я владею им сорок пять лет и очень его люблю. Но я уже человек старый, к тому же одинокий. Мне не хочется, чтобы после моей смерти машина досталась какому-нибудь перекупщику, который никогда не оценит по-настоящему, что это такое. Чтобы потом ее купил какой-нибудь сынок богатого папаши и расколотил, подвозя девчонок из ночного клуба…