Кольцо Сатаны. Часть 2. Гонимые - Вячеслав Пальман

Нагорнов эффектным жестом показал на кучу бумаг, завалившую длинный стол:

— Выражением всеобщего патриотизма и веры в дело Сталина, его соратников Берия и Молотова являются вот эти заявления с просьбой послать на фронт. Наш фронт сегодня здесь, товарищи! Вы даете золото, необходимое для фронта. Мы не позволим, чтобы добыча этого стратегического металла уменьшилась хотя бы на один грамм. Мы берем новые обязательства…

Тотчас же захлопали, но без особого энтузиазма. Это уже не лозунг, а приказ. Понятно, никого отсюда на фронт не пошлют. Дело не только в золоте…

Ближе к вечеру в совхозный лагерь прибыл женский этап, почти двести человек. Совхозу повезло. А у Сергея ёкнуло сердце: вдруг из Эльгена? Вдруг и Оля?..

Он отправился на вахту.

Новенькие были еще в бараках. Начальник УРО лениво перебирал стопку карточек, вздыхал: работаем…

— Откуда этап? — спросил Сергей.

— С бору по сосенке. Очистили пересыльные пункты, камеры теперь под фрицев готовить надо. Эти бабы сидят давно, все больше от «седьмого-восьмого», которые за колоски по восемь годов получили. Ну и члены семей врагов тоже. «Индигирка» привезла. Берешь к себе?

— Сперва зоотехника позови, пусть отберет доярок, телятниц, жаловался, что недобор. А потом уже на агробазу. Работа есть. С материка продукты не скоро получим.

Перед сном Сергей написал сдержанное письмо в Эльген. Взвешивал каждое слово. Знал, что до адресата письмо прочитают проверяющие. И не один раз прочитают. Сообщал, что задуманная им поездка на опытную станцию пока что невозможна. Такие обстоятельства.

Кораблин вдруг вызвал к себе Хорошева и Морозова. Он сидел за столом неузнаваемо изменившийся, видно, день получился не очень складным, лицо темное, под глазами мешки, на вошедших посмотрел медлительным стариковским взглядом. И показал на стулья.

— Мы получили предписание генерала Комарова. Требует оперативно организовать на каждом прииске и предприятии подсобные хозяйства. Поставка овощей и картофеля в Нагаево с «материка» прекращается. Полагаю, что полностью. Вы обязаны помочь приискам наладить у себя производство. Пашню, парники и все такое. Придется поездить.

— Но в совхозе нас только двое, — сказал Хорошев. — Нельзя оставлять без присмотра и поле, и тепличное хозяйство, строительство, — и посмотрел в глаза Кораблину: понимает ли?

— Значит?..

— Будет проще, если начальники предприятий поищут агрономов в своих лагерях. И отправят их к нам на стажировку. Мы покажем поля и теплицы, научим азам северного земледелия и поможем обустроиться. Друг друга агрономы поймут с полуслова. И нам не надо отлучаться, беды наживать.

— Вы уверены, что в лагерях есть агрономы?

— Из управления, где я работал до ареста, в тридцать четвертом году выхватили — в смысле посадили — полтора десятка очень серьезных специалистов, самых знающих и опытных. Сразу после ареста Чаянова и Кондратьева. Так что на Колыме нашего брата предостаточно, есть выбор. С радостью пойдут на любимое дело. Если живы, понятно…

— Существует у нас и Управление сельским хозяйством, — сказал Морозов. — У них немало писем от специалистов из лагерей. Вы можете позвонить в Дукчу начальнику управления Швецу. А нам разъезжать, да еще летом… — и он развел руками.

— Да-да, — как-то очень легко согласился Кораблин. — Так и сделаем. Но это лишь первый шаг. Теперь вот что: виды на урожай в этом году? Что скажете, Хорошев?

— Лето сухое. Корнеплоды быстро стареют, выбрасывают цветоносы и уже не набирают вес. Капуста развивается нормально, кое-где мы ее поливаем, у нас всего две установки, теперь в ночную смену запрещено по режиму. Соберем две тысячи тонн, около половины можно сдать в свежем виде, остальное заквасим на зиму. Вот тут проблема ёмкостей на четыреста тонн. Постройка чанов идет медленно, пособите заполучить столяров-бондарей.

— Где будет засольный пункт?

— В большом сарае за ручьем.

— Позвольте, но там же склад селитры! Сто с чем-то тонн?

— Нет, только тридцать, — поправил Хорошев. — Мы потратили ее для удобрения полей.

— Как вы смели! — Кораблин вдруг вскочил, щеки его затряслись. — Эта резервная селитра числится у нас, как взрывчатка! Мы добавляем ее в аммонал, которого все более не хватает! Почему тратили?

— Не знал.

— Чтобы ни грамма больше! Ни грамма, слышите! Под замок! И личная ответственность. Как это я оплошал?..

И он уселся, обхватив голову руками.

— Селитра мешает нам строить, — тихо сказал Хорошев. — Дайте команду, чтобы вывезли. Она превратилась в монолит, работы с ней много.

— Монолит, монолит… С аммоналом туго. Возить его мимо Японии невозможно, при досмотре — международный скандал. Селитра в смеси с аммоналом хорошо взрывается. Я расписал по приискам семьдесят тонн, полагая, что вы ее не используете. А там тридцать. А может и меньше того. Не трогайте!!!

— Заберите, пожалуйста, — примирительно сказал Хорошев. — Мы ускорим постройку чанов.

— И отпускайте ее приискам без веса, — вдруг подсказал Морозов. — Это все-таки не мука и не картошка, чтобы считать на килограммы.

— Ах, Морозов, Морозов! Не заведи я этого разговора, так был бы в диком положении перед Федором Вячеславовичем. Представляю себе… Воспользуюсь вашим практическим советом, Морозов.

Через неделю селитра исчезла из большого сарая. Теперь здесь с утра до ночи слышался стук топора, визг пилы и шорканье рубанков по дереву.

Страницы 66, 67 отсутствуют — типографский брак

га — с колена, вторая — стоя, заряжай, огонь! Поначалу посмеивались над артикулом, потом попривыкли, команды исполняли серьезно, окапывались, перебегали — уже не на площади, а на лугу за совхозным полем. Спустя две недели взводы прошли перед Нагорновым и Сенатовым хоть и с деревянными ружьями, но довольно стройно, печатая шаг, с почти одновременными поворотами и остановками. Странно, что Тришкина на учениях не было. Быть может, много работы в следственных камерах?..

Комбат объявил, что после пяти лекций по теории и практике военных действий они начнут стрельбы, обучение с гранатой, тактику боевых действий против германских войск. Строго и четко он высказал собственный взгляд на события у западной границы, где было не то, чтобы неудачно, а катастрофически плохо.

— Хочу напомнить вам, товарищи бойцы, что война с немцами, которых я знаю не понаслышке, а по опыту — это не легкая прогулка с песнями, а тяжелая и страшная война, о чем вы уже наслышаны по радио, читали в газетах. Немцы упорны, дисциплинированы, умеют воевать, в чем я убедился лично еще в четырнадцатом году. России предстоит трудный ратный путь, возможно, такой же, как в незабываемом 1812 году. Война потребует от каждого из нас бесстрашия, мастерства, дисциплины и владения современным оружием, чтобы разбить неприятеля. Будьте готовы ко всему этому!