Держись от меня подальше - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуйте, миссис Охренчик!
Обладателем его был консьерж Мартин, который хорошо меня запомнил.
— Здравствуй, Мартин, — обрадовалась тёплому приёму. — Как служба?
— Всё просто замечательно! Мы все ждём, а от вас никаких вестей. Как же мистер Охренчик? Ему лучше?
Я только сейчас вспомнила, что мой муженёк якобы лежит в больнице:
— Да, ему уже лучше. А я вот пришла проведать квартиру и подругу.
Мартин, как большой грациозный кот выскочил из-за стойки и рванул вызывать мне лифт:
— Миссис Охренчик, прошу, — он учтиво пропустил меня в кабинку лифта.
Я его поблагодарила и покатилась вверх к Леське, по которой безумно соскучилась. Отчего-то это я поняла только сейчас. Мне захотелось выговориться и всё-всё ей рассказать, я даже почти уговорила себя на этот шаг, даже придумала, что ворвусь к ней и с ходу скажу: «Лесь, я тут замуж вышла и влюбилась! По уши…»
Я нажимала на звонок, ещё раз, потом дверь распахнулась, явив моему взору Егора. Я все свои слова забыла и обратно их в себя запихала, пока они не успели «обрадовать» моего братца, обёрнутого в полотенце. Кажется, он только что вышел из душа. Картина повторялась в новом интерьере, или мой брат неровно дышит к полотенцам. Вовремя я.
8
Ехавший следом за ментовским «бобиком» чёрный джип с внушительными номерами оба парня, сокрушённые действительностью, не замечали.
Его заметили блюстители дорожного порядка — джип привлёк их внимание не только номерами, оба мента приметили, что машина, когда они тормознули ребят-наркоманов, также притормозила на дороге на значительном расстоянии от «Эскалейда», а вывалившийся с заднего сидения громила стал копаться в капоте, сам при этом сильно косясь на разыгрываемое действо.
Решив, что это министерская проверка, оба молоденьких хранителя священного жезла, как их прозвал мысленно Шерхан, показали себя с лучшей стороны, задержав потенциально-опасных парней, даже несмотря на то, что фамилия одного из них Охренчик — известная фамилия известной в городе четы. Документов при нём не было, а верить на слово они были не обучены. Вызвав по рации наряд, они сплавили обоих подозрительных типчиков-наркоманов (возможно и наркодилеров) им, поделившись соображениями со своими коллегами, которые были так же молоды и юны, так что отнеслись к предупреждению со всей полагающейся строгостью.
Оставалось непонятным лишь то, почему министерская инспекция и после задержания продолжала преследование. Это немного пугало сержанта Прозапас и его коллегу сержанта Сухова.
Переглянувшись, выжимая из себя всё оставшееся мужество, они продолжили конвоирование, понадеявшись на лучшее и спуская задержанным, то есть задержанному — его друг вёл себя куда приличнее — скабрезные шуточки.
Илья дулся и был крайне зол. Он клял друга за чрезмерную языкастость, так как Шер, прочувствовав, что их точно повязали, и ни о каком освобождении и речи быть не может, стал саркастично стебаться над бедными служителями дорожного патруля, пусть и совсем «зелёными», которых государство переименовало в совсем неэтичных и бьющих по самолюбию в своей аббревиатуре Полицейских Инспекторов Дорожного Регулирования.
Шер без конца ехидно интересовался:
— А как мне теперь к вам обращаться?
От этого блюстители дорожного порядка сильно злились, краснели, сжимали челюсти, поглядывали в зеркальце заднего вида, переглядывались, но своему практически ровеснику не отвечали.
— Совесть имей, мне совсем не улыбается всю ночь торчать в обезьяннике, — бурчал Илья.
— Пятнадцать суток, как минимум, — огорчил его сержант, крутящий баранку.
Артём на все это внимания не обращал, продолжая жалить своим уничижительным мастерством сарказма, не отдавая себе, в общем-то, отчёта в том, что ему просто физически нужна изоляция от малышки: его не пугали чувства к ней, он не жалел о поцелуе, но его никак не могла отпустить мысль о предательстве. Он же пообещал брату, что прекратит с ней контактировать. И не сдержал слово. Эти противоречивые чувства и мысли бесили его и раззадоривали в нём плохого парня, которому все переживания были по боку и который бесстрашно продолжал изгаляться над своими конвоирами, премерзко ухмыляясь и сдерживаясь пока от ржача:
— Господа…
— Заткнись, Шеридан!
— Господа пид…
Илья, которому было вовсе не до смеха — не та ситуация, с силой боднул своего друга головой в челюсть, так как на руках были наручники, иначе бы он зажал ему рот рукой, и стал вразумлять:
— Ты идиот? Тебе мячиком по башне заехало?
Своими словами Илюха вновь напомнил Артёму о недавнем разговоре с Оливером. Он в момент обозлился и боднул друга в ответ, заехав ему по уху.
— Отвали!
— Да ты ваще бешеный!
— Прекратите драку! — резко выкрикнул сержант Прозапас, вильнув задом «бобика», чтобы встряхнуть парней, от чего они налетели друг на друга, перекувыркнувшись, словно две последние кильки в банке, и больно стукнулись черепами.
— Аккуратнее веди, — взорвался Шер, — не дрова везёшь.
— Эй, пасти захлопнули быстро, наркоманы! Языкастые больно, — сверкнул очками «козёл», как его мысленно называл Шер, с пассажирского сидения.
Артём себя нариком не ощущал, да и затыкаться после такого считал ниже своего достоинства, тем более его только что назвали «языкастым», так что надо держать марку. О том же, что его достоинство уже изрядно потрепалось, он предпочитал не задумываться.
— Фонтан моего красноречия пальцем не заткнуть, товарищ Пи… — он опасливо покосился на Фотографа и решил ограничиться двумя первыми буквами — глаза друга были налиты кровью, в голове Шера мелькнуло сравнение Ильи с быком на корриде, только кольца в носу не хватало.
Артём мысленно поблагодарил себя за благоразумие, что сегодня не надел красную футболку, иначе провокация была бы ещё очевиднее, а драться ему не хотелось. Не с другом. Но разрядка требовалась в любом случае. К тому же его тело стало неожиданно чесаться от осознания того факта, что он уже сутки ходит в одежде, к тому же чужой, которая даже не обсохла нормально после баскета. И которая хранила на себе еле уловимый аромат его малышки. Чесаться вдруг расхотелось, и Артём стал к себе принюхиваться, стараясь не привлекать лишнего внимания. Это при трёх парах глаз, следящих за ним по-разному: укоризненно-угрожающе (Илья), ненавидяще-предвкушающе (очкастый мент) и периодически, но алчно (водитель-сержант).
— Не хами, чесоточная вонючка, — огрызнулись спереди.
— Царь не принимает советов от чайников, — вздёрнул брови блондинистый грубиян.
— И кто тут царь? — поддался на провокацию с водительского сидения сержант Прозапас, который интеллектом вообще не отличался, а его коллеге осталось лишь обречённо вздохнуть — теперь оскорбительная болтовня ещё долго не прекратится. Такой тип людей ему был известен, его родной братец был такой
