Eлка. Из школы с любовью, или Дневник учительницы - Ольга Камаева

Но с чего тогда взяли, что только у «теневиков» двойная бухгалтерия?

16 января

Про историю с Зябликом я никому ничего не говорила. И хорошо. Все равно без толку.

Сегодня пили чай, и Наталья все расхваливала своего Меркулова: к каждому уроку обязательно находит что-нибудь интересное. Например, почему гладиолусы — от слова «гладиаторы». Оказывается, в Древнем Риме один кровожадный правитель хотел заставить двух гладиаторов, которые были друзьями, биться между собой. Победителю он пообещал щедрые подарки: и жизнь, и дочку в жены. Однако друзья не предали дружбу, и их обоих убили. А на воткнутых в землю мечах распустились кроваво-красные цветы.

Красивая легенда. Наталья ахала, пока Лиля ее не одернула:

— Что ты с этим Меркуловым носишься, как курица с яйцом? Обыкновенный выскочка. Ну прочитал два абзаца, чтобы пятерку получить. Кстати, ты его все хвалишь, а ведь он твой авторитет… того… коту под хвост.

— С чего вдруг? — Наталья и удивилась, и, было видно, обиделась.

— А с того, что он про всякие там гладиолусы знает, а ты, учительница, — нет. И какое к тебе после этого уважение?

— Но я же не могу все знать! А ребятам интересно, тоже что-то пытаются найти.

— А когда урок вести? Программу, Наташенька, никто не отменял. Лично я считаю, — Лиля покосилась на Мадам, но та видимой поддержки не выказала, — пусть они сначала учебник прочитают, а байки и анекдоты на перемене рассказывают.

Я вступилась:

— А кто сказал, что не читают? Но и научить работать с дополнительным материалом мы тоже должны.

— Будет открытый урок — вот на нем сколько хочешь и работай. А на обычных твоя задача — учебник дать. Если еще конкретнее — то, что будет на экзаменах. Помогут на них Меркулову его гладиолусы? То-то… Пусть параграфы учит.

Так и подмывало съязвить, но я промолчала: поругаемся, а ведь еще работать вместе.

Лиля поняла по-своему: нечего сказать.

— И вообще, — продолжила она, воодушевленная таким выводом. Опять покосилась на Мадам, и опять безрезультатно, — учитель и не должен знать много. Он обязан знать учебник и уметь его…

Лиля подыскивала подходящее слово.

— Вбить, — подсказала я.

Она поняла издевку, но не отступила:

— Да, если хочешь — вбить! И поверь, это не так уж мало и не так уж легко. Не просто липовый трояк поставить, а заставить выучить. Да и когда мне книжки читать? Тебе хорошо: мама уберет, мама приготовит. А мне вечером то ли в садик бежать, то ли в магазин; потом со старшей уроки делать… Часов в десять упадешь, какой-нибудь тупой сериал включишь — для большего уже голова не варит. Вот у самой дети пойдут, тогда поймешь…

Наверное. Но не успевать — одно, а не хотеть успевать — другое.

И мне, если вопрос ставит в тупик, все-таки всегда немножко стыдно.

А вот Мадам не стыдно. Она в нашей перепалке промолчала. Но про ее метод все знают. Если что, даст задание написать реферат — тому, кто задал вопрос. А нефиг отвлекать. И хоть диссертацию напиши — обязательно завалит. И на уроках тишина и покой.

20 января

Одна новость хорошая, другая — плохая, третья — отвратительная.

Начну с хорошей. Юрка Морозов получил сегодня пятерку. Тема-то была как раз про коренной перелом в Великой Отечественной. Он даже дедовские награды принес. Сначала подумала — на всякий случай, если вдруг в классе не поверят. Потом сообразила: для храбрости. Рассказал, конечно, не ахти, зато показал так, что в классе все рты пораскрывали. Рисунки — супер!

И даже Хохлов не вякнул!

Плохая новость: я, конечно, совсем забыла про наш с Юркой разговор. Еще подумала: что это он все вокруг моего стола вертится, а не вспомнила. Только когда девчонки на перемене доложили, что биологичка опять ворчала, потому что Морозов мальчишкам на уроке какие-то медали показывал, стукнуло: эх ты, растяпа! Хорошая ты была бы учительница…

В школу он пришел дня через два после моего визита. Едва поймала после уроков. Остался с явной неохотой, но не спорил. Наверное, думал, так быстрее отвяжусь.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально.

— Долгов по предметам нет?

— Нет.

— И по математике?

Он не ответил, только помотал головой и тоскливо посмотрел в сторону двери.

— Слушай, попросить хотела… Мама говорила, ты рисуешь? — Эта тема была последней из заготовленных.

Юра разочарованно вздохнул: разговор грозил затянуться.

— Нет, — решил он не отступать.

Но так решил не он один.

— Выходит, мама наврала?

— Немного… В смысле — рисую, — поправился он, но тут же пошел на попятную: — Так, ерунда…

— Да мне немного нужно, всего пару рисунков. Срочно, — добавила я для пущей важности. — Так на тебя рассчитывала…

Ну слукавила чуть-чуть. Надо же было его как-то из раковины выдернуть!

— Может, все-таки выручишь? — дожимала я.

— Не получится у меня. — Юра все еще сопротивлялся, но уже без энтузиазма. Вдруг вспомнил спасительное: — Вы Зайцева попросите, он в художку ходит.

— А ты — нет?

— Нет, — замялся он. — В пятом классе ходил немного…

— А бросил почему? — быстро спросила я, силясь продолжить нескладный разговор.

— По кочану… — вырвалась у него неожиданная грубость. Видимо, он сам ее испугался, потому что тут же начал торопливо объяснять: — Учительница говорила — цвет не чувствую, еще насчет композиции… Да я и сам расхотел, все одно и то же. Скукота! — с вызовом добавил он.

— А ты любишь рисовать что-то особенное? — снова зацепилась я и попросила: — Покажи. Пожалуйста.

То ли из чувства вины за сказанную дерзость, то ли видя моей искренний интерес, Юрка, чуть помешкав, вытащил из сумки общую тетрадь. Полистав, молча развернул ее ко мне.

На странице толпилась странная компания. Жуткие монстры, огромные оскалившиеся псы, суровые рыцари в латах… Ну что ж, по крайней мере с пропорциями у него проблем точно нет.

— А мне нравится.

Я бегло пролистала тетрадь. Какие-то образы встречались чаще, какие-то — реже, менялись размеры и позы, но было у них одно общее — явная, неприкрытая агрессивность. Если бы я была психологом, запросто смогла бы разложить все по полочкам: отношение к себе, отношение к другим, комплексы, склонности и скрытые желания. Но как раз этому меня и не учили. А жаль. Впрочем, даже мне было очевидно: мальчишка жаждет самоутверждения. И путь к нему он видит только один: сила. Это Юрке твердо вдолбили.

Про такие моменты говорят: снизошло. Начиная разговор, я не думала, чем он закончится. Зря, конечно. Толку мальчишке от моего поговорить и посмотреть.

— Слушай, а ты на военную тему рисовать можешь?

Юрка замялся, но в глазах появился интерес.

— К примеру, бой: солдаты в атаку бегут, орудия стреляют… Можно «Катюши» или пулеметы, — говорила я, все больше воодушевляясь, — взрывы, огонь… Можешь?

— Наверно.

Есть! Теперь второй шаг, лишь бы не спугнуть:

— Вот и замечательно! Сделаешь несколько рисунков, а к ним… Короткий рассказик, а? Как твой дед танки подбил.

Молчание.

— После каникул будем «коренной перелом» проходить, и лучше на реальном примере, — начала я торопливо объяснять. — И интереснее, и нагляднее. Правда ведь?

Пожал плечами. По крайней мере не категоричное «нет». Уже хорошо.

— Ты все-таки подумай. По-твоему, дед, как родился — сразу героем стал? Или отец? Все с чего-то малого начинали, — говорила я пылко, хотя чувствовала — не то! не то! все это лишь подходящие к случаю банальности.

А что для него главное?

Надо не о деде, а о нем самом говорить!

— Иногда, Юр, одно слово сказать страшнее, чем в бой пойти.

Посмотрел на меня, но ничего не сказал. Пошел к двери и вдруг вспомнил:

— А рисунки? Вам надо было…

Совсем вылетело из головы!

— Да-да… — промямлила я, пытаясь срочно придумать правдоподобный заказ. Начала разговор, а толковой легенды не придумала! Пришлось соврать: — А они как раз на тему войны. К 9 Мая.

— Вы же говорили — нужно срочно?

Все, попалась.

— Ну пока конкурс в школе пройдет, потом — в городе, крае… Перед 9 Мая победителей уже награждать будут, — продолжала я выкручиваться.

Не знаю, поверил или нет, но больше вопросов не задавал.

После этого мы с ним не разговаривали, он сам все решил. И честно сказать, удивил. Смог ведь, когда захотел! Думаю, он тоже это понял. Главное теперь не забыть подыскать подходящий конкурс — рисунки отправить. Слово, милая, не воробей…

Третья новость — отвратительная. Опять сцепилась с Рубиным, и опять не смогла огрызнуться.

Когда все после урока вышли, он подсел ко мне:

— Зря вы это…

— Что — зря?

— Морозову пятерку поставили. Он же троечник. А мне вот — четыре…

— Почему зря? Каждый получил то, что заслужил. Я за Юру очень рада. Молодец, подтягивается. А что, у него еще два года, время есть. Или боишься, что опередит и твое место займет?