Желанная месть - Кейт Уокер

Элис осыпала Дарио поцелуями, медленно водила руками по всему его телу и улыбалась, когда тугие мускулы вздрагивали от ее прикосновений.

Она провела кончиками пальцев по грубым волоскам у него на бедре и еще выше, отважилась погладить ту часть, которая тут же напряглась и стала набухать под ее дразнящими пальцами. У него изо рта полились итальянские проклятия.

– А сейчас что ты скажешь по поводу удовольствия? – шаловливо спросила она, заглядывая ему в глаза, засветившиеся новым желание.

Он дернулся, лежа под ней.

– Ты про это говорил?

– Почти! – с хрипом вырвалось у него.

– Почти? – Она не успела больше ничего произнести, потому что он крепко схватил ее руки и отвел от себя, не давая ей возможности продолжить эту сладкую муку. Он вывернулся, и теперь она оказалась лежащей под ним. Он так крепко прижимал ее к постели, что она едва могла дышать, не то что говорить.

– Почти, – прорычал он. – Quasi, la mia bella strega[8]. А теперь…

Он завел ей руки наверх и припечатал к подушке, а коленом развел ей бедра. Его губы сомкнулись у нее на соске, он сосал и покусывал кончик. Она кожей чувствовала жаркую влажность его рта.

– Вот так, – сказал он и одним рывком вонзился в нее.

Ее голова билась на подушке. Она была во власти его силы, его мощи, ее лоно готово принять его.

– Вот про это я говорил.

Глава 8

Слабый свет начал проникать в окна, не закрытые ставнями. Дарио проснулся, повернулся на бок, и взгляд упал на смятое бирюзовое платье – вернее, на то, что от него осталось.

– Что касается платьев, – произнес он, пропуская ткань сквозь загорелые пальцы, – то чем тебе не подошло свадебное платье, предложенное Линетте?

Он произнес это между прочим, но Элис знала, что разговор неизбежен, и ждала его. Живот стянуло, и приятное тепло в теле мгновенно ушло.

– То платье, которое ты хотел чтобы я надела?

Чтобы впечатлить Маркуса и его отца. Показать всем, всему миру, что она принадлежит ему, Дарио.

– Тебе оно не понравилось?

– Очень красивое платье, но…

Ночное троекратное любовное цунами лишило Элис сил, она не могла ни дышать, ни говорить. Сейчас происходит что-то похожее, но по другой причине.

– Я хотела сама решить, что на мне будет надето. Ты ведь понимаешь, что мечта каждой девушки самой выбрать свадебное платье.

– Понятно, – буркнул Дарио, хотя его взгляд говорил другое: ему непонятно, почему она выбрала такое простое платье, не воспользовавшись услугами нанятого для нее кутюрье. – Но я бы заплатил за любое…

– Вот именно этого я и не хотела. – Элис приподнялась повыше на подушках, чтобы лучше видеть его лицо, лучше его понять. – Ты и так уже слишком потратился на нас. Я не могла вводить тебя в новые расходы.

– Это был день твоей свадьбы. Я был бы счастлив купить тебе все, что ты попросила бы.

– Ну как же ты не понимаешь? Именно просить я не хотела.

Дарио сдвинул брови, пытаясь понять ее… и не понимал.

– Я хотел, чтобы у тебя была свадьба… твоей мечты.

Он хотел, чтобы ее мечты – по крайней мере, о свадьбе – осуществились. Их брак никогда не будет браком по любви, так пусть хотя бы день свадьбы станет таким, о каком она мечтала. Что касается чувств, то тут он бессилен.

– Возможно, все дело в том, что ты собирался сделать все так, как ты хотел.

От колкости в ее голосе он резко обернулся и посмотрел на нее – светлые волосы в беспорядке падали на лицо, а само лицо застыло.

– Ты ведь по большому счету обо мне не думал.

– Черт возьми, почему меня должно интересовать, какого фасона платье на моей невесте, когда мы оба знаем, что женимся не по любви, а по расчету, что это просто сделка?

Элис, плотно сжав губы, отвернулась и уставилась в окно, щурясь от лучей восходящего солнца.

– Потому что ты хотел утереть нос Маркусу, показать ему, чего он лишился, а своему отцу показать, чего ты добился.

Надо ей что-то ответить, но в голове нет ни одной подходящей мысли, а лишь один вопрос: она права? Он действительно хотел, чтобы было дорогое платье, красивые наряды подружек невесты, обилие цветов и пышное убранство церкви? Действительно все это было для того, чтобы показать отцу и единокровному брату каков он?

Что ж, если таковой была его задумка, то все вышло не так как Дарио хотел. Несмотря на то что Хенри Кавано получил приглашение, он не появился на бракосочетании. Правда, он прислал письмо с поздравлением, но Дарио не смог отделаться от неприятного привкуса. Да, он наконец получил признание отца, но какой ценой ему досталось это признание! Хорошо хоть, что в результате этого брака Элис обезопасила своих родителей.

– Ну, наверное, все женщины начинают мечтать о свадьбе с того момента, когда они выбирают себе первое платье. Да, любой женщине свойственно обдумывать все мелочи, каждую деталь. И какой будет жених, разумеется. Это самое главное.

– Любой женщине?

Элис повернула к нему лицо и вызывающе задрала подбородок, сверкая зелеными глазами.

– Любой? – повторила она. – Значит, вот так ты на меня смотришь? Как на любую женщину? Любую, которую уложишь себе в постель.

– Черт, нет!

Дарио охватил гнев. Гнев от ее обвинения и еще неловкость от того, о чем он предпочитал не думать.

– Ты не могла быть любой женщиной. Неужели ты полагаешь, что я осуществил бы все это… пожертвовал бы своей свободой и вложил бы столько денег в твою семью, чтобы завоевать кого угодно?

Ага, он все-таки упомянул деньги. Огромное спасибо, Дарио! Если и был способ заставить ее почувствовать себя ничего не стоящей – о нет, слишком стоящей, – это сказать такое. Он предал свою свободу, не так ли? Как он думает, почему она здесь? Потому что хотела его денег?

Но конечно же – как он может думать по-другому?

«Посмотри правде в лицо, Элис. Разве во многом это выглядит не так?» – сказала она себе.

Нет, подобные мысли недопустимы. Не деньги перевесили, а сам Дарио. Потому что она хотела быть с ним при любых обстоятельствах.

– Видишь ли, – торопливо произнесла она, чтобы отвлечь его, – ты предлагал мне свое платье, а мама хотела, чтобы я была в ее подвенечном платье.

– На твоей матери было то же самое платье, в котором ты была на свадьбе?

Его не провести!

– Ну нет. В результате я решила его не надевать.

– И по какой же причине?

Правда заключалась в том, что она была не в силах представить себя в материнском платье, символе любви родителей. Когда-то она об этом мечтала, но сейчас, после того как поняла всю опасность той всепоглощающей любви, она просто не смогла этого сделать. Эта любовь довела их до катастрофы. Элис не хотела надевать на свадьбу вещь, привязывающую ее к родителям. Пусть ее брак основан на деловой сделке и деньгах, но желание тоже имеет место, как и тот факт, что она порывает с прошлой жизнью.