Железное сердце Вайолет (ЛП) - Барнхилл Келли

Вайолет почувствовала, как ее связь с драконом углубляется, такая же тесная и грубая, как пощечина. У нее перехватило дыхание.

— Зачем я вообще с тобой разговариваю? — спросила Вайолет, протягивая руку к ближайшей ветке акации и усаживаясь на широкую изогнутую ветку. — Я, наверное, могла бы соткать сказку с драконом в десять раз лучше тебя, — и с этими словами ребенок исчез с края стены, и дракон остался один.

Задумчиво пережевывая листья, зверь прижал лапы к земле.

Тишина.

Зверь вздохнул и с облегчением набрал в рот еще листьев. Затем, в середине ночи, левая лапа почувствовала это первой.

Удар.

Удар.

Это проклятое сердцебиение.

О, БОЖЕ, подумал дракон. О, БОЖЕ, О, БОЖЕ.

Глава 30

Деметрий продолжал беспокоиться о принцессе. Я говорю это с некоторым стыдом, потому что я был тем, кто любил ее больше всех… во всяком случае, так я говорил себе. Деметрий, как я уже упоминал, был по натуре застенчивым мальчиком, трудолюбивым и добрым. Он был из тех людей, которые слушают гораздо больше, чем говорят, и помогают людям еще до того, как они осознают, что нуждаются в помощи.

Но его беспокоила не только принцесса. Весь замок казался… мертвым. Вспыльчивость зашкаливала, холод пропадал, кожа истончалась. Деметрий заметил, что люди проводят больше времени, чем обычно, разглядывая зеркала.

И что еще более тревожно, они тоже разговаривали с зеркалами.

— Да, да, да, — шептались люди у зеркал.

Деметрий высказал мне эти опасения, но я отмахнулся. Я не хотел слушать.

(Трус.)

Итак, Деметрий волновался в одиночестве.

В тот самый момент, когда Вайолет вела свой краткий разговор с драконом, Деметрий впервые в жизни оказался в центре кулачного боя.

Случилось вот что: Деметрий только что вывел четырех лошадей четырех приглашенных ученых — одного ученого, одного алхимика, одного теоретика и одного хирурга, собравшихся, чтобы обсудить дракона — на небольшое пастбище, где они могли попить из ручья и отдохнуть в тени. Закрывая ворота загона, он заметил двух учеников пекаря, прислонившихся к стене пекарни и поглощавших свой полдник. Подмастерья, мальчик и девочка, всего на три года старше Деметрия, улыбнулись ему поверх бутербродов и помахали рукой. У Деметрия был длинный список дел, которые он должен был сделать, прежде чем приступить к учебе, и он не хотел задерживаться дольше, чем это было необходимо, особенно учитывая, что ученики пекарей были известны своими плохими рабочими привычками. И все же он не хотел быть грубым.

Теперь южная стена пекарни была популярным местом, где можно было задержаться, так как она нагревалась как изнутри, так и снаружи печкой и солнцем. А еще потому, что несколько лет назад ученик одного из наших ремесленников раскрасил его большой фреской с изображением короля, королевы и пятилетней Вайолет, державшейся за руку матери. Это была картина, которой я всегда восхищался, потому что художнику удалось искусно запечатлеть сердца трех героев. Король Рэндалл запустил руку в свои растрепанные рыжие волосы, и он выглядел одновременно удивленным своим ребенком, отвлеченным мимолетной мыслью и очень довольным, увидев зрителя картины. Лицо королевы было прекрасным, любящим и печальным. Ее черные волосы рассыпались по плечам и ниспадали почти до колен. Одна ее рука сжимала руку ребенка, а другая была раскрыта, ладонью к зрителю, словно приглашая. Вайолет, как ее нарисовали, выглядела совершенно как она сама, то есть чудесно. Ее разноцветные глаза сверкали и плясали, а каштановые волосы развевались вокруг тела, спутанные и дикие. Ее платье было порвано, нос испачкан, а в одном маленьком зубе виднелся небольшой скол. Это было одно из моих любимых мест, чтобы посидеть и подумать, и для Деметрия тоже. Вот почему он был удивлен учениками, которые указывали большими пальцами на изображение принцессы и неприятно хихикали.

— Что тут смешного? — спросил Деметрий.

— Ничего, — ответил мальчик-подмастерье, который был и старше, и гораздо, гораздо крупнее Деметрия, едва не подавившись куском хлеба.

Деметрий сунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. Он указал подбородком на картину.

— Мне нравится эта картина.

— Конечно, — ответила девушка. — Ты должен подружиться с ней.

— Мне не нужно ни с кем дружить. Никто не знает. — Деметрий, который никогда в жизни ничего не бил, почувствовал, что у него зудят ладони. Он сжал руки в кулаки, но не вынул их из карманов.

— Хочешь пирожок? — спросил мальчик, протягивая ему сдобренную медом булочку. Деметрий взял ее, откусил кусок и медленно прожевал.

— Ты так и не сказала мне, что было смешным, — сказал он.

— Ничего особенного, — сказала девушка. — Просто… ну… это довольно глупо, не так ли?

— Что это? — спросил Деметрий с набитым ртом.

— Ничего, — ответила девушка. — Я имею в виду, просто они не такие, как вы ожидали, не так ли? Король Рэндалл? Он выглядит так, словно его может напугать мышь. Он не из тех, кого можно назвать королем, не так ли? С королевой все было в порядке, но она ушла, так что какая теперь польза от ее картины? А Вайолет… я имею в виду, я уверена, что она забавная и умная, и я уверена, что она прекрасная подруга.

— Представляешь, если король предложит ее руку какому-нибудь бедному принцу в награду? Один взгляд на ее перекошенное лицо… и он спросит, есть ли второй вариант.

Деметрий не расслышал всей фразы. При слове «перекошенное» он присел, а при слове «второй» бросился на мальчика, вонзая кулаки в любую часть тела, которую они могли найти. Поскольку у него не было никакой практики в драках, Деметрий действительно не знал, что делает. Старший мальчик, однако, имел большой опыт и точно знал, что делает. В быстром порядке Деметрий прыгнул слишком далеко, и одним плавным движением мальчик повернул туловище слева направо, обхватив рукой бедра Деметрия и опрокинув его на землю.

— Они дерутся, они дерутся! — взволнованно завизжала девочка, и к тому времени, как появился пекарь весь в муке, и выкрикивая длинную цепочку проклятий, мальчик прижал Деметрия к земле и радостно бил его по лицу.

— Это он начал, — сказал мальчик, когда пекарь схватил его сзади за воротник и поднял.

Деметрий попытался что-то сказать в ответ… например: «Неправда», — но обнаружил, что не может говорить из-за лужи крови, заливавшей его губы и стекавшей по подбородку.

Позже, когда отец прикладывал припарки к ушибам и холодные тряпки к почерневшим глазам, Деметрий хранил молчание.

— Одно дело, — сказал отец, качая головой, — заниматься с принцессой всякими глупыми и детскими шалостями. Мы ожидаем этого от нее. Она одичала с самого начала, и определенный уровень дикости приемлем для тех, кто однажды возьмет на себя бремя руководства своим народом. — Отец обмакнул еще одну тряпку в глиняную чашу с прохладной колодезной водой. — Все остальные, сынок, должны соблюдать приличия. Если бы твоя любимая мать была жива сегодня, она, без сомнения, сказала бы мне, что я проделал ужасную работу, воспитывая тебя, и что я должен быть более твердым.

Отец вздохнул, а Деметрий по-прежнему молчал.

— Не знаю, сынок, — продолжал отец. Деметрий заметил, что глаза старика были влажными и широко раскрытыми, как будто он разрывался между горем и мечтой. — Кажется, все перевернуто с ног на голову, не так ли? Горный король гремит саблей, а нашему королю ничего не остается, как погрузиться в свои занятия. — Он встал, подошел к тазу и вымыл руки. — И все-таки жаль принцессу, правда?

Деметрий поднялся на ноги.

— Объясни, что ты имеешь в виду, отец, — сказал он так резко, как только мог с распухшими губами.

Отец провел рукой по лысеющей голове.

— Сынок, я говорю о войне — о том, в чем у тебя, к счастью, нет опыта, и я хотел бы, чтобы так оно и оставалось. Вот если бы я был королем…