Порочный Принц (ЛП) - Кент Рина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не пытаюсь освободиться от его хватки. Я та марионетка, готовая к движению, к контролю, к тому, чтобы оказаться полностью в его власти.
Очнись, Тил. Это Ронан — пешка, а не фантазия.
— Я думала, тебе не нравится прикасаться к своей невесте, ведь тебя титул беспокоит и все такое, — пытаюсь я самым нейтральным тоном.
Это мой последний шанс избавиться от того влияния, которое он оказывает на меня.
— Я солгал.
— Что?
— Или, скорее, передумал.
— Ты не можешь передумать.
— Конечно, я могу. — он скользит указательным пальцем по изгибу моей челюсти, в то время как его большой палец потирает мою нижнюю губу. — А теперь мне кое-что любопытно.
Я закрываю рот, но он просовывает большой палец между ними и нажимает на мою нижнюю губу, а затем размазывает помаду, как он сделал в тот первый раз, когда прикоснулся ко мне в библиотеке.
Как и тогда, по моему телу пробегает дрожь — только на этот раз что-то более мощное, что-то опасное.
Он не улыбается.
Он даже не пытается улыбнуться.
— Мне любопытно посмотреть, как далеко я могу зайти в твоем списке фантазий.
— Ч-что?
Его пристальный взгляд остается на моей губе, будто он зачарован движением большого пальца взад и вперед по нежной коже.
— Ты знаешь, форму в виде списка, которую ты оставила для меня в La Débauche. Твои маленькие развратные фантазии.
До этого момента я не понимала, что означает выражение «вырыть себе могилу.» Хотела бы я выкопать яму и исчезнуть в ней.
Да, я полагала, что он видел этот список, но я думала, что он забыл о нем или, еще лучше, не обратил особого внимания.
Мои самые темные секреты в этом списке, секреты, которые никто не должен видеть, и меньше всего Ронан.
— И да, я их помню, — ухмыляется он. — Я выучил их наизусть.
О, Боже.
О. Боже. Мой.
— Теперь, давай посмотрим, все начинается с чего-то вроде...
Его глаза сверкают чистым садизмом, такого я никогда не видела на его лице, даже когда он насмехается.
Его рука скользит по моей груди, медленно, даже чувственно. Я перестаю дышать, когда он рвет мою рубашку.
— Как я раздеваю тебя догола.
Глава 13
Тил
Звук рвущейся ткани наполняет воздух, когда пуговицы разлетаются повсюду, рассыпаясь вокруг нас.
На секунду, всего на мгновение, я слишком ошеломлена для реакции.
Секунду я смотрю на него дикими глазами, словно это сделает ситуацию немного более понятной.
Нет.
Ему требуется всего секунда, чтобы сдернуть с меня пиджак и рубашку, оставив в лифчике и юбке.
Порыв воздуха окутывает кожу, и мое сердце возвращается к жизни, будто у него случился приступ — или, скорее, остановка.
Одежда падает на пол с мягким свистом, возвращая к реальности. Я скрещиваю обе руки на груди — дрожащие руки, чертовски покалывающие руки, покрытые мурашками и обещанием неизвестного.
— Какого черта ты творишь?
Мой голос всего лишь шепот, я не пытаюсь казаться сердитой.
А должна; в глубине души я знаю, что должна, но я даже не могу набраться смелости, чтобы сделать это. В том, как он порвал мою одежду, есть что-то такое, от чего у меня слабеют ноги; я удивляюсь, что могу стоять.
— Воплощаю фантазии в реальность.
Он хватает меня за руки и толкает их по обе стороны от меня.
Его сила сеет хаос — тот тип, от которого вы не сможете убежать, даже если попытаетесь. Тот тип, который двигает моими бедрами и превращает меня в ту марионетку, которую я не могу выкинуть из головы. Только на этот раз это хороший тип. Приятный тип.
Ронан обхватывает мои запястья рукой и заламывает их за спину. Моя грудь упирается ему в лицо, моля о внимании.
— У тебя красивые сиськи — ты знала об этом?
Он облизывает губы, как будто собирается погрузиться в еду, когда расстегивает бретельку лифчика. Моя грудь высвобождается с легким подпрыгиванием, и взгляд его глаз темнеет, словно он собирается поглотить меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Овладеть мной.
Нет, нет.
Это Ронан — он не может этого сделать.
— Остановись.
Я задыхаюсь от слов, голос такой слабый, что звучит жалко.
— Еще одна из твоих фантазий. — он обхватывает пальцем сосок и крутит так сильно, что я задыхаюсь и стону одновременно. — «Остановись» значит, что ты хочешь большего, не так ли, ma belle — моя красавица?
О, Боже. Какого черта я это написала? Какого черта он это помнит?
Если я больна, а он настроен на мою болезнь, кем это делает нас?
Я не хочу думать об ответе. Что-то подсказывает мне, что это было бы намного хуже, чем ситуация, в которую я попала.
— Знаешь... — он замолкает, снова покручивая сосок и заставляя ерзать от необходимости сдерживать звуки, рвущиеся наружу. — Это первый раз, когда я захотел кого-то сломать. — он делает паузу, вновь крутя, пока жгучая боль не охватывает все мое тело, и мои нервные окончания не дрожат от потребности в большем. — Нет, это ложь. Это уже второй раз. Первый раз был, когда ты опустилась передо мной на колени и застонала, как хорошая девочка. Ты не хорошая девочка, но ты становишься такой, когда я загоняю тебя в угол.
— Ронан...
Мой голос прерывистый, отрывистый, и я понятия не имею, что хочу сказать. Его имя кажется чужим на губах, новым, сводящим с ума.
— Ты хочешь кончить, belle — красавица?
Я сглатываю комок в горле, не в силах перестать испытывать ощущения, которые он вызывает в моем соске, те, что идут прямо к моей ноющей сердцевине.
Я не перестаю думать о том факте, что он заманивает меня в ловушку и блокирует любой выход, который у меня может быть.
Возможно, это то, чего я хочу, не так ли? Отсутствие проклятого спасения.
Это так ужасно, особенно со всем, что произошло в прошлом, но я слегка киваю. Неделю или около того назад я не знала, что это значит, но теперь я не могу перестать думать об этом, о нем — его руках, его коже... обо всем этом проклятом.
— Мне понадобятся слова, — размышляет он.
Я смотрю на него умоляющим взглядом, или, во всяком случае, я на это надеюсь; я почти уверена, что таращусь на него.
— Не заставляй меня произносить это.
— Но я хочу услышать. У тебя свои фантазии, а у меня свои. — он снова крутит сосок, и я падаю ему на грудь, закусив губу. — Слова, Тил, или я могу продолжать это весь день. Я прижму тебя к себе, но никогда не подарю освобождения.
Он может это сделать?
Я украдкой смотрю на него, проверяя, говорит ли он серьезно или играет со мной. Судя по его нахмуренным бровям, он выглядит совершенно серьезным.
— Просто сделай это.
Он сжимает сосок между большим и указательным пальцами. Я кричу, когда боль овладевает мной.
Хотела бы я, чтобы это была только боль, но нет, боль приносит что-то еще — что-то, что заканчивается возбуждением между моими дрожащими бедрами.
— Не тот тон. Скажи правильно.
— З-заставь меня...
— Что?
— Кончить, — выдыхаю я слово. — Заставь меня кончить.
Это слово едва слетает с моих губ, когда он отталкивает меня назад. Я вскрикиваю, падая на кровать. Шок от этого оставляет меня безмолвной, неспособной произнести ни слова.
— Грубое обращение. — он приподнимает бровь. — Помнишь это в своем милом маленьком списке?
— Пошел ты.
Я смотрю на стену, на его дурацкую футбольную форму, выглядывающую из шкафа — в общем, куда угодно, только не на него.
Я пытаюсь напомнить себе, что эти фантазии не должны были произойти с ним. Они предназначались для моих очень взрослых и опытных мужчин.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Кроме того, это всего лишь фантазии. Помимо клуба, я никогда не думала, что испытаю их, особенно с кем-то, кто не соответствует ни одному из моих критериев.
Как получилось, что он полностью исчез с моего радара, а теперь единственный, кто на нем? Почему я вижу его лицо, когда закрываю глаза ночью и даже вижу его во сне?