Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

Первые несколько минут в роли няни Алька чувствовала себя не очень удобно. Ребенок по-прежнему спал, потягивая смешную соску, и она первым делом осторожно выкатила коляску на балкон – на свежем воздухе дети спят крепче и дольше, об этом Алька как-то прочитала в журнале. Пока Юлька спала, Алька успела разобрать вещи из пакета. Сложила стопочкой в шкафу несколько отглаженных пеленок, отдельно положила распашонки и ползунки, бутылки для кормления и молочные смеси отнесла на кухню. Начала складывать пакет, чтобы убрать его вместе с другими вещами в шкаф до приезда Светланы, и вдруг заметила, что внутри еще осталась какая-то вещь, то ли пеленка, то ли распашонка…

Забытой вещью оказались мягкие фланелевые ползунки, белые в желтый горох. Алька достала ползунки, расправила их и оглядела.

«Господи, до чего же маленькие! – с испугом подумала она. – Как будто на куклу, а не на ребенка! Разве могут быть у человека такие маленькие ноги?! Девочка, наверное, недоношенная…»

Выйдя из подъезда, Светлана быстро огляделась по сторонам и торопливо зашагала в сторону арки, замыкающей проем между двумя высотными домами. В лицо летела мелкая и колючая снежная крупа, обжигая и без того горящие от страха щеки.

Это было страшно – то, что они сделали.

Это было так страшно, что от страха она готова была умереть. Но и от любви, от любви к этому человеку, который уже ждал ее там, за углом кирпичной многоэтажки, она была готова умереть тоже. За эту любовь она готова была умереть сотни, тысячи раз самой мучительной смертью. За один только его поцелуй…

Эх, будь что будет! Он – мужчина, он умный и сильный, и он знает, что делает. Ее дело – лишь подчиниться и этим подчинением заслужить его любовь, его преданность, его восхищение, его терпкие, с ароматом крепкого табака и винным привкусом, поцелуи…

Представив, что ждет ее вечером – холодный шелк простыней, его горячая гладкая обнаженная кожа под пальцами, его мягкие и сладкие губы, блуждающие неторопливо по самым сокровенным уголкам ее тела, его требовательный, хриплый, всегда грубоватый шепот, все эти сумасшедшие ласки, от которых она таяла, таяла, как последний апрельский снег под лучами горячего солнца, – Светлана сразу забыла все свои страхи. Торопливо скользя каблуками по обледенелому асфальту, она мчалась к нему, и сладкое предчувствие долгожданной ночи после долгой разлуки несло ее, словно на крыльях.

Он заметил ее издалека. Сделал вид, что они не знакомы – так было задумано! – и медленно пошел вдоль тротуара по направлению к автобусной остановке. Поравнявшись с ним, она тихо проговорила:

– Все нормально. Она взяла ребенка и обещала побыть с ним до четверга. Или дольше, если потребуется.

Он молча курил, отворачивая лицо от сыплющейся с неба колючей снежной крупы.

– Сережа, – жалобно проговорила она. – Сережа, я все правильно сделала?.. Почему ты не отвечаешь?..

– Все правильно, – проговорил он в сторону. – Я только не понимаю, отчего у тебя вид такой перепуганный. Чего ты боишься?

Он проговорил это, как показалось Светлане, презрительно, даже с издевкой. От одной только интонации его голоса глаза ее наполнились слезами.

– Не знаю. Я не боюсь. Просто…

Он резко остановился и посмотрел ей в глаза.

– Что – просто?

Светлана не выдержала, опустила взгляд.

– Юлька… Она такая, знаешь, и… Это ведь плохо. То, что мы сделали…

– Ах вот что! – Его рот, большой, чувственный, с нечетким контуром нижней губы и ярко прорисованной верхней, скривился в усмешке. Его ладони, замерзшие на холодном ветру, крепко обхватили ее лицо и подняли вверх. Теперь она уже не могла спрятаться от его взгляда, прожигающего всю ее насквозь, как рентгеновский луч.

– Мне больно, – пробормотала Светлана. Он не услышал.

– Да, это плохо, – сказал он ей в лицо. Она почувствовала его дыхание, глотнула его и вдруг поняла: ей безумно хочется, чтобы он сделал ей еще больнее. Чтобы он стиснул своими ладонями ее лицо еще сильнее, чтобы от этой боли заискрилось в глазах…

– Сережа, – выговорила она.

– Но вот что я скажу тебе. Я скажу тебе то, что говорил уже неоднократно. Не всем и не всегда в этой жизни бывает хорошо. И это от нас самих зависит. Ты ведь хочешь, чтобы тебе… чтобы нам было хорошо? Чтобы нам… было хорошо вдвоем?

Произнеся последнее слово, он отпустил ее лицо и быстро проник холодной рукой ей под куртку. Дернул за край свободного джемпера, пробрался внутрь и накрыл ладонью ее горячую грудь под тонким кружевом бюстгальтера.

Застонав, Светлана закусила нижнюю губу, сразу почувствовав, как выступила из ранки кровь, и прижалась к нему, обхватив руками за шею. У нее просто не нашлось сил, чтобы что-то сказать. Одним только движением, одним-единственным прикосновением он превращал ее в послушную свою рабыню.

«Пусть», – подумала она и снова застонала, отозвавшись на новую его ласку.

– Мы уедем. – Горячим шепотом он коснулся мочки ее уха, и по всему телу пробежала сладкая дрожь. – Мы получим эти деньги и уедем, слышишь? Миллион долларов! Это большие деньги! Мы сможем хорошо, очень хорошо их потратить! Мы уедем за границу… В Париж… Вспомни, ты же хотела в Париж… Ну, чего же ты испугалась, глупышка? Он никогда не узнает, что это была ты… Даже если что-то заподозрит – не сможет найти никаких доказательств… Даже если станет искать ее у тебя дома – не найдет… Да он и не заподозрит, ведь ты так хорошо все это время ухаживала за малышкой… Так хорошо…

– Хорошо… – повторила Светлана, прижимаясь к нему еще теснее. – Да, хорошо… Да…

– Мы получим деньги и уедем, – повторил он. – А с ребенком все будет в порядке… Мы ведь все продумали… Мы придумали гениальный способ его спрятать… Эта твоя подруга, она ведь никогда не догадается… Ты ведь сказала ей, чтобы она не выходила с ребенком на улицу?

– Да, – снова прошептала Светлана, плохо соображая, о чем он ее спрашивает. Тело колотила дрожь, голова кружилась, низ живота стал каменным и горячим. – Да…

Его рука уже проникла под пояс ее джинсов и теперь приподнимала кружевную оборку трусиков. Другой рукой он взял ее за подбородок, поднял лицо и поцеловал в губы.

«Какое счастье… Какое же это счастье! – думала Светлана, отвечая на поцелуй. – Он любит меня, любит! Он сходит по мне с ума, он хочет меня…»

Резко оборвав казавшийся глубоким поцелуй, он отстранился. Светлана удивленно вскинула брови, ощутив леденящий холод в тех местах, где только что были его руки.

– Ты что?..

– Не здесь, детка, – шепнул он, подмигивая. – Не здесь и не сейчас. У нас с тобой впереди еще очень много времени. У нас с тобой целая жизнь впереди, моя малышка… Моя сладкая малышка! А сейчас тебе надо идти. Идти домой и ждать, когда он приедет. Постарайся… Прошу тебя, постарайся, чтобы все выглядело правдоподобно. Поплачь…