Воевода - Александр Прозоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их ждали: все светелки, комнаты и горницы были пусты, в столовой гостей ожидал щедро накрытый стол, лавки были обиты кумачом, печи натоплены, вдоль стен горели масляные лампады, пламя которых защищала от случайного прикосновения тонкая медная сетка.
Ватага захлестнула комнаты одной стремительной волной – сразу заняв лавки, табуреты, разобрав миски, кубки и ковши. Столовая наполнилась дыханием, запахом дыма от походных костров, давно немытых тел. Впрочем, баня и прачки тоже ждали уставших ватажников, готовые принять сразу после общего пира.
– Любо атаману! – зачерпнув вина, крикнул Никита Купи Веник и тут же жадно выпил. Похоже, он не сообразил, что в бочонке налито отнюдь не пиво. А может, и понял – но знал, что теперь его ждет долгий отдых и потому беспокоиться совершенно не о чем.
– Любо, любо! – закричали остальные воины.
Егор, заняв место во главе стола, еще раздумывал, с чего начать ужин, когда двое молодых слуг, откинув полог, торжественно вынесли из кухни на блюде целиком запеченного поросенка, прошли вдоль столов и поставили перед Вожниковым.
– С приездом, храбрый князь! – во всю глотку крикнул один.
– Подарок от хозяина, – куда спокойнее пояснил другой.
– Поросенок! – восторженно закричал Никита. – Тимофей, ты где?! Помнишь, чего ты всем у Стекольны обещал? Мы с тобой за то на два бочонка пива поспорили! Скажи, атаман?
– Это верно, обещал, – с сожалением признал Егор, поняв, что от этого аппетитного блюда ему ничего не достанется, и протянул свой кубок ближнему ватажнику: – Линь, вина мне налей. И печени гусиной передай, никогда не пробовал.
– Давайте его сюда! – не стал отнекиваться Тимофей и широко перекрестился: – Спасибо тебе, Господи! Сбылась мечта дурака.
– Не, не, там тебя не видно! – крикнул Линь. – Сюда ступай.
Ради такого случая Егор посторонился, сажая ватажника во главе стола, выпил вина, подтянул к себе миску, полную деревянных вертелов с заячьими почками. Тимофей же, потерев ладони, расправил плечи, выдернул из-за пояса нож и вонзил в столешницу. Щелкнул пальцами. Кто-то из друзей протянул ему полный меда ковш. Ватажник выпил, стукнул опустевшим корцом себя по лбу, отбросил ковш, взялся за нож и, быстро отрезая ломтик за ломтиком, стал кидать их себе в рот.
– Да-вай, да-вай, да-вай! – стали скандировать остальные, не забывая выпивать и закусывать.
Тимофей старался изо всех сил, сражаясь с поросенком добрых полтора часа. Егор, болея за него, уже считал, что победа в кармане, – но вдруг, когда от тушки оставались всего лишь задние окорочка, ушкуйник неожиданно широко зевнул, откинулся на стену и вяло помахал рукой:
– Хозяин! Два бочонка… Угощаю я… Ик-к… И отнесите меня баиньки…
Воины закричали – кто разочарованно, а кто с восторгом. Многие, ругаясь, полезли в поясные сумки за проигранным серебром.
– И половинка бочонка атаману! – ехидно припомнил Купи Веник. – Ну что, княже, слабо тебе выпить половинку бочонка за вечер, али сразу от заклада откажешься?
– Я-а?! Откажусь?
Будь Егор трезвым, он бы, наверное, обратил все в шутку. Но после трех кубков крепкого вина и пары ковшей хмельного меда Вожникову показалось, что примерно восемь литров пива – это не так уж много, если растянуть процесс возлияния часов на пять или на шесть…
Мая 1410 года
Городок князей Заозерских
Вернувшихся ватажников в княжестве встретили честь по чести: накормили, баньку истопили, спать положили и отвели еще целый день на отдых, прежде чем княгиня Елена пригласила Осипа и Федьку к себе.
В отсутствие Егора его кресло в непритязательной тронной зале, украшенной лишь коврами и расписным потолком, оставалось пустым. Елена проявила скромность, восседая в малом кресле, стоящем одесную от княжеского. Свита ее тоже была умеренной и женской: няньки, девки, стряпуха. Подозрительно женской – ведь стража, пусть и малая, в городке все-таки оставалась, тиуны следили за порядком, мытари собирали для казны серебро. И все, конечно же, отчитывались перед хозяйкой удела. Вот и выходило, что демонстративно бабье окружение оставшейся дома жены – не более чем пустая показуха.
– Здравствуй, матушка-княгиня, – низко поклонился Елене Федька. – Муж твой, наш атаман, велел от себя письмо тебе передать и гостинцев всяческих.
Он выпрямился, взял с пола котомку, развязал, достал сложенный вчетверо лист пергамента, большой сверток, отряхнул и то, и другое, сдул пыль, а затем, низко кланяясь, подошел к хозяйке, преклонил одно колено и протянул посылку.
В общем, с придворными манерами у паренька было не ах. Даже Осип – и тот не сдержал улыбки. Сам он кивал княгине скромно, не сгибался в поклоне и предпочитал помалкивать.
– Как муж мой, князь Заозерский, себя чувствует, чем занят? Как его успехи ратные? – ласково поинтересовалась Елена, кивнув одной из девок. Та вышла к пареньку и приняла у него передачу.
– Отлично с атаманом все, лучше не бывает! – вскочив, горячо выпалил Федька. – Воюет, самому Святогору завистно! Почитай, един крепость свейскую захватил! Стекольну дочиста разграбили, осмь кораблей с добычей в Териберку привели…
– Постой-постой! – перебила его княгиня. – Какая Териберка, откуда взялись свеи? Почему Стекольна? Осип!!!
– А чего «Осип»? – пожал плечами ватажник. – Верно все Федька сказывает. Крепость взяли, Стекольну разграбили. Добычи полные трюмы привезли. Ты подарки-то погляди, что атаман тебе с мальцом переслал.
Елена подманила девку, торопливо развернула тряпицу.
– Ах, красота-то какая! – ахнула девица от блеска рубинов и изумрудов на широком женском оплечье.
– Пошли все вон! – зашипела княгиня. Дворня послушалась. Федька тоже рванул было к дверям, но на него Елена цыкнула, и паренек остановился. – Почему свеи, откуда? Вы же порубежье московское разорять уходили!
– Атаман повел, – попятился Федька. – Сказывал, нечего нам делать на украинах московских.
– Чего со смердов взять, княгиня? – громко сказал Осип. – Токмо рожа да кожа, да курица с яйцом. Беготня напрасная – деревни да заимки лесные жечь. Иное дело свеи. Там разжились так разжились – на десять лет вперед хватит.
Княгиня, отложив оплечье на трон мужа, потерла виски, подняла глаза на ватажника:
– Вам же велено было московские уделы разорять, а не по морям дальним плавать!
– Видать, атаман наш за слугу твоего себя не считает, – криво усмехнулся Осип и поправил пояс с мечом и топориком. – Как нужным счел, так и поступил.
– Знаю я, что за нужда вас по морям и рекам таскает. – Поднявшись, княгиня обошла Федьку, приблизилась к нему. – Баб белых да холеных потискать захотелось. Клуши деревенские вам не нравятся? Крашеных да ряженых подавай?
– Напраслину ты на мужа своего возводишь, Елена, – покачал головой воин. – Да и не было у нас в этом походе никаких баб.
– Ну да, так я и поверила! – хмыкнула княгиня. – Вы все такие целомудренные, что город разорили, ни одной девки в нем не тронув!
– Не, горожанку холеную завалить – это мы всегда с удовольствием, отказываться не стану, – растянул губы в улыбке ватажник. – Да токмо золотишко нам нравится еще больше. Когда город всего на половину ночи в разорение отдан, на глупости такие никто отвлекаться не станет. Без того хлопот преизрядно. Атаман же наш так и вовсе токмо о тебе и мыслит. Как возможность появилась, так первым делом письмо тебе настрочил.
Елена, спохватившись, развернула сложенное незнакомым образом послание, стала разбирать странно начертанные слова. Немного успокоилась, опустила пергамент, прошла от стены к стене:
– Выходит, вы там всю весну и зиму в море Варяжском развлекались, а Москва в благости и покое пребывала? Никто не потревожил, побеспокоиться не заставил, подумать о сохранении покоя не вынудил? Проклятие! И пошто я тогда план подробный составляла, как Василия к примирению с нами принудить? Грамоты готовила, заступников искала, соглядатаев отсылала?
– Ты не беспокойся, княгиня. Атаман у нас не дурак, за ним не пропадешь. Что-нибудь придумает.
– И где же он тогда?! – отдернула назад подол платья Елена. – Почему сам не прискакал?
– В Новгороде он, княгиня. Недосуг ему попусту кататься, новый набег готовит.
– К жене приехать недосуг? – Елена сжала письмо в кулаке. – Какой еще набег?
– Свеев желает вконец разорить. Не нравятся они атаману чем-то.
– Свеев?! – В бессильной ярости княгиня ударила кулаком по стене, но тут же взяла себя в руки, отступила на шаг, величаво склонила голову: – Благодарю вас за службу преданную, храбрые витязи. Ступайте, отдыхайте спокойно. Когда возникнет нужда в ваших мечах и знании, я вас приглашу.
Посланцы, поклонившись, вышли. Едва за ними закрылась дверь, Елена дала свободу ярости: зарычала в голос, смяла и отшвырнула в дальний угол письмо, с размаху рухнула на свой трон, злобно смахнула оплечье с княжеского сиденья.