Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

— Твой дядя желал искупления, — пояснила девушка, — и он получил его. Мне кажется, лучшее, что ты можешь теперь сделать — это простить его и жить дальше. В конце концов, — с горечью прибавила она, — все ведь вышло так, как ты того хотел: Люк Скайуокер мертв, а ты жив.

— Я вовсе не этого хотел!

— Тогда чего?

Бен лишь покачал головой. Наверное, теперь он и сам не знал, действительно ли желал смерти своему дяде и учителю? Или стремился отыскать его совсем по другой, куда более глубинной причине?

Вторично шепнув ему: «Отдыхай», Рей покинула медицинский отсек, оставляя юношу один на один с его раздумьями.

***

«Твоя мать обязательно что-нибудь придумает. Она не оставит тебя…»

Эти слова, кажущиеся пророческими, наполняли собой полумрак ночи, которую Бен проводил без сна, разглядывая рисунок на противоположной иллюминатору стене, где тени изображали плавные линии и какие-то абстрактные фигуры. Он думал о матери, хотя, быть может, в душе и не хотел думать о ней.

Днем, когда Рей была рядом, все его сознание было заполнено только ею. Ее нежным и уверенным голосом, ее теплыми глазами. Ее очаровательной и почти воинствующей готовностью посвятить себя заботам о нем. Ох, эта опьяняющая близость, эта преданность, эта ласковая строгость, кажущаяся одновременно милой и раздражающей!.. Сила связала их души в одно, не спросив согласия ни у нее, ни у него. Но сейчас, хотя Бен и не показывал этого, он готов был благодарить вселенскую энергию за единственный, непредвиденный и такой драгоценный подарок, данный ему взамен стольких бед. Подарок тем более важный и дорогой, что он — ничтожный предатель, отвергнутый и Тьмой, и Светом — не заслужил ничего подобного.

Однако когда компанию ему составлял только Трипио, сидевший на кушетке поодаль и приглушенно бормотавший что-то, кажется, совершенно не задумываясь о том, слушает его «мастер Бен», или нет, — в эти наполненные покоем мгновения разум юноши неожиданно обратился к Лее Органе, которая теперь была далеко, но которая — он это чувствовал — отчаянно искала его и ждала, несмотря ни на что.

«Бен… малыш, где ты? Откройся, отзовись!..»

Она повторяла это заклинание — символ бессознательной надежды — каждую минуту с того самого дня, когда ее сын исчез.

Она и сейчас повторяет его, стоя возле иллюминатора. В своей просторной и пустой каюте на большом крейсере где-то на орбите газового гиганта, поверхность которого заливает апартаменты генерала слабым оранжевым светом.

Крохотная, одинокая, почти отчаявшаяся; но все такая же несгибаемая, как и прежде. Ее белый силуэт окружен слабым сверкающим ореолом. Бен чувствует щемящую, беспроглядную тоску, наполняющую ее сердце.

То и дело она потирает одна об другую свои маленькие ладони, как будто пытается согреть их, и, сосредоточенно прищуриваясь, вглядывается куда-то вдаль. Ее губы слегка шевелятся, беззвучно произнося слова, остающиеся неизменными день ото дня. Она бессознательно умоляет бездну космоса, чтобы та сжалилась и возвратила ей утерянное…

… Бен слегка тряхнул головой и зажмурился, резко оборвав их призрачную связь.

«Я люблю тебя, малыш».

Признание, заставившее его сердце дрогнуть. Единственные ее слова, прозвучавшие так искренне и с такой горечью, что сын поверил им, даже если предпочел бы не верить. Казалось, эти слова заставили хаос отступить, наконец, расставив по местам все то, чему прежде места никак не находилось.

Он знал, что не должен молчать; что поступает жестоко как по отношению к матери, так и по отношению к себе самому. И наконец к Рей, которая вынуждена скрываться тут вместе с беглым преступником, и постоянно мучается загадкой: как бы отыскать способ связаться с генералом Органой.

Однажды, вероятно, он все же отзовется, даст матери знать о себе.

Возможно, когда-нибудь он сумеет найти силы, чтобы забыть ее предательство. Быть может, завтра. Или через месяц. Или вовсе в другой жизни…

Но пока он не был готов. Пока он будет лишь смотреть издали, незаметно заглядывая за дверь ее души, которая для него всегда будет открытой — теперь Бен хорошо это понимал. И пусть одна Сила знает, чего ему стоит сохранять безмолвие…

========== Глава VII ==========

— Финн? — Лея недоуменно оглядела юношу, стоявшего перед дверьми ее каюты и смущенно переминающегося с ноги на ногу.

— Да, генерал, это я. Вы позволите?

— Разумеется.

Она поспешила пропустить его.

Финн вошел в апартаменты генерала Органы на негнущихся ногах, низко опустив голову.

Лея видела его нерешительность, однако приняла ее за обычное проявление трепетного уважения, которое не раз демонстрировали подчиненные — и особенно молодые люди — в ее присутствии. Она тепло улыбнулась и предложила юноше присесть.

Финн растерянно опустился на диванчик возле иллюминатора. Лея села рядом с ним.

— Итак, ты завтра улетаешь, — произнесла женщина, надеясь хоть как-то помочь ему начать разговор.

— Да, — выдавил Финн, упрямо глядя себе под ноги. — На Набу…

— Должно быть, ты волнуешься?

Ее собеседник лишь судорожно кивнул.

— Я понимаю…

Даже сейчас Лея хорошо помнила себя во время миссии на Кашиике — миротворческой операции, принесшей принцессе Альдераана первый военный опыт. Совсем юная, неопытная аристократка, привыкшая к битвам, разве что, в Имперском сенате. Успевшая пройти лишь общую боевую подготовку и дотоле не имевшая при себе оружия более серьезного, чем спортивные бластерный пистолет типа «Защитник»…

Финн был не намного старше, чем она тогда. Но он, по крайней мере, уже знаком с войной достаточно хорошо.

— Не беспокойся, ты справишься, — сказала Лея, ободряюще коснувшись его крепкого плеча, сейчас кажущегося каким-то болезненно-напряженным. — По верит в тебя — а значит, и я буду верить.

— Спасибо вам… — несмело, как и прежде, процедил Финн. И добавил: — По… говорят, с ним нет связи. Возможно, что-то случилось.

Сообщения от пилотов, отправившихся с разведывательной миссией в систему Бешкек, перестали поступать, хотя прежде приходили в той или иной мере регулярно. В последнем сообщении говорилось, что эскадрилья успешно преодолела систему Оджом и направилась к облаку Тарл. Этот сектор, судя по данным с инфодиска, самый пустынный и едва ли не самый опасный на протяжении всего пути.

Лея нервно пожала плечами. По Дэмерон был для нее, словно родной. Генерал даже не пыталась скрыть того, что и у нее болит душа за «дорогого, верного мальчика» и за товарищей По, направившихся в самое жерло, в самое сердце неизвестности. Однако она успокаивала себя тем, что на территории Глубокого Ядра, а тем более в секторе К, в устрашающей близости от черной дыры, возможны любые аномалии. Наверняка, интенсивное излучение вносит помехи в работу коммуникаторов и не позволяет пилотам послать сведения о себе. И это только одна из возможных причин прекращения связи. А ведь еще Рей рассказывала о пространственно-временных разломах…

Однако вовсе не обязательно, что с эскадрильей случилась какая-то беда. По крайней мере, следует надеяться, что, за исключением потери контакта с внешним миром, все остальное у участников этой миссии идет по плану.

— Для беспокойства пока нет повода, — уверила Органа и усмехнулась. — Поверь, если кто-то и способен пройти Глубокое Ядро почти вслепую, так это наш По.

На мгновение губы Финна растянулись в улыбке. Уж что-что, а способности старшего товарища никогда не вызывали у него сомнений.

Внезапно лицо юноши изменилось. Его черные глаза вспыхнули решимостью, крылья носа сильно раздулись, губы перестали улыбаться и сжались в тонкую нитку. Финн взлетел на ноги.

Нет, довольно молчать! Хватит ходить вокруг да около! Дэмерон, чтоб его ранкор сожрал, прав от начала и до конца. Живой или мертвый, По сдержит свое слово и не простит друга, пока тот не расскажет генералу все, как на духу.

Одного взгляда достало Лее, чтобы понять: парень невероятно злится. И похоже, что злится он на самого себя. Уж она-то знала эту муку противоречия, этот обжигающий гнев, направленный вовне, слишком хорошо.