Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме - Ларри Лофтис

Корри, Опа. Надпись на обороте гласит, что фотография, возможно, была сделана Гансом Поли

Вместе с тем в окрестностях Харлема ситуация ухудшилась. На следующий день Ганс узнал, что арестованы друзья его родителей вместе с девятью евреями, которых они приютили. Беженцы в Бейе волновались, но Корри заверила всех, что ангелы защищают их дом.

В тот же самый день Анна Франк записывала то, что происходило с бомбардировщиками Королевских ВВС, которых Ганс слышал накануне вечером: «В воскресенье север Амстердама подвергся сильной бомбардировке, – записала она в своем дневнике. – По-видимому, там было много разрушений. Целые улицы лежат в руинах, и им потребуется некоторое время, чтобы откопать из завалов все тела погибших.

На данный момент по новостям докладывают о двухстах убитых и бесчисленном множестве раненых; больницы не справляются. Нам рассказывают о детях, одиноко ищущих в тлеющих руинах своих мертвых родителей. Меня до сих пор бросает в дрожь при воспоминании о глухом, отдаленном гуле, который означал приближающееся разрушение».

По иронии судьбы, именно девятнадцатого числа Гитлер встречался с Муссолини в Северной Италии, настаивая на том, чтобы итальянцы нарастили свои военные усилия.

Пока они совещались, семьсот бомбардировщиков союзников сбросили на Рим 1100 тонн бомб. Муссолини был арестован своими же людьми шесть дней спустя.

Союзники продолжали натиск, не сдавались. 27 июля Королевские ВВС разбомбили Гамбург, сбросив на город 2300 тонн зажигательных бомб. В результате пожара погибло 40 000 жителей. Два дня спустя на город было сброшено еще 2300 тонн взрывчатки.

Всего в июле бомбардировочное командование Королевских ВВС прицельно сбросило 16 000 тонн бомб на территории Германии, Франции и Норвегии, а Восьмые военно-воздушные силы США добавили еще 3600 тонн взрывчатки.

Бейе, однако, продолжал функционировать в полную силу. Ближе к концу месяца Лендерт и Хенк Весселс съехали на другую конспиративную квартиру, и Корри взяла к себе элегантного и безукоризненно одетого еврея, господина де Фриза. Через несколько дней приехал сын Виллема Кик с двумя друзьями. Узнав, что эти трое активно участвуют в подпольной деятельности, гестапо устроило налет на их квартиру, но им удалось сбежать. Поскольку все кровати в Бейе были заняты, они согласились спать на полу в гостиной. Рассчитанная на семь человек Келья ангелов, однако, исчерпала себя: туда можно было в случае крайней необходимости втиснуть еще одного, но не троих. Кик и его друзья решили, что, если начнется налет, они побегут на крышу и будут прыгать от дома к дому, чтобы спастись.

Как и ожидалось, рейды и преследования продолжались, особенно в Амстердаме. В Бейе пришли слухи о том, что нацисты регулярно отправляют евреев в Польшу, что гестапо продолжает массовые аресты восемнадцатилетних и девятнадцатилетних парней и что захваченных в плен голландских участников Сопротивления казнят.

В Харлеме гестапо продолжало искать любую зацепку о том, какие местные жители прячут евреев, и при таком рвении им часто улыбалась удача.

Утром 14 августа они арестовали Нолли.

Глава 9

Сопротивление

В тот день Корри обедала в столовой. За окном по переулку напротив Бейе расхаживала подозрительная одинокая фигура. Вариантов было два: либо это член организации Сопротивления, либо человек из гестапо.

Она подошла к окну, чтобы получше рассмотреть незнакомца, и отодвинула занавеску. Таинственной личностью оказалась Катрин, горничная Нолли и Флипа. Корри бросилась вниз по лестнице и распахнула дверь в переулок.

«Катрин! – позвала она, и затащила ее в дом. – Что ты здесь делаешь? Чего просто так на улице болтаешься?»

«Она сошла с ума! – сказала горничная, начиная всхлипывать. – Ваша сестра сошла с ума!»

«Нолли? Да что такое случилось?»

«К нам приходили немцы! СД! Я не знаю, что они знали и кто им что сказал. Ваша сестра и Аннализе сидели в гостиной, я все слышала!»

Именем Аннализе звали одну из двух евреек, которых на тот момент скрывали ван Вердены. Корри начало трясти. «Что они сказали?»

«Она так им и ответила, ваша сестра! Немцы указали на Аннализе и спросили: Она еврейка? И ваша сестра ответила: Да.»

Корри вздрогнула. Произошло именно то, чего в свое время опасался Йоси. Почему Нолли не могла солгать, хотя бы один столь необходимый раз? Теперь сестра и еврейка – возможно, обе женщины, которых они скрывали, – несомненно, брошены в тюрьму.

«Что потом?»

«Я не знаю! Я убежала через заднюю дверь!»

Флип на тот момент был в отъезде, рассказывала Катрин, а Петер сбежал через крышу. Затем она подтвердила опасения Корри: арестовали не только Аннализе, но и другую женщина, проживавшую с семьей.

Корри бросилась в магазин и заперла входную дверь, велев Дженни открывать ее только для покупателей. Она оповестила всех своих постояльцев, и Ганс начал обзванивать подпольные контакты. «Держитесь подальше от нас в течение нескольких дней, – предупреждал он, – у нас здесь вспышка гриппа. Ждите, пока мы не поправимся». Зная, что Пиквик когда-то жил в Голландской Ост-Индии и помнит язык, Ганс передал ему сообщение на малайском. Бейе отключил телефоны, и беженцы, включая Тею и Мэри, посменно дежурили по ночам, патрулируя улицы из окна.

Амстердам

Нолли скорчилась в полицейском фургоне в маленьком темном отсеке, переживая о том, куда ее везут. По мере движения фургона узкий луч света залил стену их клетушки, первого места предварительного заключения. Достав карандаш, которым она собирала волосы, она написала на стене фургона: «Иисус – Победитель!» На первый взгляд, совершенно детский поступок, но вдруг именно эта надпись подбодрит следующего пленника.

Когда они прибыли в полицейский участок, Нолли втолкнули в кромешно-темную подвальную камеру. Нацисты, по-видимому, верили, что темнота напугает пленников и сделает их более послушными. Нолли покоряться или пугаться не собиралась, а потому начала петь.

«Как вы можете петь?» – спросил голос из темноты. Прежде чем Нолли успела ответить, женщина заплакала.

«А вы не падайте духом! – сказала ей Нолли. – Господь все еще правит миром! Мы не одиноки».

В воскресенье в Бейе заглянул проверенный голландский полицейский и сообщил, что Нолли в полицейском участке и ее допрашивают. По его словам, учитывая ее связь с евреями и вероятность разглашения имен под пытками, подполье рассматривает возможность осуществления рейда по ее освобождению.

Обитатели Бейе содрогнулись. Гестапо не остановилось бы ни перед чем, и мысль о том, что Нолли раскроет информацию о них, легла на всех тяжелым грузом. Все собрались в гостиной, чтобы обсудить наилучший план действий, и беженцы согласились: им придется немедленно уехать. В то утро, один за другим, они бежали, кто куда.

Ганс забрал Мэри к себе домой, Йоси и Теа спрятались дома у друзей, а Хенк на время поселился у родственников.

Во вторник Мэри ненадолго прокралась обратно в Бейе и растрогалась тем, что услышала. Отдельно друг от друга, Опа, Корри и Бетси сказали ей, что очень скучают по всем и хотят, чтобы они вернулись