Институтка (СИ) - Алиса Пожидаева

девица, если она была заслана, должна была давить на жалость и обещать… Он скользнул взглядом по худенькой фигурке. Серое тюремное платье сшитое не по размеру, болталось на ней, волосы, хоть и заплетенные в косу, были грязными, а огромные глаза лихорадочно блестели. Девица была права, начни она соблазнять в таком виде, Рейнард рассмеялся бы ей в лицо и отправил бы обратно в тюрьму. Герцог хищно прищурился, вступая в предложенную девицей игру: - Интересно, что по-вашему должен был сделать я? - Не знаю, - не выдержав, она первая опустила взгляд. - По крайней мере выслушать обвинения, в тюрьму могли попасть и невиновные. - Поэтому я всегда требую протоколы заседаний, - учтиво просвятил девушку Рейнард. - Там зафиксированы все слова, но нет эмоций. - А… - только и выдохнула Амадин. - Тогда я… простите… Секретарь, вошедший в кабинет прервал их беседу. - Ваша светлость, как просили. Он внес кофе и тарелку с огромным пирожным, украшенным взбитыми сливками. - Это еще что? - Рейнард направился было к секретеру, где держал пару бутылок коньяка, но остановился, недоуменно рассматривая пирожное. - Ну я подумал… девушки обычно любят сладкое… - смутился Валентин. Герцог закатил глаза. - Болван, а ты не подумал, что эта девушка несколько дней провела в тюрьме и, наверняка, не ела! - набросился он на секретаря. - Но… - Я все еще здесь, - вмешалась Амадин, которой стало жалко юношу. - Это ненадолго,- мрачно пообещал инквизитор. - А вы, Валентин, если уж вздумали играть в благородного рыцаря, ступайте и принесите куриный бульон! Это - единственное, что не навредит гм… вашей протеже! Покраснев, секретарь поставил чашку на стол и вышел, унося с собой злосчастное пирожное.

30.11

Амадин проводила его тоскливым взглядом. После едва не случившегося срыва организм требовал экстренного восполнения ресурса, а от завтрака больше размазанного, чем съеденного перед заседанием остались лишь робкие воспоминания. К тому же такие пирожные продавались только в одной лавке, и Амадин всегда мечтала попробовать его. Видимо, не судьба. Она огорченно вздохнула.- Вот, держите, - щедро плеснув коньяка в кофе, инквизитор подвинул ей чашку. Движение получилось резким, и напиток распластался на блюдце. Девушка нахмурилась. Пренебрежение. с которым к ней относился хозяин кабинета, злило. Впрочем, чего еще было ожидать от герцога л’Армори после их ночной встречи? - Не смотрите на меня так, - предостерег хозяин кабинета. Избавившись от мантии, он небрежно швырнул черный шелк на свободный стул, следом туда же полетела золотая лента. - Валентин быстро добудет более уместную пищу. - Едва ли в тайной канцелярии найдется хоть одна живая курица, - от очередной мысли о еде живот у девушки предательски заурчал и сама она мучительно покраснела и уткнулась в чашку, не обращая внимания на то, что коричневые капли падают на подол платья. - Нет, но по соседству находится ресторация Дианы Соул. У нее достойная кухня. - Достойная кого? Это вырвалось непроизвольно. Амадин прикусила губу, досадуя, что так остро среагировала на обыденную фразу. - Вас, конечно, - усмехнулся герцог, присаживаясь на свое место и с видимым наслаждением вытягивая ноги. - Я, знаете ли, обычно пропускаю обед. - Следите за фигурой? - хмыкнула девушка. Рейнард смерил ее снисходительным взглядом. Девица явно намеревалась задеть его этой фразой. Взъерошенная, бледная, в сером платье она почему-то напомнила ему воробья, буквально вчера он видел такого во время дождя. Нахохлившись, птица сидела под карнизом и внимательно следила за тем, что происходит вокруг. Герцог моргнул, прогоняя наваждение. Вот только поэтических сравнений ему не хватало. - Времени нет, - подчеркнуто спокойно пояснил он. Словно в подтверждение его слов в воздухе вдруг появился голубь. выпорхнув из ниоткуда, он сделал круг по кабинету и приземлился на плечо инквизитора. Амадин затаила дыхание. Она много читала о магических вестниках, которым маги пользовались для передачи секретных сообщений, но сидела его впервые. Герцог тем временем протянул руку и снял с лапки магической птицы капсулу, в которой едва мерцал защитой тонкий листок. Прекрасно зная и адресата и содержание послания, Рейнард все же развернул письмо. “Слухи о сегодняшнем происшествии достигли дворца. Что на тебя нашло? Жду рассказ из первых уст. К.” Инквизитор усмехнулся и вытянул руку. Листок на ладони вспыхнул беловатым пламенем и рассыпался пеплом. Голубь на плече курлыкнул. Герцог погладил его по голове, не сводя взгляда с девушки. Ее глаза горели, а рот слегка приоткрылся. Она с изумленным восторгом рассматривала весника, явно борясь с желанием потрогать волшебную птицу. Её чувства были настолько искренни, что Рейнард, если бы создавал вестника сам, возможно, и позволил бы ей прикоснуться к сизому оперению, но в данном случае это означало бы раскрыть адресата, а это герцог л’Армори не имел права делать. - Ответа не будет, - проинформировал он голубя. Птица вспорхнула с плеча и растаяла где-то в районе люстры. Девушка проводила вестника взглядом, полным сожаления. - Нашу беседу придется отложить, - резкий голос заставил ее снова повернуться к инквизитору. - Надолго? - Амадин старалась казаться спокойной, но в голове все равно слышалась обреченность. Вряд ли ее отпустят, скорее, вернут обратно в камеру. - Всего лишь до вечера. Неотложные дела, - герцог взглянул на огромные напольные часы, стоявшие у стены. стрелки на циферблате показывали без пяти минут пять. - К сожалению, они не терпят отлагательств, поэтому вы сейчас поедите и отправитесь домой. - К себе? - изумилась она, не поверив своим ушам. - Естественно ко мне, - отмахнулся он.

2.12

Но Амадин ответ не устроил. - В качестве кого? - она отставила чашку и выпрямилась на стуле. Этот момент уже знакомый Амадин секретарь внес и водрузил на низкий столик горшочек даже сквозь пергамент источавший аромат великолепного бульона и корзинку с ломтиками белого хлеба. ‐ Как просили, ваша светлость, - чуть запыхавшись произнес он. - И еще вот, протоколы… только что принесли из здания суда Он положил на стол папки, которые до этого держал подмышкой. Рейнард заметил, что на верхней папке значится имя Амадин Гросс и усмехнулся. - Валентин,