Записки на салфетках - Гарт Каллахан

Кем бы ты ни был, будь лучшим. –

Меня продолжали силком толкать на пьедестал, а я упирался. Когда они хватили через край, я позвонил своей крестной матери, тетушке Рут. Она всегда была моим прибежищем. Я часто проводил выходные с ней и дядей Питером, когда мы жили недалеко друг от друга. Мы с ней провели вместе не один час, создавая подарочный торт «Супер-Марио» к пятому дню рождения Джонатана. С ними я мог сбросить психологическое напряжение, с ними я всегда чувствовал себя в безопасности.

Она некоторое время слушала меня. Потом сказала именно то, что мне было необходимо услышать:

– Гарт, ты в этом не одинок. И никогда не был. Тебе нет нужды беспокоиться о том, что ты скажешь. Это просто новые незнакомые люди, которые пока не слышали твоей истории. Упакуй. Напиши. Создай контакт. Это не столько о раке, сколько о том, что значит для тебя твоя девочка, и замечательное напоминание нам всем, что надо пользоваться преимуществами каждой малейшей возможности и говорить тем, кого мы любим, что они потрясающие!

Упакуй. Напиши. Создай контакт.

Я мог это сделать. И следую тому же совету и сегодня.

Когда я не понимаю, что делать, или оказываюсь поглощен хаосом своей жизни, я знаю, что важнее всего.

Сделать вдох.

Упаковать обед.

Написать записку.

Создать контакт с Эммой.

Повторить.

Ничто иное не имеет значения.

Будь лидером

Эмма, ты – лидер. У тебя есть навыки, позволяющие сплачивать друзей и команды. Лидерские качества не зависят от титула. Можно руководить и изнутри.

Я тебя вижу. Я понимаю твое разочарование, когда что-то выходит не так, как хотелось. Необходимо понимать, что твоя команда оглядывается на тебя. Они будут подражать твоему поведению. Они будут делать то, что ты предлагаешь. Если позволишь ситуации диктовать тебе настроение, команда подхватит его и последует за тобой.

Лидируя – делегируй. Ты не можешь сделать все одна. Твои действия и подходы будут вдохновлять команду.

Однажды, когда я был менеджером магазина в «Серкит Сити Экспресс», в свой выходной я заехал в магазин, чтобы проверить, как там дела. На мне были шорты и футболка. Никакой рабочей униформы! Я болтал с одним из знакомых продавцов, и тут ко мне подходит покупатель и начинает задавать какие-то вопросы. Я отвечал быстро и вежливо. Покупатель был удовлетворен. Потом я спросил его, почему он подошел именно ко мне, ведь по моему наряду нельзя было сказать, будто я здесь работаю. Он ответил, что по мне было видно, что я – главный, несмотря на одежду.

Глава 18

Дар слов

Давайте чтобы даже жить так, чтобы даже гробовщик, когда мы умрем, погрустил о нас. –

Я помедлил, прежде чем сложить салфетку. Теперь я очень неохотно вносил в тексты записок на салфетках для Эммы все, связанное со смертью. Я не хотел, чтобы она фокусировалась на этом. Я хотел, чтобы она сосредоточилась на жизни. На своей жизни. На том, как прожить ее наилучшим образом. Но в выбранной цитате речь идет как раз об этом. Она нравилась мне. Я сложил салфетку и положил ее в коробку для обедов.

Сегодня я ощущал приятное возбуждение. Позвонил доктор Суэйни с сообщением о том, что меня не приняли в программу испытания нового лекарства – из-за рака простаты. (Можно было бы подумать, что, коль скоро у меня два вида рака, я должен быть в первых строчках их списка. Но, увы, я «смазал» бы результаты.) Доктор Суэйни, благослови его господь, все же нашел способ лечить меня этим медикаментом и заставить мою страховую компанию частично оплатить курс. (Без страховки это обошлось бы мне в 12 тысяч долларов в месяц.) Я был безмерно благодарен за то, что за моим раком идет такая настойчивая охота, что я нашел врача, полного решимости сделать все, чтобы я остался в живых.

Меня часто спрашивают о воздействии, которое рак оказал на мою жизнь. Трудно даже начать этот список – настолько много аспектов моей жизни он изменил. Он атаковал самые главные столпы моей жизни. Он сотряс меня до основания, и временами я чувствовал, что почти потерял себя. Я с легкостью могу сказать, что рак – не у одного меня. Он у всей моей семьи. Мы провели на этом поле битвы не один год – и, весьма вероятно, не покинем его до самого конца моей жизни.

Возможно, вам трудно это читать. Мне было трудно в первый раз сказать это самому себе.

Я не могу пожелать, чтобы у меня в прошлом никогда не было рака. Я не рад тому, что он у меня есть. Я определенно желаю, надеюсь и молюсь, чтобы у меня его не было завтра.

Рак вывел меня на эту дорогу. Рак заставил меня сфокусироваться на том, что важно. И если я смогу помогать другим делать то же самое, кто я такой, чтобы говорить, что мне не следовало иметь с ним дело?

Я благодарен и по другой причине. Он пробудил меня. В первую очередь для того, чтобы провести инвентаризацию всех благ, которыми осыпала меня жизнь, сказать тем, к кому я неравнодушен, что я люблю их. Но также и для того, чтобы приготовиться. Привести все в порядок. Страхование жизни. Мое завещание. Мои пожелания относительно похорон.

Как я уже упоминал прежде, мой отец был главой городского похоронного бюро в Порт-Лейдене в течение 34 лет. Смерть была для моей семьи образом жизни. Я вырос, зная, что смерть неизбежна, это что-то такое, чего хочется избегать как можно дольше; но, если уж она случалась, «Похоронное бюро Каллахана» было рядом, чтобы поддержать семью и постараться сделать переход в иной мир как можно более гладким.

Однако когда отец умер за несколько месяцев до постановки моего диагноза, это была первая смерть, которую я по-настоящему прочувствовал. Все мои бабушки и дедушки умерли, когда я был моложе, но именно эти похороны стали для меня «ритуалом перехода». У меня был дядя, который умер за несколько лет до отца, но мы не особенно близко общались. А это было первый раз, когда ушел кто-то из моей собственной жизненной линии. Мой отец был скалой – для меня и многих окружающих. Эта утрата перевернула мой мир с ног на голову.

Нет нужды говорить, что я был удивлен, когда умер папа. Хоть он и не вел невероятно здоровый образ жизни, никто из нас не ожидал, что он умрет так рано. Его врач считал, что у него может быть рак легких. В одном его легком выявили несколько темных пятен, и были причины полагать, что это может быть рак. Папа курил всю жизнь. Думаю, он начал курить еще в начальной школе.

Отец прошел биопсию, чтобы прояснить этот вопрос. Прошла она хорошо, как и большинство биопсий, но вскоре после этого у него случился коллапс легкого. Он впал в кому, да так из нее и не вышел.

Я приезжал навестить отца после того, как он погрузился в кому. Мало что можно было сделать. Мало что можно было сказать. Мы не были уверены, сможет ли он выкарабкаться из нее.

Мы поехали домой и пробыли в дороге лишь около часа, когда у меня зазвонил телефон. Папы больше не было. С моей точки зрения, это произошло внезапно. Я так и не смог попрощаться с ним. У меня даже не было возможности поговорить с ним – из-за комы.

Я оказался не готов к лавине эмоций, которые испытал в то время. Первой мыслью, когда мы ехали обратно в Порт-Лейден, было: «Кто хоронит гробовщика?» Во многих случаях это делает сын, который наследует семейный бизнес. Я его не унаследовал, был сыном, который решил не идти по стопам отца. Я был сыном, который уехал из дома и виделся с родителями пару раз в год. Ни моя сестра Колин, ни я не стали заниматься семейным делом, но она хотя бы физически была ближе к родительскому дому. (Вскользь замечу, что моя мама, хотя в момент смерти отца ей было 69 лет, решила продолжать вести дела похоронного бюро самостоятельно.)

Мы на самом деле не готовились к смерти отца. А следовало бы. Ибо смерть была нашим семейным бизнесом – что говорит само за себя! Я не знаю, какие семейные разговоры вели наши родители, или какое поведение ожидалось от нас после их смерти. Не знаю, были ли у отца какие-то конкретные пожелания. Да, он часто говорил, что похороны и все их детали – дело оставшихся в живых родственников. Я не знал, чего хочу для него. Мы никогда об этом не разговаривали.

У мамы не было даже текущего завещания, и пришлось выкапывать документ 40-летней давности, чтобы разобраться с недвижимым имуществом. Кажется, в нем предполагалось, что я уеду жить к дяде Гарольду и тете Гиги; но теперь, учитывая, что мне было уже 42 года, всем показалось, что мне можно позволить решать этот вопрос самостоятельно!

Почему мы избегали разговоров об этом? Умирание – это часть жизни. Когда я в последний раз сверялся со статистикой, у каждого из нас был 100-процентный шанс умереть. Миссией нашей семьи была помощь семействам Порт-Лейдена после смерти любимых родственников, однако мы избегали этой темы, когда дело касалось нашего собственного семейства.