Порочный Принц (ЛП) - Кент Рина

— Чем занят? — спрашиваю я, прежде чем успеваю остановиться. — Твоими туристическими поездками или тасканием мамы по всему миру?

— Ты не будешь меня допрашивать, — он сверлит меня взглядом.

Когда я был младше, свирепый взгляд Эрла Астора означал, что мне нужно заткнуться и сделать так, как он мне сказал.

Я всегда слушался.

Пока один из его взглядов не изменил мою жизнь к чертям собачьим.

— Эдуард, давай выпьем чаю. — отец улыбается брату, указывая вниз. — Ларс приготовил твой любимый.

— Ларс. Как мило. Я забыл, что он всегда рядом. — Эдуард в последний раз сжимает мое плечо. — Нам так много нужно наверстать, племянник. С нетерпением жду этого.

— Не уверен, что у тебя найдется для меня время, дядя. Мой отец не вмешивается в дела бизнеса. — я пристально смотрю на упомянутого родителя. — Схожу к маме, так как ты, как обычно, занят.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я уже шагаю по коридору в спальню родителей.

Голос Эдуарда эхом отдается позади, когда он успокаивает отца, говоря ему, что я в определённом возрасте, и он должен быть терпелив со мной.

К черту их обоих.

К черту их имена, титулы и бизнес.

Я останавливаюсь перед спальней родителей и делаю глубокий вдох. Мама не может увидеть меня в худшем состоянии, иначе она почувствует.

Она всегда чувствует.

С тех пор как я был мальчиком, она останавливалась, смотрела на меня и говорила: «Dit moi tous, mon chou — Расскажи мне все, мой малыш.»

Не знаю, когда я перестал рассказывать ей все, что у меня на уме, я имею в виду, или быть ее сыном. Нет, это ложь — я знаю точный момент; я просто никогда не хотел ассоциировать этого со своей мамой.

Она свет. Этот момент тьма.

Я делаю глубокий вдох и стучу в дверь. Ответа нет. Я стучу снова, и когда ничего не слышу, мое сердце бешено колотится.

Она же не могла упасть в обморок, как в тот раз... Верно?

— Мама?

Нет ответа.

— Я вхожу.

Я толкаю дверь и вхожу внутрь, но в ее комнате нет никаких признаков присутствия. Я проверяю ванную, но ее там тоже нет.

Блядь. Куда она делась?

Мама редко выходит из своей комнаты, если вообще выходит, и всякий раз, когда она выбирается, она идет в соседний кабинет, чтобы отвечать на электронные письма и тому подобное.

У нее нет друзей, о которых можно было бы говорить. Папа и я весь ее мир, как она однажды сказала.

Я собираюсь проверить кабинет, когда прохожу мимо закрытой двери балкона. Конечно же, мама стоит на солнце, ее светлые кудри падают на плечи, когда она смеется. Я не видел, чтобы она так смеялась... много лет.

И причина этого смеха не кто иная, как крошечная девушка, которая безумнее и красивее, чем я когда-либо думал.

Тил поправляет ленточку на мамином платье и говорит что-то, что снова заставляет ее засмеяться. Редкое английское солнце светит на них обеих, заставляя мамины волосы и глаза сиять и придавая блеск черному взгляду Тил.

Она улыбается. Улыбка скромная и сдержанная, но она есть. Улыбка — при этом чертовски искренняя.

Может, из-за встречи с отцом и Эдуардом, а может, из-за всего, произошедшего за те дни, с тех пор как эта крошечная вещь ворвалась в мою жизнь.

Я знаю одно наверняка: на этот раз она не сможет уйти.

Коул оказался прав — пришло время воспользоваться шансом.

  

Глава 12

Тил

Я никогда не была склонна к светской беседе. Это вызывает у меня зуд по коже. Кроме того, я слишком неуклюжа для этого.

Человеческое взаимодействие всегда было моей слабостью, вот почему я свожу его к абсолютному минимуму.

Однако, когда я сижу с Шарлоттой, я думаю об этой ситуации не как о светской беседе, а скорее, как о послеобеденном чае. Или, скорее, о чем-то более притягательном и необычном.

Мне требуется много времени, чтобы установить контакт с людьми — если я когда-нибудь его установлю, — и им требуется целая вечность, чтобы привыкнуть ко мне. Вот что случилось с Эльзой и ее подругой Ким.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шарлотта совсем другая.

В ней есть элегантная утонченность, которая заставляет меня чувствовать себя более желанной, чем позволяет моя кожа.

Несмотря на наше недавнее знакомство, она говорит так, будто мы знаем друг друга целую вечность, будто Ларс готовит нам чай ежедневно. Она даже не протестовала, когда я предложила сделать ей макияж и выбрать платье.

Люди с такими титулами, как Шарлотта, одеваются в доме, как в викторианскую эпоху.

Я не заметила, как прошли часы. Причина, по которой я пришла, тоже начала исчезать. Довольно скоро я обнаружила, что разговариваю с ней, и не из-за того, что ожидается в таких ситуациях.

Я разговариваю. Я, завязываю разговор.

Сначала я думала, потому что мне ее жаль. В конце концов, Шарлотта жертва во всем этом, и не заслуживает того, что произойдет в конце сказки.

Но в конце концов я поняла, что мне действительно нравится ее общество, как раз в то время, когда я начинаю рассказывать ей о проделках Нокса и новой любви Эльзы.

— А что насчет тебя? — спрашивает она своим легким, как перышко, успокаивающим для ушей голосом.

— Меня?

Я останавливаюсь, завязывая ленту у нее на талии. У меня всегда было пристрастие к одежде и внешнему виду, даже если я склоняюсь к эксцентричному типу.

— Да. У тебя есть любовь, как у твоей сестры?

— Нет... я не знаю.

Что, черт возьми, происходит с этим колебанием в конце?

Красивое лицо Шарлотты немного вытягивается, но она похлопывает меня по руке.

— Не отказывайся от этой идеи слишком рано. Никогда не знаешь наверняка.

— Как... — я украдкой смотрю на нее. — Что значит любить? Я имею в виду, я знаю, что люблю своего отца и Нокса, но я читала, что есть другой тип любви? — я поджимаю губы, как только произношу эти слова.

Почему я изливаю свои проблемы с пониманием эмоций на женщину, которую я только что встретила и едва знаю?

Шарлотта улыбается; улыбка яркая и немного слабая, но она так сильно напоминает мне ее сына. Нет никаких сомнений в том, от кого он получил это сияние.

— Хотела бы я, чтобы этому было объяснение из учебника, но могу обещать тебе следующее: в тот момент, когда ты столкнешься с любовью, ты сразу узнаешь ее, chérie — дорогая. — она кладет мягкую руку мне на левую грудь.

Я удерживаюсь от того, чтобы сказать ей, что я что-то чувствую, но в основном не могу распознать это. Это невозможно исправить; даже терапия не сработала. Это дало мне всего несколько советов, и иногда они не дают правильных ответов.

Человеческие эмоции странные.

Шарлотта опускает руку и вздыхает.

— Я тоже чувствовала себя такой же растерянной, как и ты, когда впервые встретила Эдрика.

Мои ногти впиваются в ленту, но вскоре я разжимаю их.

— Действительно?

— Ты знаешь, наш брак тоже был договорным.

— Да?

Почему ни в одной из статей об этом не упоминалось?

Это уже второй промах с твоей стороны, Тил.

— Да. Его отец и мой были деловыми партнерами, но вот поворот сюжета. — она наклоняется, чтобы прошептать. — Эдрик должен был жениться на моей старшей сестре Селин.

— Ох.

— Знаю. Я как бы украла судьбу своей сестры. — она смеется, звук нежный и ненавязчивый. — Но есть еще один поворот сюжета — моя сестра сбежала от папиной охраны, как в мыльной опере, и мне пришлось спасти честь семьи, выйдя замуж за этого высокомерного англичанина, которого папа привел в наш дом. Тогда я так сильно ненавидела Эдрика. Он был слишком гордым и властным, и не принял бы «нет» в качестве ответа, пока я была свободной духом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ее слова застают меня врасплох.

— Вы ненавидели его?

Она закатывает глаза.

— До смерти.

— Тогда как вы в конце концов вышли за него замуж?

Лукавая улыбка приподнимает ее губы.