Красная Армия - Ральф Питерс

— В сарае немцы, — сказал лейтенант. — Семья. Они все еще укрываются здесь. Я не знаю, что с ними делать.

Кришинин и сам не никогда не думал, что на войне придется решать такие вопросы. Он думал пару долгих секунд. Кричала явно женщина.

— Они сами о себе позаботятся, — сказал Кришинин, отвернувшись, чтобы организовать оборону.

Он вызвал командира артиллерийской батареи, приказав ему либо прибыть сюда в качестве корректировщика, или прислать кого-то еще. Он был готов прибегнуть к более весомым аргументам, но настроение Ликидзе сильно изменилось. Теперь он тоже был полон решимости. Он сумел связаться с начальником дивизионной артиллерии, сообщив, что отряд Кришинина достиг переправы. Тот лично сообщил об этом командиру дивизии, который одобрил принятое решение и направил к переправе передовые силы их полка.

— Сколько времени им потребуется?

— Они не сказали.

— Так узнай. Ждем в гости вражеские танки. Они собираются попросить нас отсюда. — Он нашел на карте место, где сосредотачивался противник. Затем торопливо направился к машине авиационного корректировщика. Люки были закрыты, так что Кришинину пришлось ударить по борту прикладом автомата.

Былов, авиационный корректировщик, открыл люк одной рукой, держа в другой открытую банку тушенки.

— У меня обед, — сказал он Кришинину.

Кришинин почти сдался. Он вдруг вспомнил, что сам ничего не ел с прошлого вечера. Не было времени, утешал он себя. Потом. Если живы останемся.

— Вы сообщили на ваш командный пост о нашей ситуации? — Требовательно сказал Кришинин.

Корректировщик кивнул, жуя кусок тушенки, которая пахла так сильно, что заглушала даже чесночную вонь от взрывов.

— Послушай, — сказал Кришинин. — Нам нужна поддержка с воздуха. Если ты хочешь еще и поужинать, то нужно направить сюда штурмовики или хотя бы вертолеты. Долина сразу за холмами заполнена вражескими танками.

Былов прожевал кусок и проглотил его.

— Я посмотрю, что можно сделать. Но если они ничего не смогут направить сюда, от меня пользы не будет.

— Попытайся. И занимай позицию с видом на происходящее. Там, возле яблонь. Выполнять!

Кришинин отскочил от машины, шлепая по грязи. Камуфляж был мокрым еще с утра, штаны натирали промежность. Но нарастающее волнение заглушало любой дискомфорт. Он бросился к танковому взводу, инстинктивно пригибаясь, хотя артиллерия противника прекратила огонь.

Танковый взвод столкнулся с проблемой. Командир не мог найти на гряде подходящую огневую позицию. Для того, чтобы иметь возможность стрелять, они сами должны были подвергать себя опасности быть обнаруженными и уничтоженными.

— Понятно, — сказал Кришинин. — Есть идея получше. Займите позиции за холмом к северу от дороги, по которой мы сюда прибыли. Дальше. Видишь? Вы сможете скрытно контролировать подходы к тоннелю. Атакуйте любую технику, прорвавшуюся к тоннелю. Не ждите приказов. Просто уничтожайте все. Мы постараемся держаться около фермы. Сделайте все возможное.

Лейтенант-танкист отдал честь и тут же начал говорить в микрофон. Танки в готовности зарычали.

Кришинин направился в сторону своей машины. Но прежде, чем он сумел пройти половину пути, звуки боя вернулись. И изменились.

Боевые машины пехоты и колесные носители противотанковых ракетных комплексов занимали позиции. Противник приближался.

Кришинин оглянулся, посмотрев на другую сторону канала. Ничего. Он проклинал командира артиллерийской батареи, недоумевая, где его носило. Прямо сейчас нужен был кто-то, кто мог бы навести артиллерию. В противном случае их раздавят раньше, чем орудия смогут что-то сделать.

Танковый взвод откатился вниз через седловину и занял указанную позицию. Кришинин был уверен, что он сделают все, как надо. Лейтенант был профессионалом.

Одна из машин с противотанковым ракетным комплексом, слишком сильно выступавшая из-за гряды, получила снаряд в носовую часть и перевернулась, выбросив кучу металлических осколков вверх и в стороны. Кришинин ощутил боль в плече, как будто его укусило огромное насекомое. Он пошатнулся, но продолжал бежать.

Ближайший взвод мотострелков спешился, но их офицер явно не позаботился о том, чтобы занять правильные позиции. Они просто лежали близко друг от друга со своими пулеметами, автоматами и противотанковыми гранатометами, укрываясь только за небольшими неровностями земли.

Кришинин закричал на их командира:

— С ума сошли? Занять позиции в зданиях! Слишком поздно окапываться. Бегом!

Лейтенант посмотрел на него так, словно ничего не понял. Вдруг у Кришинина в груди похолодело. Он понял, что, похоже, это взвод, лейтенант которого погиб на минном поле. Он ощущал отчаянную необходимость все сделать сам. Игнорируя лейтенанта, он схватил за шиворот первого попавшегося солдата, пулеметчика.

— Боец. Бегом в здание. Возьми остальных. Ведите огонь оттуда.

Кришинин побежал вдоль позиций. На позиции, где лейтенант расположил взвод, солдаты были не только безнадежно уязвимы, но и не могли бы ничего сделать. У них просто не было достаточной видимости. Кришинин не мог поверить, что так плохо подготовил своих солдат и офицеров. Он выполнял все предписания, на учениях тоже все было нормально, они получали, в основном, оценки «хорошо» и «отлично». Но сейчас все тренировки пошли прахом, как будто солдаты раньше выполняли все действия, но не запоминали их. А теперь слишком поздно. Им придется сражаться в таком состоянии, в каком их застала война.

— Все, встать, — грубо крикнул он, чтобы его могли услышать за хаотичным грохотом боя. Один из пулеметчиков открыл огонь, его поддержали еще несколько солдат, хотя некоторые просто лежали на земле.

— Прекратить! Стоп! Они вне досягаемости. — Даже стоя в полный рост, Кришинин не мог увидеть противника с той позиции, с которой солдаты вели огонь. — Занять позиции в зданиях и приготовиться к бою. Это не учения. Прекратить огонь!

А потом он увидел вертолеты. Летевшие не с той стороны, откуда было нужно.

— Давай! — Закричал он, срывая голос. Он бросился под прикрытие здания, мотострелки последовали за ним. Расположившаяся в саду боевая машина пехоты выпустила куда-то противотанковую ракету.

— Где взвод ПВО? — Вслух подумал Кришинин.

Вертолеты уродливыми луковицами с темными ракетами на подвесках и черными немецкими крестами на фюзеляжах трещали над деревьями. Опознавательные знаки смутили Кришинина, поскольку он считал, что они все еще в полосе ответственности голландских войск. Он остановился и дал несколько автоматных очередей по вертолетам, несколько солдат последовали его примеру.

Вертолеты прошли над деревьями, но не стреляли. Кришинин ощутил облегчение, когда они прошли мимо фермы. Но мгновение спустя он услышал шипение сходящих с направляющих ракет.

Артиллерия, вспомнил Кришинин. Батарея стояла открыто. Он беспомощно наблюдал, как вертолеты противника гарцевали над полем, дразня отчаянных стрелков на земле и уничтожая самоходные орудия одно за другим.

Почему же взвод ПВО не стрелял, удивился Кришинин.

Меньше чем за минуту вертолеты убрались на юг, оставив уничтоженную батарею в завесе дыма, время от времени озаряемой вспышками вторичных взрывов.

Кришинин остановился у собственной машины. Она переместилась ближе к вершине холма, стреляя из автоматической пушки с большой дистанции. Он запрыгнул на ее крышу, наклонился к башне, схватил наводчика за рукав и крикнул, чтобы тот его услышал.

— Давай назад во двор. Укроешься за стенами. Мне нужна рация.

Наводчик посмотрел на него снизу вверх.

— Товарищ капитан, вы ранены.

Кришинин проследовал за взглядом наводчика, сначала на свои плечи, затем на грудь и на рукав. Большая часть рукава была равномерно темной, гораздо темнее, чем могла бы быть от дождя. При виде этого Кришинин испытал мгновенный приступ слабости.

— Быстрее, — сказал он, борясь с тошнотой. — Во двор.

Но он моментально ощутил слабость, как будто рана появилась только сейчас. Он вспомнил «укус» в плечо. Казалось невозможным, что тот мог нанести такую рану. Он даже не ощущал боли.

Он побежал рядом с боевой машиной, направляя ее к воротам, когда интенсивность боя резко возросла. Но въехавшая во двор ранее машина авиационного корректировщика заблокировала проезд, занимая гораздо больше места, чем ей требовалось. Кришинин обежал ее, чтобы потребовать от корректировщика убрать ее в сторону, когда артиллерия возобновила огонь.

Крыша сарая рухнула. Ударная волна сбила с ног несколько человек во дворе. У одного из солдат пошла кровь из ушей, и Кришинин ощущал, что его тоже оглушило. Однако он смог услышать грохот выстрела танкового орудия, гораздо ближе, чем он ожидал. В разбитом дворе солдаты кричали о помощи, давясь пылью от разбитого сарая. Дождь резко усилился, как будто противник управлял и им.