На острие ножа - Блэкмен Мэлори

Ага, до тех пор, пока Джексон не обругал несчастную медсестру-Креста, которая просто исполняла свои обязанности.

— Я поговорил с Носорогом и Сонни, мы все хотим, чтобы ты выступала с нами, — продолжал Джексон. — Как я сказал, все заработанные деньги делятся поровну на четверых.

— Где вы играете?

— В клубах, в пабах, на свадьбах, на вечеринках — везде, где платят, — ответил Джексон.

— А в каком стиле?

— Я же говорю — все что угодно, лишь бы платили, — сказал Джексон.

— То есть вы не пишете песни сами? — удивилась я.

— Пишем, только их никто не хочет слушать. — В голосе Джексона послышалась горечь.

— А почему? Не понимаю.

— Мы поем сплошные каверы. Администраторы клубов любят старые стандарты. Стараемся к концу программы всунуть две-три оригинальные песни, но не всегда получается.

— А почему я? — спросила я.

— Ты умеешь петь…

— Куча девушек умеет петь. Почему я?

— Честно?

— Естественно.

— Нас будут чаще приглашать в Крестовые клубы, если солисткой у нас станешь ты, — ответил Джексон.

Я просила честно — и, безусловно, получила. Короче говоря, Джексон хочет меня использовать. Ну что ж, ничего страшного, поскольку я тоже буду использовать и его самого, и его группу, чтобы самостоятельно заработать денег. И правда, соблазнительно. Я буду как-то себя обеспечивать, и для этого не нужно будет уходить куда-то каждый день, поэтому не придется оставлять Калли дольше чем на несколько часов. И тогда я смогу сдержать слово, которое дала Мэгги, и хоть как-то участвовать в оплате счетов.

— У вас запланировано ближайшее выступление? — спросила я.

— В эту субботу — слишком скоро? — Джексон усмехнулся.

— В субботу? В ту субботу, которая через четыре дня? — запищала я.

— Ага!

— Я же не знаю ни ваших песен, ни аранжировок! — Я была в ужасе. — А вдруг у меня на ваши мелодии диапазона не хватит и я пущу петуха?! А вдруг…

Вошла Мэгги с чашкой чая и протянула ее Джексону.

— Спасибо! — просиял Джексон.

— Все нормально? — спросила меня Мэгги.

— Джексон тут кое-что затевает, — ответила я.

— Что затевает? — напряглась Мэгги.

— Зову ее в группе петь, — вставил Джексон.

— А, петь? — Было видно, как Мэгги расслабилась.

— Да-да, — сказала я.

— Значит, ты согласна? — спросил Джексон.

Я задумалась. Я буду зарабатывать деньги, это плюс, но для этого придется петь перед зрителями. И еще придется петь в компании Джексона, у которого характер что твой действующий вулкан, а на всех Крестов на свете зуб размером с бивень мамонта. Стоит ли игра свеч?

— Да нет, наверное, — проговорила я.

— А почему?

— У меня тут на руках, знаешь ли, не кукла. Мне надо за ребенком ухаживать, — огрызнулась я.

— Я посижу с Калли, если нужно! — мигом вызвалась Мэгги.

Я испугалась:

— Нет! Ей еще даже двух месяцев нет. Как же она без меня?…

— У нас только репетиции раз-два в неделю по вечерам, после работы, и выступления в пятницу или субботу вечером, — пустился уговаривать Джексон. — Я ведь не слишком многого прошу, верно? А деньги мы сможем зарабатывать вполне серьезные.

— Мне надо ухаживать за ребенком, — повторила я.

— Сеффи, тебе очень полезно выходить из дома, — сказала Мэгги. — После больницы ты носа наружу не высовывала.

Я что, вдруг заговорила по-марсиански? Не хочу я никуда выходить из дома. Не хочу высовывать нос наружу. И уж точно не хочу стоять и петь перед толпой незнакомых людей. О чем они оба говорят? Неужели мое общество уже настолько надоело Мэгги?

— Не думай, я тебя никуда не гоню. Наоборот. Мне очень приятно, что вы с Калли тут живете, — сказала мне Мэгги. — Просто мне тревожно за тебя, Сеффи. Ты никуда не хочешь ходить, ничем не хочешь заниматься.

Ладно. Спорить с ней при Джексоне я уж точно не собираюсь.

— Джексон, спасибо за предложение, но нет, — твердо сказала я.

Он поджал губы и встал.

— Слушай, если передумаешь, вот мои адрес и телефон. — Он протянул мне визитную карточку из тех, которые можно напечатать в любом книжном магазине в автомате, куда вбиваешь данные и получаешь кучу визиток за сущие гроши. Я взяла ее, даже не взглянув. Я не собиралась петь в его группе и вообще нигде, и мы оба это знали.

Я дождалась, когда Мэгги проводит его, а сама прижимала тебя, Калли, к груди и терлась носом о твою макушку.

— Что я тебе сегодня расскажу про папу? — спросила я.

Ты посмотрела на меня так, словно была готова впитать каждое слово.

— Любимое блюдо Каллума — жареная ягнятина. Он считал, что астрология — ерунда на постном масле. Не верил, что звезды и планеты определяют чью-то судьбу. Говорил, что самый глупый вопрос, который девочка может задать мальчику, — это «Кто ты по гороскопу?». Честно говоря, я и сама в подобное не верю, но Каллум страшно злился, когда речь заходила о таких вещах. Любил рисовать. В основном зверей в прыжке. И деревья. Всегда одинокие деревья на фоне унылого пейзажа. Мне они не очень нравились…

Я умолкла, обнаружив, что не одна. Мэгги вернулась в комнату и смотрела на меня.

— Почему ты так резко обошлась с этим беднягой? — спросила Мэгги.

— Я не заметила, что обошлась с ним резко, — отозвалась я. — Но петь с ним я не хочу и не люблю, когда мной манипулируют.

— Сеффи, тебе надо выходить в люди. Ты даже не возила Калли к своей маме. И тебе надо решать, как жить дальше, — сказала Мэгги. — Чем ты собираешься зарабатывать?

— А, вот в чем дело, — обиделась я. — Вы боитесь, что я не смогу платить свою долю?

— Нет, что ты. — Мэгги мотнула головой. — Просто кажется, что ты замыкаешься в себе. Ты выстраиваешь жизнь так, что все вращается вокруг Калли, а это нездорово.

— Подожду, когда она подрастет, тогда и подумаю, что делать дальше, — сказала я.

— Сколько будешь ждать? — уточнила Мэгги. — Еще месяц, еще год? Десять лет? Пятьдесят? Сколько?

— Мэгги, прекратите давить на меня! — завопила я. — Оставьте меня в покое!

Как видно, я напугала тебя, Калли: ты заплакала.

— Вот видите, что вы наделали? — напустилась я на Мэгги.

И, не дав ей ничего ответить, выбежала из комнаты с тобой на руках. Как она не понимает?! Если бы я могла прийти на могилу Каллума и заползти туда к нему с тобой на руках, я бы так и поступила.

Почему никто этого не понимает?

Глава 25 ∘ Джуд

Кара позвонила мне на мобильный и попросила встретиться с ней у метро «Чамбер-лейн» в семь вечера. Мне не очень хотелось слишком часто ходить в город. Там повсюду натыканы камеры видеонаблюдения и никогда не знаешь, кто на тебя смотрит, но Кара уж очень уламывала меня. И я не смог отказать.

В конце концов, как она истолкует мое нежелание? Не говорить же ей, что я до сих пор в розыске за участие в похищении Персефоны Хэдли. Так что я сделал, как просила Кара. Обмундированием на тот день стали обычные джинсы, обычная футболка, обычная куртка и бейсболка, низко надвинутая на лоб. Я держал глаза опущенными, когда поднимался по эскалатору со станции. При этом я нутром чуял, что это какая-то безумная затея. Если меня когда-нибудь схватят, то именно в таком месте, в городе, где кругом полно народу, меня легко окружить, а найти укрытие будет трудно. Что же я тут делаю? До сих пор не понял — кроме того, что меня попросила Кара.

Кара уже ждала меня. Я сунул билет в турникет, отошел к стеночке, чтобы толпой не снесло, и стал смотреть, как она вертит головой в поисках меня. На ней были темно-зеленые облегающие брючки и белая майка. Руки у нее были такие изящные и мускулистые, словно их вырезал из темного дерева какой-то скульптор. Сегодня она не стала завязывать косички на затылке, и они свободно падали на плечи и обрамляли ее профиль, когда она поворачивалась.

А я стоял и смотрел. И смотрел.

Но тут она заметила меня.

— Стив! Привет, Стив!

Ну вот, опять. Эта ее улыбка — она ярче и теплее летнего солнца.