Армия монголов периода завоевания Древней Руси - Роман Петрович Храпачевский

Очень примечательными свойствами монгольских воинов были настойчивость в достижении цели, внутренняя дисциплинированность и умение действовать в группе: «Среди них нет почти никаких тяжебных ссор; никто не презирает другого, но помогает и поддерживает»[221]. Про врожденное воинское умение монголов и роль охоты как военной тренировки сообщают нам записки Чжао Хуна: «Татары рождаются и вырастают в седле. Сами собой они выучиваются сражаться. С весны до зимы [они] каждый день гонятся и охотятся»[222].

Многие из способностей монголов и образе их жизни нам известно по наблюдениям китайских разведчиков. Так, в ХШ говорится:

«Их обычаи — стрельба из лука и охота. Всякий раз, когда их владетель устраивает облаву, то обязательно собирает толпы народа»[223];

«Что касается их [черных татар] стрельбы с коня, то [они еще] в младенческую пору привязываются накрепко к спине коня. И так [они] следуют с матерью повсюду. В 3 года [их] привязывают веревкой к [луке] седла, так что рукам есть за что держаться, и [пускают] толпой нестись во весь опор. В 4–5 лет [им] дают держать маленький лук и короткие стрелы, вместе с которыми они и растут. Круглый год [черные татары] занимаются охотой в поле. Все они стремительно носятся на лошадях… Поскольку [в седле они] поворачиваются налево и переворачиваются направо [с такой скоростью] как будто крылья ветряной мельницы, то могут, повернувшись налево, стрелять направо, [причем] не только туда — целятся еще и назад»[224];

«Когда они [черные татары] наставляют друг друга, то всякий раз говорят так: „Если господин пошлет меня в огонь ли, в воду ли — то пойду туда!“ И, дав их [эти слова], так и поступают»[225].

Данные цитаты из источников вполне исчерпывающе описывают высокие боевые качества монгольского конного стрелка, который с самого раннего детства приучался к меткой стрельбе и к действиям в общем строю — постоянная конная и облавно-загонная охота монголов была не столько средством тренировки (как об этом часто пишут современные им хронисты, например Джувейни), но что более важно — необходимым средством для поддержания их жизни, так как рацион монголов был крайне скуден и часто только удачная охота позволяла балансировать его на грани выживания целых родов/племен. Таким образом, выдающиеся меткость в стрельбе и эффективность взаимодействия в коллективе были у монголов результатом борьбы за выживание, когда в ее ходе, в течение столетий, выживали роды лучших стрелков и специалистов коллективной охоты[226].

Командный состав монгольской армии при Чингисхане формировался на основе принципа, который нам хорошо известен как «суворовская школа», т. е. внимание командира к рядовому солдату должно быть не по должности, а исходя из хорошего понимания его нужд и способностей. Билики самого Чингисхана требовали назначать начальником лишь такого командира, «который сам знает, что такое голод и жажда, и судит по этому о состоянии других», такого, «который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы [его] войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал»[227]. Рост же командира в должности зависел от его способности руководить самой малой тактической единицей — десятком. Поэтому «кто может так, как это положено, выстроить к бою десять человек, достоин того, чтобы ему дали тысячу или туман: он сможет выстроить их к бою», но при этом «каждого эмира десятка, который не в состоянии построить к бою своего десятка, мы обвиним вместе с женой и детьми, а из его десятка выберем кого-нибудь в качестве эмира, и таким же образом мы [поступим с эмирами] сотен и тысяч и эмиром-темником»[228].

Многими источниками отмечается хорошее умение монгольских воинов переправляться через реки. Самое полное описание этого есть у Плано Карпини, который отмечает способность монголов переправляться «через воды и большие реки»[229], причем как самим, так и вместе с большими табунами лошадей. Монголы переправляли свое имущество с помощью больших кожаных мешков (с достаточной плавучестью), причем монгольский воин «плывет рядом с лошадью, которою управляет, все же другие лошади следуют за той»[230].

Нельзя не отметить и такой мотивации простых воинов в их воинских качествах, как заинтересованность в добыче. Как уже отмечалось выше, поколения монголов воспитывались в условиях крайней нужды и поэтому любая добыча в их глазах была очень достойной целью. Ее раздел был даже узаконен как часть военного права монголов. Так, вся добыча, за вычетом ханской доли, была в полном распоряжении монгольского воина, причем в соответствии с его заслугами в бою. Про это имелись недвусмысленные приказы самих каанов: «Все трофеи, найденные солдатом в походе, как то: пленные, скот, вещи, принадлежат только этому солдату, и запрещается его начальнику конфисковать их путем наказания и угрозы солдату»[231]. О четком порядке распределения добычи и наказаний за его нарушение сообщает и ХШ: «Их государство в спокойные времена [вообще] не награждает. Только когда используются войска и в сражении они побеждают, тогда [их] награждают — конями, или золотыми и серебряными пайцзами, или отрезами полотна и шелка. Взявшим город — отдают его на произвол, [они могут] грабить и забирать детей, женщин, драгоценности и шелка. Первые и последние [в очереди] на грабежи и похищения — ранжируются в соответствии с их заслугами. Тот, кто вырвался вперед, — втыкает стрелу в двери дома, пришедшие после — не смеют уже входить. Если найдутся преступившие [этот обычай] — их наказывают смертью»[232].

Не последним из качеств монгольского воина была его храбрость в бою, иной раз доходившая до презрения к смерти: Сюй Тин замечает по этому поводу, что монголы «такие люди, что никоим образом не боятся смерти»[233]. Конечно, трусость в бою могла быть, но она пресекалась принципом круговой поруки всех членов подразделения, о котором уже говорилось выше. Но скорее всего тут действовали причины иного, нематериального плана — присущее традиционным кочевым и охотничьим обществам культивирование основных мужских доблестей, таких как смелость, ловкость, проявление бесстрашия перед лицом своих товарищей и т. д. А состязательность во всех этих качествах с другими членами коллектива, которая воспитывалась у подростков традиционных обществ вплоть до совершения обрядов инициации, закрепляла указанные поведенческие стереотипы к зрелости.

Еще одним воспитательным фактором могла быть практика погребения погибших в походе воинов у монголов — они, судя по данным ХШ, не бросались, а по мере возможности отправлялись для погребения в родные места:

«Когда они [черные татары] находятся в армии и умирают, то их тела отправляют назад домой» (Пэн Да-я);