Проклятие Слизерина - Slav

— Не соблаговолят ли дамы прошествовать к другой, незанятой лодке?

— Не соблаговолят, – живо отпарировала смуглянка. – Эта лодка тоже не занята, и я что‑то не вижу на ней вашего фамильного вензеля.

Антонин вздохнул тяжело, широко развел руки в стороны в извиняющемся жесте, оглянулся на друзей, мол, сами напросились, а я ведь хотел по–хорошему. Том и Элджи замерли в ожидании, Августус же наоборот поморщился, этот спектакль наблюдал множество раз, желания смотреть вновь, не выказывал.

— Чего столпились?! – внезапно рявкнул возникший неподалеку мистер Орр. – Лодок мало?!

Антонин решительно подтолкнул Элджи к лодке, тот послушно запрыгнул в нее, слабо покачиваясь добрался до поперечной доски–сидения. Смуглая девочка нарочито громко фыркнула, резко развернувшись на каблуках, направилась к другой лодке. За ней мелкими шажками заспешила девочка с ямочками на щеках, немного промедлив, следом ушла и молчунья, на прощание окинула мальчиков сожалеющим взглядом.

— Живее, мухи сонные!!! – надсаживался завхоз, подгоняя первокурсников у дальних лодок. – Ждать никого не стану!

Антонин забрался в лодку последним, оглянулся на широкую спину завхоза, криво ухмыльнулся:

— Теперь я знаю, почему у него такая фамилия…

С десяток лодок плавно поплыли к замку, словно с того берега кто‑то тянул за невидимые нити. Слышался только шорох распарываемой ткани озера, да голодный хруст огня в фонаре, что стоял на носу лодки. Огненный шар неспешно скатывался по пологому небесному куполу. За ним волочилась алая мантия, там, где заканчивался подол, расползалась бездонная чернота. Жемчужные блестки, что осыпались с парчовой мантии солнца, яркими крапинками окрасили вечернее небо.

Том поднял лицо к звездам, голова закружилась от восторга, вывалился бы за борт, если бы Антонин не ухватил за ворот рубашки.

— Осторожнее, созерцатель! Лодку перевернешь.

ГЛАВА 5: Слизерин

Августус весь скрутился винтом, чтоб хоть как‑то удержать остатки тепла, плотно прижал руки к телу, шагал мелкими рваными шажками. После лодочной прогулки он чувствовал себя сырой тряпкой, что повесили просохнуть на морозном ветру. Августус с завистью глянул в сторону пустых карет, на которых до Хогвартса по обычаю добираются все ученики, кроме первогодок, прохрипел занудно:

— А другие ученики уже в Большом зале… тёплом, уютном, светлом… тьфу пропасть!.. опять камень. Откуда они берутся?

На этот раз Августус едва устоял на ногах. С тех пор, как вышел из лодки, о камни, что острыми боками торчали из земли, часто спотыкался, лишь чудом ни разу не упал. Антонин шел впереди, отмерял расстояние до замка широким размашистым шагом, бросил через плечо ехидно:

— Под ноги смотри, тогда они исчезнут.

— Куда смо… – рявкнул Августус, едва не сорвав голос, прошептал сипло: – Куда смотреть?! Темно же.

— Уже недалеко, – подбодрил Элджи, – во–о-он Главные ворота.

Если бы Августус мог пошевелить хоть рукой, непременно отвесил бы Элджи подзатыльник. Промозглый вечер еще полбеды, но радостный Элджи под боком хуже вдвойне. Осенний ветер, словно в насмешку ему, Августусу, только добавил Элджи румянца на щеки, голубые глаза разгорелись ярче звезд, лицо от уха до уха растянула счастливая улыбка. Чему радуется, тупица? Холодно же… Августус хотел сплюнуть со злости, да в горле пересохло, только пробурчал под нос.

— Да ты прямо ясновидящий.

Замок хоть и медленно, но приближался, черные фигурки первогодок пересекли желтые прямоугольники света, что падал из окон, впереди всех хромал Орр. Завхоз больше не кричал, только дышал тяжело, от утепленной мантии валил пар, да прибавлял шагу, некоторые за ним уже не поспевали, процессия растянулась, как ящерица на солнце.

По обе стороны от Главных ворот возвышались изваяния псов из серого, что в потемках казался почти черным, камня. Антонин вытянул шею, чтобы лучше разглядеть, с восхищением выдохнул:

— Вот это зверюги! А пасти‑то, пасти… тролля перекусит.

— Это сторожевые псы Орра, – сообщил Элджи таинственным шепотом. – Сенектус говорил, что ночью они оживают, чтобы охранять Хогвартс.

Августус хотел фыркнуть, но получился только жалобный всхлип продрогшего до самых костей мальчика.

— Эти байки рассказывают всем первогодкам, чтобы остерегались бродить ночью по школе. И, как правило, большинство из них верит в эту чушь.

Антонин хитро прищурился, незаметно подмигнул Элджи, призывая слушать внимательнее, затем с невинным видом обратился к Августусу:

— Но ты к ним не относишься?

Августус напыщенно выпятил грудь.

— Разумеется, нет.

— Значит, тебе нечего бояться находиться ночью вне спальни?

— Я же сказал, разумеется, – ответил Августус раздраженно, затем насторожился. – Стоп, ты это о чем?

Антонин отвернулся, на конопатом лице мелькнула довольная улыбка, Элджи усердно прокашлялся в кулак, тоже избегал смотреть на Августуса.

— Да… слово не воробей.

Августус подозрительно сощурился, бросал то на одного, то на другого колкие, как ледяные иголки, взгляды, но так и не понял, в чем подвох.

— Не знаю что ты, Долохов, имел ввиду, но я не собираюсь делать этого… того самого… о чем ты говорил.

Августус подвигал заиндевевшими плечами, прибавил шагу, обогнав Элджи и Антонина, одним из первых взбежал по каменным ступеням, вслед за Орром юркнул в за́мок. Антонин с легкостью взлетел по лестнице, его темный силуэт растаял в свете факелов, что озарял замок изнутри. Элджи на миг задержался на пороге, вгляделся в темноту ночи, ища кого‑то в последних рядах.

— Том, не отставай!

На свет вышла съежившаяся фигура, Том на негнущихся ногах поднялся по лестнице, рассеяно пробурчал:

— Да–да, иду.

Каждый шаг давался ему с трудом. Если в лодке Том просто любовался видом замка на скалистом утесе, то, выйдя на берег, со всей ясностью осознал, что его ждет впереди. Распределение!

Каждый год в этот день в Хогвартсе новоприбывших учеников распределяли на один из четырех факультетов, что носили имена основателей школы: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. Каждому из факультетов, а соответственно и ученикам, что на них учились, вменялись определенные качества характера. Собственно по ним и происходила сортировка первогодок на факультеты. Считалось, что самые лучшие лекари и колдомедики оканчивают Пуффендуй, из Гриффиндора выходили маглоборцы или укротители волшебных тварей, бывшие ученики Когтеврана становились алхимиками и астрономами, а слизеринцы в последствии занимали высокие должности в Министерстве Магии либо посвящали себя Темным искусствам. Разумеется, были и исключения из правил, но волшебники не замечали их… или просто не желали замечать.