Нянька для олигарха - Ирина Мельникова

— То есть на вооружение взята отъявленная демагогия? Сила солому ломит?

— Да, и последней каплей навоза стало заявление, что к нам масса претензий и у Министерства по налогам и сборам, и у Счетной платы, и у ГенПрокуратуры… Уже не говоря про МЧС, экологов, медиков и кого-то там еще, сейчас всех не упомню… — Андрей уже не сидел в кресле. Он мерил кабинет шагами, и курил, роняя пепел на ковер, не замечая этого. — Я не скажу, что журналисты у нас не брали интервью, не посещали наши пресс-конференции, не принимали наши заявления для печати… Но Станислав подсчитал, что за два месяца «прессной» войны со стороны Стечкина прошло более шестидесяти материалов и в федеральных, и в региональных СМИ, а у нас — два, в специальных изданиях, и то чисто информационные, в десять строк, не более. Ко всему прочему, появилась информация, что я скрываюсь за границей, и нахожусь в федеральном розыске. Все это было напечатано крупным шрифтом на первых страницах нескольких самых известных газет, информацию слили в Интернет, а вот опровержение напечатали крошечным шрифтом, где-то над сообщением о тираже издания.

— На это кто-то официально прореагировал?

— «ОсЭл» пытался натравить на нас кое-какие структуры, но никого это не заинтересовало. Правда, иркутские налоговики решились сыграть на стороне Деренталя и Стечкина, но здесь им вышел полный облом. Ничегошеньки они нарыть не сумели.

— И ваши «друзья» осерчали?

— Осерчали! А когда дурная кровь ударяет в голову, сама знаешь, прут, как быки, рога в землю…Схема у них проста, и была сначала опробована на Усть-Тулимском комбинате. Его к рукам прибрали бандюги, с которыми у Деренталя свои счеты, потому он и поддержал Стечкина. Бандюгов они вытеснили, зашли на комбинат, а он в долгах, как в шелках… Но об этом позже. Сначала схема, как они это проделали, сначала в Усть-Тулимске, затем на нашем Северо-Ангарском комбинате.

Андрей присел за стол рядом с Надеждой, пододвинул к себе лист бумаги и стал покрывать его кружками и стрелочками. Алгоритм получался презанятный. Надежде ничего не оставалось, как только качать головой, и разбавлять тирады Андрея редкими междометиями.

— Смотри, — ткнул Андрей ручкой в первый кружок. — Скрытые этапы подготовки этой операции мы пропускаем, они на совести лохотронщиков Деренталя — Бурового и его помощницы Сурвеняйне, специалистов по поглощениям. Готовились они, конечно, тщательно. Но, в конце концов, вышли из подполья и принялись действовать. Первый звонок практически всегда одинаков. Какому-нибудь вшивому акционеру с парочкой акций на руках, тому самому миноритарию, вдруг приходит в голову, что руководство комбината работает из рук вон плохо, не выполняет какие-то там, чаще инвестиционные условия, и он требует немедленно сменить это насквозь прогнившее, проворовавшееся и зажравшееся руководство. Следом этот хмырь болотный моментально подает заявление в суд в какой-нибудь Тмутараканской области, за тыщи верст от комбината. И хотя эта сволочь в реестрах наших акционеров не значится и даже не знает, где расположен комбинат, суд в мгновение ока выносит определение в пользу этого акционера. Причем, претензии составляют обычно астрономические суммы. К примеру, в случае с Северо-Ангарском суд в отсутствие ответчика, то есть нашей компании, вынес решение оценить и продать шестьдесят процентов акций на сумму около семидесяти миллионов долларов.

— Ужас! — сказала Надежда. — Акционер с двумя акциями посягает на семьдесят миллионов? Андрей, ты и впрямь какие-то сказки рассказываешь? Как такое возможно? Это ведь грабеж среди ясного дня? Вам откровенно залезли в карман! Судью, без всякого сомнения, купили! Где были твои юристы, служба безопасности, почему прошляпили сей немаловажный момент?

— Спроси что-нибудь полегче! — Нахмурился Андрей и в сердцах выбросил окурок в открытую дверь. Проследил за ним взглядом. — О, черт! Своим башку продолбил за это, и туда же… — И махнул рукой. — Ладно, завтра сам за метлу возьмусь, физический труд облагораживает.

— Не отвлекайся, — попросила Надежда, — поздно уже! И ты искурил всю пачку.

Андрей с недоумением посмотрел на и вправду пустую пачку, смял ее и бросил в пепельницу. Взгляд его потяжелел.

— Юристы, говоришь? — Он покачал головой. — Я ведь сказал, нас вообще не удосужились поставить в известность! Я ведь не могу в каждом суде расставить по своему человеку? Не здесь, так там найдется продажная морда в судейской мантии и оприходует заявление в четверть часа. И даже не соизволит вовремя донести до нас это решение. Его пошлют по почте, а это порой две-три недели. И тогда открывается полный простор для беспредела. Объявляется, что комбинат в финансовом прогаре и не в состоянии оплатить многомиллионные иски, и хотя на счетах достаточно средств, арест абсолютно незаконно накладывается на акции, которые очень быстро реализуются, заметь без нашего участия.

— Но ведь они реализуются по тендеру? — Удивилась Надежду. — По закону реестродержатели или, кто там, Фонд ценных бумаг, словом, тот, кто этим официально занимается, должен разместить объявление в прессе о предстоящем аукционе, чтобы привлечь возможных покупателей…

— В самом законе масса ловушек, но ты разве не поняла из интервью намек Стечкина, что в этом мире все покупается, и активы, и акционеры, и реестродержатели. После нам пытались пудрить мозги, что информация о продаже пакета акций Северо-Ангарского комбината была напечатана в одной малотиражной местной газетенке накануне аукциона. Нас, конечно же, опять не поставили в известность.

— Андрей, — Надежда в недоумении посмотрела на него. — Вас развели, как лохов. Осип Деренталь, светило и надежда российского бизнеса, и так опуститься? Как низко и пошло? Что же творится в нашем государстве?

— Творится, причем под святыми знаменами изгнания злобного беса, то бишь нашей компании из лесного бизнеса. Но это еще не все. Акции переоформляются на дружественное предприятие, тот самый «Континент Вуд Инвест», физический контроль над комбинатом «ОсЭл» заполучил в считанные дни, а затем на счет предприятия должны, конечно же, поступить деньги, уплаченные за акции. То есть деньги из одного кармана Деренталя переплыли бы в другой. С этой целью, в некий «час икс» на комбинате появилась мадам Кубайкина, одна из директоров комбината. Мы в свое время уволили ее за некрасивые дела, а она своевременно перебежала в «Континент Вуд Инвест». С ней прибывает толпа милиционеров и судебных приставов с автоматами, и происходит, сама понимаешь, чуть ли ни вхождение Жанны д' Арк в Париж. Кубайкина свергает руководство предприятия, тут же устраивает пресс-конференцию, обещает, само собой, сплошной позитив: повышение зарплаты, выдачу премий, заботу о социалке…

— Одним словом, профессионально вешает лапшу на уши?

— Конечно! Причем, радужные перспективы рисуются как раз для журналистов. Работяги в такие посулы особо не верят, знают эту мадам, как облупленную, но им-то как раз и не давали слово. На следующий день во всех центральных газетах — от «Известий» до «Труда» появляется соответствующие победные реляции: «Юридические владельцы восстанавливают нормальную работу комбината!». Если учесть, разницу во времени и что номера следующего дня формируются, в основном, к трем часам дня, можно предположить, что «ОсЭл» разместил в прессе заранее подготовленные тексты. Пока нам сообщили об этом, пока мы отошли от шока и вылетели в Северо-Ангарск, прошло некоторое время.

— На каком основании было свергнуто руководство?

— На основании решения суда, который восстановил Кубайкину в должности и одновременно запретил проводить Совет директоров предприятия. Она зашла на комбинат в пятницу и тут же отправила тоже заранее заготовленные заявления на имя премьера, начальника УФСБ, министра МВД, спикера ГосДумы и Генерального Прокурора. Свои действия она обосновала законами, судебными решениями и объясняет исключительно радением за интересы государства. О социально значимых целях тоже не забыла. Если судить по времени, когда было отправлено это заявление, в Москву оно не попало даже к концу рабочего дня. Негодяи учли даже пятичасовую разницу во времени. И получили два дня, чтобы изучить бумаги, которые они добыли в кабинетах старых директоров.

— И вы сдали им комбинат?

— Не сдали, но понесли большие потери. Конечно, мы были в шоке. Столько лет работали спокойно, и таким масштабным, заметила, абсолютно незаконным нападкам никогда не подвергались. Собрали Совет директоров «в изгнании», но пиарщики «ОсЭла» почему-то не придали этому значения. Затем прошляпили информацию о письме рабочих комбината на имя Президента и Председателя Федерального Собрания… А зря! Мы тоже пошли в атаку! Через две недели постановлением вышестоящих судов Санкт-Петербурга и Екатеринбурга были признаны незаконными решения региональных судов по искам миноритариев, и оспорены полномочия нового руководства комбината. А еще через неделю Арбитражный суд Северо-Ангарска признал действия судебных приставов незаконными.