Профессионалы - Николай Леонов

– Значит, он не убийца, и мы ничем не рискуем, – Терентьев все еще рвался действовать.

– А если я ошибся? И он именно меня за глупость пришьет первого? – поинтересовался Гуров и, кончая никчемный диалог, сказал: – Выполняйте.

Петренко взял тарелку и сдачу, сел за столик и неловко, левой рукой, жадно ел, роняя с ложки, так как смотрел все время по сторонам.

– Ну как, Леня, выспался? – как можно миролюбивее спросил Гуров, усаживаясь в машину и снимая телефонную трубку.

Когда полковник ответил, он доложил:

– Есть основания считать, что – да. Однако не факт.

– Молодец, – сказал Орлов. – Объемно, конкретно и сжато.

– Стараемся, Петр Николаевич.

– Удачи! – полковник положил трубку. Недавно звонил высокопоставленный чиновник, возмущался. Маньяк-убийца разгуливает по столице нашей Родины, а легендарный МУР бездействует!

В ответ Петр Николаевич лишь поинтересовался, действительно ли Москва – столица. Через несколько минут позвонил Турилин и «попросил» Орлова: ни с кем – тут генерал выдержал паузу – ни в какие разговоры по поводу проводимой операции не вступать, адресовать абонента к нему, Турилину.

Когда Константин Константинович что-либо у него «просил», полковник начинал искать в столе «Казбек», хотя бросил курить уже года два.

«Не заметил! – ликовал Леня, глядя в затылок начальника. – А я уже в порядке, почти в порядке!» – и усиленно массировал кисть правой руки.

Петренко бродил по пустынным переулкам, около часа сидел на лавочке сквера, дважды выходил на людные улицы, стоял и возвращался в переулок. Он ничего не искал, никуда не стремился, болтался явно без дела. Приблизиться к нему, не рискуя жизнью, не удавалось. Поведение его объяснялось просто: Петренко забыл ключ от квартиры, уходя за пропитанием, захлопнул дверь и теперь ждал, когда сестра вернется с работы.

Гуров не понимал подозреваемого, нервничал, скрывал свое состояние от подчиненных и от полковника и устал от постоянного напряжения. Главное – не допустить контакта Петренко с посторонним, не дать ему совершить еще одно убийство.

Нина Быстрова, которая поутру стояла на перекрестке с жезлом, не очень понимая серьезность происходящего, устала от безделья. Она ходила по треугольнику Прохоров – Терентьев – Гуров, удивляясь серьезности майора и насупленной молчаливости богатырей.

Терентьев и Прохоров, которых Гуров передвигал с места на место, где-то к пяти стали равнодушными исполнителями. Встань там, стою. Иди туда, иду. Ближе к месту, дальше от него. Перейди на другую сторону, обгони. Пожалуйста, как прикажете. Гуров их состояние понимал, чувствовал, что они с каждым часом теряют остроту восприятия и ощущение опасности, могут допустить глупейшую оплошность и тогда…

Каждые тридцать – сорок минут Гуров звонил Орлову, говорить им было не о чем, обменявшись короткими фразами, они опускали трубку, ждали.

Леня Симоненко очухался, нашел себя, главное, он, словно актер, определил для себя задачу и сверхзадачу.

Он придумал такие обстоятельства. Я нахожусь за рубежом на соревнованиях, приехали на стрельбище, не вызывают, и, когда вызовут, неизвестно. Необходимо находиться в кондиции, не дремать, но и не перегорать. Он то сидел в машине, то выходил, гулял, приноровившись видеть одновременно и Петренко и Гурова.

Хорошее состояние стрелка действовало на Гурова благотворно. Но старший группы не может расслабляться, он находится под постоянным высоким напряжением, обязан учитывать одновременно несколько факторов. Не выпуская из поля зрения объект, оценивать его состояние и по возможности предугадывать направление движения. Видеть всю окружающую объект среду, не допустить неожиданного быстрого приближения к нему какого-либо прохожего и любого постороннего человека.

Для этого необходимо находиться самому и передвигать оперативников таким образом, чтобы, с одной стороны, в случае чего, не опоздать, с другой – не находиться в поле зрения фигуранта, то есть не светиться. При этом стрелка надо держать не ближе сорока и не дальше пятидесяти метров и чтобы между ним и объектом не сновали прохожие. Гуров не терял контроля над ситуацией даже во время коротких докладов начальству.

Гуров отказался от предложенного им горячего обеда. Нина купила десять бутылок минеральной, они пили воду, есть совершенно не хотелось.

После шести Петренко неожиданно активизировался, шаг его стал увереннее, он будто увидел цель и уже не тащился, а шел по переулку, и видно было, он знает, куда именно идет; через три квартала Гуров увидел магазин «Вино», обычную сутолоку знакомого контингента.

Тут ему деваться некуда, понял Гуров. У нас верный шанс. Здесь он окажется в плотном окружении мужчин, здесь ребята и возьмут его под руки. Все произойдет тихо-тихо, ну пискнет он, не более того. Забинтованную руку его надо опустить, прижать к бедру, если он от судороги выстрелит, плохо конечно, но пуля уйдет в землю.

Прохоров и Терентьев оценили ситуацию так же, не убыстряя шага, двинулись по двум сторонам треугольника, в вершине которого находился Петренко, около него оперативники должны сомкнуться.

Двери магазина узкие, толчея, невозможно распознать, кто есть кто, однородная, почти исключительно мужская среда.

«Такси» передвинулось, остановилось рядом с другими машинами.

– Как ни мучилась, а родила, – сказал водитель, молчавший несколько часов подряд.

Петренко оставалось пройти шагов тридцать, расстояние между ним и оперативниками быстро сокращалось. Гуров находился на дальней позиции и тоже быстро шел к месту встречи.

Когда Лева был еще мальчишкой, во дворе их дома проживал пес неопределенного цвета и неустановленной породы. Пес был ничейный, жил под домом, кормили его все, и он любил всех и страдал от обжорства и добродушия. У него была страсть – гонять кошек. Увидев противника, Дэвик, так вычурно звали пса, превращался в преследователя. Никто никогда не видел, чтобы Дэвик кошку поймал. Однажды Лева стал свидетелем позора всеобщего любимца. Дэвик, по своему обычаю, крутился во дворе, когда из-за сарая вышел серый, обычной полосатой раскраски кот и сел, глядя на окружающий мир с равнодушным презрением, как умеют смотреть только кошки да получившие неожиданное и большое наследство мещане. Дэвик увидел кота, рванулся, казалось, пес способен разорвать на клочки и тигра. Лева открыл было рот, чтобы крикнуть неразумному коту: беги! Кот жмурился, вылизывал лапу, когда до его смерти оставалось всего несколько метров, кот открыл глаза, поднял лапу и замер. Как Дэвик затормозил! Он выставил передние лапы, сел на задние, подняв облако пыли, сумел остановиться в метре от своей «жертвы». Остановившись, пес встряхнулся, с лживой безразличностью зевнул и стороной, стороной затрусил к сараям по своим собачьим надобностям. Кот, зажмурившись, начал долизывать свою лапу.

В отличие от беззаботного дворового пса, Лева понял, что торопиться опасно. Петренко не на последнем метре – тогда бы он свернуть не успел, – а шагов за двадцать, резко свернул в сторону, прошел вдоль витрины, описав короткую дугу, остановился у облезлого заколоченного ларька и уставился на магазин.

Прохоров и Терентьев тоже изменили направление, разошлись в разные стороны. Гуров задержался на стоянке машин.

Ситуация осложнялась, но за весь день была наиболее благоприятной. Нет худа без добра, размышлял Гуров. Чего-чего, а мужиков тут хватает. Сзади подошел Прохоров, тихо заговорил:

– Майор, мне надо оказаться на расстоянии вытянутой руки. Я оторву ему клешню вместе с повязкой и со всем содержимым.

Гуров знал, Саша не хвастает. Когда Гуров здоровается с ним, то не может не только обхватить протянутую ладонь, но даже не достает кончиками пальцев до ее края. Если Прохоров положит ладонь на руку Петренко, операция закончена.

– Он хочет выпить, – настаивает оперативник. – Я беру бутылку, подхожу, предлагаю. Он меня не видел…

У Саши двойняшки или он только ждет? Гуров посмотрел в молодое, чуть влажное от пота лицо и сказал:

– Действуй, Александр. Мы тебя страхуем, – и направился к Лене Симоненко.

Что значит страхуем, когда их выстрел лишь второй? Если Петренко пальнет, то Саше будет достаточно. Гуров видел однажды дырку выходного отверстия, которую оставляет в пробитом теле пуля такого калибра.

– Леня, – сказал Гуров, садясь в машину, и позвонил Орлову.

Симоненко выскользнул из машины и встал за «жигуленком» так, чтобы видеть Петренко.

Гуров сообщил начальству место своего нахождения, коротко ситуацию и закончил:

– Через несколько минут попробуем.

– Что с тобой? Что значит попробуем? – сухо спросил полковник. – Тебе крем-брюле в вазочке предлагают?

– Хорошо, Петр Николаевич, мы пробовать не станем, – Гуров хотел сказать что-нибудь резкое, лишь вздохнул.