Теория заговора для хипстеров - Никита Балашов

В начале тридцатых годов система использования труда заключенных только набирала обороты (например, в двадцатые годы на Соловках большинство заключенных вообще не работали — работы просто не было), в сороковые же годы эта система работала на полном ходу.

Где же результаты? И почему большинство послевоенных строек были тайными?

Ведь строительство Беломорканала широко освещалось и прессой, и писателями. На открытии присутствовали Горький, Катаев, Зощенко, Шкловский.

Наиболее известный пример — знаменитая Трансполярная магистраль (или «стройка 501–503», или «Мертвая дорога») строилась в строжайшей секретности. По масштабам она была куда значительней Беломорканала. 1482 километра железнодорожных путей от Чума и Салехарда до Игарки, по вечной мерзлоте, за Северным полярным кругом. Это ли не трудовой подвиг? Но подвиг почему-то скрыли. Хотя что там было скрывать? Понятное дело, когда скрывают строительство города Арзамас-16, где разрабатывается и производится ядерное оружие. Но зачем и как скрывать железную дорогу длиной в тысячу с лишним километров? А скрывали настолько хорошо, что до сих пор у исследователей нет ни одной подробной карты строительства — есть только любительские работы.

Что же там было скрывать? Что эту дорогу зэки строили? Так ни для кого не было в этом секрета. О том, что Беломорканал строили они — знала вся страна. Зэк, кстати, это аббревиатура — заключенный каналоармеец. Более того, пресса всячески муссировала информацию о том, что благодаря ударному труду на Беломорканале многим были сокращены сроки, а были и такие, кого амнистировали.

В обществе «Мемориал» до сих пор идет работа над составлением общего списка лагерей и строек. Она идет очень медленно и вряд ли когда-то будет полностью закончена. Но кое-что известно. Интересная тенденция: к концу тридцатых годов почти каждая крупная стройка имела свой порядковый номер. При стройке создавались лагеря, которые по окончании стройки расформировывались.

Так, например, строительство 200 — это строительство военно-морской базы Балтийского флота «Ручьи». Стройка продолжалась с 1937 по 1941 год.

Стройка 201 проходила на противоположном конце страны — заключенные занимались гидротехническим строительством и дноуглубительными работами в Амурском лимане.

А сколько же всего было таких строек? Список общества «Мемориал» заканчивается на цифре 1418. При этом там перед цифрой 1418 идет 1001, а до этого — 994. И все это секретно до сих пор. Даже если есть номер стройки и название, не факт, что есть информация о местонахождении лагеря.

Трансполярная магистраль имела номер 501–503, и решение о ее строительстве было принято в 1947 году. Это означает, что в период с 1947 по 1953 год (год смерти Сталина, между прочим) было затеяно еще минимум 1000 строек. Неплохой масштаб, правда? Где же информация о трудовых подвигах? А нет ее. Ни в газетах, ни в воспоминаниях, ни в архивах.

Справочники отмечают, конечно, уникальную Куйбышевскую ГЭС и Куйбышевский гидроузел, который строился как раз в период с 1950 по 1957 год. Но в строительстве Куйбышевской ГЭС принимали участие «всего» 46 600 заключенных. Это в шесть раз меньше, чем количество строивших Беломорканал, да и относительно общего числа заключенных тоже очень мало. Даже если прибавить сюда Сталинградскую ГЭС и еще десяток подобных строек — все равно количество заключенных никак не сходится.

Дальше отметим следующие странности: после войны суды стали значительно увеличивать сроки заключенным — по крайней мере, как утверждал Солженицын. «Теперь десятка была сроком детским, в ходу была сталинская четвертная» — то есть сроки для заключенных увеличивали почти в 2,5 раза. Это при том, что в стране после войны была катастрофическая нехватка мужчин, плюс огромное количество людей имели боевые ранения, нередко тяжелые, соответственно работать в полную силу не могли. И при такой обстановке в стране людей забирали на целых 25 лет.

Приводят контраргументы, дескать, главная задача ГУЛАГа — истребление людей. У Солженицына даже глава такая есть — «Истребительно-трудовые». Поэтому и давали 25 лет, чтоб наверняка. А тем, кто уже сидел, накидывали сроки — тому же Шаламову, например.

Но ведь ясно, что это глупость: если уж ставилась задача выжать все соки из человека, то и десяти лет вполне достаточно. Чтобы из здорового человека сделать больного доходягу, достаточно года-двух изнурительного труда на севере. Прибавьте сюда плохое питание, и результат гарантирован. 25 лет просто не нужны. Значит, увеличение срока заключения выполняло совсем другие задачи.

Именно в послевоенное время начался расцвет так называемых «шарашек» — закрытых научно-исследовательских институтов, где зэки занимались научной деятельностью. До войны профессора и академики благополучно гнили на общих работах, на лесоповале и на других великих стройках коммунизма. А после войны им стали находить более подходящее применение. Заставлять профессора математики пилить деревья — это такое же расточительство, как микроскопом забивать гвозди. Неужто товарищ Сталин этого не знал? Пока запишем в загадки.

Но главная загадка впереди. Почему сразу после смерти Сталина великие стройки стали сворачиваться, притом резко?

Весной 1953 года, почти сразу после смерти Сталина, было принято решение о прекращении строительства. Сначала его хотели законсервировать, и работы по консервации продолжались два месяца. Затем, подсчитав стоимость консервации, ее также прекратили, и стройку решили просто бросить. Часть оборудования и техники была вывезена, часть оставлена на месте. Брошенное оборудование портили, чтобы его уже никто не смог использовать. Разрезали автогеном паровозы, жгли в топках валенки, протыкали дырки в мисках, рубили топорами сапоги.

Спрашивается — зачем? Некоторые исследователи считают, что это связано с амнистией 1953 года. Но решение о приостановке стройки было принято 25 марта 1953 — то есть спустя всего 20 дней после смерти Сталина. А амнистию объявили только 27 марта 1953 года. Под нее попадали заключенные, чей срок не превышал 5 лет. В первую очередь из лагерей освобождались несовершеннолетние, женщины беременные и имеющие малолетних детей женщины, заключенные преклонного возраста и инвалиды. Много ли таких заключенных работали на стройках 501–503?

Если нет — тогда почему же стройка была заморожена? Тем более что на отдельных участках уже началось движение паровозов. Но до сих пор никто не знает об истинных целях строительства этой дороги.

Но строителей явно берегли. Условия для заключенных были более-менее хорошими. Зоны для «малосрочников» располагались вблизи с постоянными гражданскими строениями, заключенные общались с вольными. Начальник строительства относился ко всем заключенным так же, как и к вольнонаемным, и если человек был полезен для дела, то он мог помочь ему в любом вопросе. Такого же отношения к зэкам он требовал от всех своих подчиненных. Питание было значительно лучше, чем в других лагерях. За выполнение планов давали дополнительный паек и даже уменьшали срок.

Кормили очень хорошо, 900 грамм хлеба на день, большая чашка каши, перловой в основном или что-то другое. Разносолов особых не было, но кормили сытно. Если выполнишь норму на 150 % — добавляли свинину, окорочка, колбасу. Баня была обязательно раз в неделю. За этим тщательно следили. Питание и баня — это было главное.

Не удивительно, что смертность на стройках Трансполярной магистрали была очень низкой — 0,02—0,08 % в месяц от общего числа заключенных. Почему их так «бережно» использовали?

Мы ответим на этот вопрос — но сначала перенесемся на юг СССР. Там в 1950 году началось строительство Главного Туркменского канала. И это был не менее амбициозный проект, нежели Трансполярная магистраль. Решение о сворачивании стройки было также принято 25 марта 1953 года тем же самым Берией. Куда же так спешил Лаврентий Павлович?

И это еще не все. Тогда же был свернут третий амбициозный проект — Сахалинский тоннель под Татарским проливом, длина которого должна была составить 327 километров.

Весной 1953 года умер Сталин. А спустя некоторое время стройку закрыли. Не свернули, не законсервировали, а именно закрыли. Вчера еще работали, а сегодня сказали: «Все, больше не надо». Проходку тоннеля мы так и не начинали. Хотя для этой работы все имелось: материалы, оборудование, техника и хорошие квалифицированные специалисты и рабочие. Многие утверждают, что крест на тоннеле поставила последовавшая после похорон Сталина амнистия — продолжить стройку было практически некому. Это неправда. Из наших восьми тысяч досрочно освобожденных уехало не более двух сотен. А остальные восемь месяцев дожидались приказа о возобновлении строительства. Мы об этом писали в Москву, просили и умоляли. Я считаю прекращение строительства тоннеля какой-то дикой, нелепой ошибкой. Ведь в тоннель были вложены миллиарды рублей народных денег, годы отчаянного труда. И самое главное — тоннель действительно необходим стране…