Красная Армия - Ральф Питерс

— Все в здания, — закричал Кришинин. — Не стоять, как бараны.

Но солдаты не решались. После зрелища снесенного снарядом сарая Кришинин не мог их винить. Тем не менее, каменные стены все же обеспечивали лучшее укрытие, чем открытый двор. И все солдаты не могли эффективно вести огонь со двора. — Шевелитесь, черт бы вас побрал!

Но солдаты уже с трудом могли понимать и выполнять команды. Это означало, что они были шокированы и замедленно реагировали на усиливающуюся с каждой минутой неразбериху. Теперь те, кто уже не понимал русского языка, просто следовали за более стойкими товарищами.

Звук двигателей приближающихся танков перемешался с шумом взрывов ракет и грохотом автоматического оружия. Кришинин вернулся в здание и поднялся по лестнице, хрустя осколками битого стекла под ногами. Лейтенант-разведчик остался на своем месте. Но ему уже не нужен был бинокль.

— Танки, — сказал он Кришинину. — Как минимум, рота. Стреляют вон от тех деревьев. Мы подбили два из них.

Снаряд ударил в стену дома, сотрясся его до основания. Но каменная кладка была старой и надежной.

Лейтенант заметил окровавленный рукав Кришинина.

Кришинин остановил его руку.

— Ничего серьезного, — сказал он, сам желая в это поверить. Он не мог понять, почему не было боли. Рука все еще двигалась нормально, если не было нагрузки.

— Кто-то из офицеров бежал на крышу с рацией, — сказал лейтенант. — Он был похож на того, из ВВС.

— Где он?

— На крыше. Там лестница на чердак. Потом через слуховые окошки.

Вражеские танки были близко, примерно в километре. Кришинин мгновение рассматривал их, успев заметить темный металл через просветы дымовой завесы, которую ставили танки. Они двигались очень грамотно, дисциплинированно, но медленно. Казалось, они не решаются переступить черту. Он заметил, как одна из советских противотанковых ракет, устремившихся к танкам противника, дала сбой, совершила короткий рывок в небо и упала на землю. Он с отвращением отвернулся.

Кришинин направился прямо на чердак. Он ощущал необычайную легкость, как будто плыл, но на самом деле это был трудный подъем по узкой лестнице. Ему начало казаться, что туловище могло лететь, а ноги были придавлены грузилами. Наконец, он добрался до чердака, заставленного старьем и пропахшего плесенью. Накопленный поколениям хлам мешал пройти, Все, кроме старых фотографий в рамках и раритетной бытовой техникой было накрыто тканью.

Чердачные окна были разбиты. Кришинин высунулся в ближайшее, смотревшее в сторону канала.

Былов лежал на животе, распластавшись на крыше, и что-то говорил в микрофон рации. Раскрытая сумка с оборудованием лежала рядом.

Кришинин не мог разобрать ни одного его слова, сказанного корректировщиком. Уровень шума был просто сумасшедшим, выводящим из себя. Казалось, сотрясаемый воздух стал осязаем

Кришинин коснулся ноги Былова.

Корректировщик поднял палец. Подождал. И перевернулся на спину, выискивая что-то в сером небе. Кришинин проследил направление взгляда Былова, но ничего не увидел.

Однако Былов полез в сумку, доставая сигнальный пистолет и две цветные дымовые шашки. Он еще раз сказал что-то в микрофон, затем поднялся на колени на скользкой черепице, достаточно, чтобы высунуться из-за крыши.

Уверенным движением Былов бросил одну шашку вправо, затем вторую влево, обозначив позиции своих войск. Потом взял пистолет и быстро выпустил две зеленые ракеты подряд в сторону противника.

Былов бросил сумку Кришинину, указал забираться обратно на чердак. Корректировщик заскочил на чердак следом с кошачьей грацией, волоча за собой рацию. Не глядя на Кришинина, Былов упал на пол, зажав уши руками.

Кришинин быстро последовал его примеру.

Мощный рев реактивных двигателей, казалось, прошел через сам чердак, сотрясая дом сильнее, чем взрывы снарядов. Ему вторили небольшие взрывы, а потом раздались такие оглушительные хлопки, что из Кришинина, казалось, на несколько секунд вытрясло душу. Воздух стал жестче.

— Объемно-детонирующие бомбы, — крикнул Былов. — Отличные штуки.

— Отличная работа, — крикнул в ответ Кришинин.

— Можете рассчитывать на ВВС, — ответил Былов. — Служим Советскому Союзу и так далее.

— Как вы смогли их вызвать?

Былов посмотрел на него с искренним удивлением.

— Наше подразделение получило высший приоритет. Я могу вызывать еще, если потребуется.

Былов начал методично собирать свои разбросанные инструменты, проверять рацию и приборы. Находясь в своём собственном маленьком мире самолетов и бомб, Былов не заметил рану Кришинина или, по крайней мере, ничего не сказал ему. Но Кришинин ощущал, как его состояние меняется. Он быстро слабел. Нужно было взглянуть на рану, но он боялся, что от вида разорванной плоти и собственной крови на собственной коже он может потерять сознание. И решил держаться, во что бы то не стало.

Кришинин медленно поднялся и побрел вниз по лестнице к позиции лейтенанта-наблюдателя. Изуродованное тело лейтенанта лежало у стены, голова и конечности были жутко перекручены, глава выпучены. Из-за другой стены бил пулемет.

Кришинин выглянул из-за разбитой оконной рамы. Долина была заполнена черным дымом.

Он увидел поблизости вражеский танк. Самолеты упустили, как минимум, взвод. Четыре вражеских танка один за другим проходили по гребню. На крыше одного из них полыхало пламя, придавая ему сходство со сказочным драконом. Они двигались рядом со зданием фермы, покидая поле зрения Кришинина.

Он поспешил вниз по ступенькам под аккомпанемент взрывов и быстрых выстрелов. Его солдаты кричали, соревнуясь в конкурсе жалоб и команд.

Когда он достиг дверей, ему открылся царящий во дворе хаос. Кришинин наблюдал, как его машина пытается двигаться, только для того, чтобы взорваться прямо в воротах фермы. Жар взрыва достиг дверей, обдав Кришинина неестественным теплом.

Из клубов дыма появились еще два вертолета. Но на этот раз он прилетели с советской стороны — это были летевшие вдоль дороги «Шмели» с оружейными подвесками. Кришинину захотелось выбраться со двора, чтобы убедиться, что его танковый взвод выдвинулся на перехват прорвавшихся вражеских танков. Но пламя блокировало ворота.

Он поспешно осмотрел первый этаж дома, ища черный ход. Казалось, ничто в здании не уцелело. На кухне он обнаружил двоих солдат, сидевших на опрокинутом шкафу, как будто кто-то скомандовал отбой.

— За мной, — крикнул Кришинин, направляясь к сорванной с петель двери.

Снаружи пространство между фермой и местностью, откуда пришли вражеские танки застилал густой дым. Шум боя казался невероятным, во-первых, потому, что большинство боеприпасов уже должны были быть расстреляны, а во-вторых, было трудно поверить, что осталось столько выживших. Но Кришинина обнадежило то, что его солдаты продолжали бой.

Он услышал рокот двигателей возвращающихся советских вертолетов. И шум явно говорил о том, что у канала шел танковый бой.

Двое солдат послушно сопровождали его, ожидая указаний. Кришинин бросился за угол здания. Одна из его боевых машин пехоты была в отличном состоянии, ища цели, даже несмотря на то, что бой уже кончился. Кришинин оставил ее. Слабость и головокружение увеличивались, вызывая тошноту, но он шел вдоль стены разрушенного сарая, держа оружие наготове, ища возможность посмотреть, что твориться у канала. Он подошел к бочке, в которую стекала вода с крыши, оперся на нее и поднял голову.

Его ожидало лучшее зрелище в его жизни. Двойной гребень холмов на другой стороне канала кишел советской бронетехникой. Зенитные установки поднимались на возвышенности, ища правильные позиции, самоходные артиллерийские установки вздымали в небо стволы орудий. Возле переправы вражеские танки, пробившие его жиденькую оборону, горели, яркими лампами освещая дождливый день. Советские танки, с ревом двигались через туннель, перестраиваясь на выходе в длинную, красивую цепь и направлялись к позициям Кришинина.

Он без сил опустился на стену сарая и, наконец, потерял сознание.

ШЕСТЬ

Вид с воздуха наполнял Трименко ощущением своей мощи. Командарм не особенно любил давать волю эмоциям, проведя всю жизнь в борьбе со слабостями своего темперамента, но зрелище, открывавшееся за покрытым каплями дождя иллюминатором вертолета, приводило его в благоговейный трепет. Его нескончаемые колонны бронетехники и машин обеспечения, его десятки развернутых артиллерийских батарей, одни из которых спешили к своим позициям, другие ожидали своей очереди на проход по забитым дорогам, а третьи вели огонь, отправляя куда-то в каменно-серое небо валы снарядов. Его зенитные системы укрывались на вершинах холмов, как большие металлические кошки, подергивая «ушами» радаров. Пилот вертолета летел на малой высоте над дорогой, не желая доверять безопасность машины большой красной звезде на фюзеляже. Но командарм, поглощенный величием момента, готов был забыть о таких мелочах. Он был поглощен зрелищем рычащего потока техники и людей, который стальной лавиной тек на запад, сметая все на своем пути.