Казино «Бон Шанс» - Василий Веденеев

«Надо понимать, вор в законе, — дошло до Меркулова. — Вот, значит, кого провожают в последний путь солидные дамы и господа».

Подкатила еще одна иномарка — темная, быстрая, чем-то напоминавшая очертаниями прилизанного корпуса тень хищной рыбы. Из нее быстро выскочили двое крепких парней, шустро простригли глазами все пространство площадки и распахнули зад нюю дверцу. Появился молодой человек в темном кашемировом пальто и черной широкополой шляпе — плотный, среднего роста, очень респектабельный, вполне европейский, но чертами лица чем-то неуловимо напоминавший азиата. Он тут же стал центром внимания и по-хозяйски принялся отдавать распоряжения. Следом подкатила еще одна машина, значительно скромнее, и из нее вышел мужчина в легком темно-сером пальто строгого покроя с непокрытой редковолосой головой. На его лице застыло уныло-скорбное выражение, но глаза смотрели холодно и цепко. Однако взгляд его не был пустым взглядом бульдога, как у телохранителей, а четко подмечал все окружающее и, наверное, тут же анализировал и раскладывал по невидимым полочкам в прикрытом редкими светлыми волосами черепе. Азиат уважительно поприветствовал его, и эти двое оказались в тесном кольце приехавших на похороны.

«Интересные фигуры, — отметил Петр. — Наверное, хозяева. Теперь нужно ждать прибытия катафалка».

Он не ошибся: сопровождаемый целым эскортом автомобилей разных марок появился приземистый, длинный лаковый черный лимузин. Началась суета. Дамы, гревшиеся в машинах, тут же очутились на площадке и стали часто прикладывать к глазам маленькие кружевные платочки. Двое дюжих молодцов вынесли портрет пожилого человека, чем-то напоминавшего сильно постаревшего известного артиста шестидесятых годов. Появились роскошные венки, замелькали букеты алых и белых роз, и процессия, сопровождая закрытый фоб из полированного красного дерева, украшенный литой бронзой, направилась к залу прощания крематория. То, что они шли за ним пешком достаточно большое расстояние, должно было свидетельствовать об очень глубоком уважении к покойному. Скорее всего, при жизни он внушал им страх, а не уважение, но в России вообще давно сильна среди всех слоев населения привычка к страху, которая порождает усталость и апатию. А власть предержащие почему-то до сего времени испытывают уверенность в том, что лишь под давлением страха можно многого добиться, что под давлением страха перестанут убивать, грабить, бунтовать. И этот скончавшийся царек криминального мира тоже, наверняка, думал, что под силой страха не будут убивать и грабить его подданных, пока не убили его самого: о том, как умер тот, кого провожали в зал прощаний, Петр узнал от все того же словоохотливого старичка, простуженно шмыгавшего носом.

Спустя минут десять на грязной дороге показался обычный автобус-катафалк. Меркулов увидел в окне заплаканную, сильно постаревшую Лидию и понял — это привезли тело Ояра.

Впрочем, одернул он сам себя, с чего это он решил, что Лидия очень постарела? Он же видел ее последний раз много лет назад, а горе вообще никого не красит. Любили они с Ояром друг друга или нет, теперь не имело никакого значения — важно, что Лидия приехала на кремацию, а тайна их отношений пусть так и остается тайной, принадлежавшей им двоим. Хотя Юри в тот последний, трагически закончившийся вечер и приоткрыл перед приятелем часть занавеса, скрывавшего тайники его души, распространяться о его откровениях у Петра не было никаких намерений и уж тем более желания…

Один из парней, болтавшихся на площадке у кладбищенских ворот, зашел в расположенный по соседству цветочный магазин, опустил в щель таксофона жетон и набрал номер.

— Алло? Лексей Петрович? Да, я… Малахова привезли, весь цвет собрался, менты шныряют, как крысы… Что? Да, видел, оба здесь. Закончится, думаю, не скоро. Хорошо, я тогда отзвоню…

Утром в день похорон Малахова исполняющий обязанности председателя совета директоров одного из банков Виталий Евгеньевич Жамин проснулся очень рано, разбуженный мерным урчанием телефона, который он обычно ставил рядом с изголовьем своей постели — они почивали с супругой в одной спальне, но на разных кроватях: Жамин всегда считал, что спать лучше одному, иначе не получишь полноценного отдыха за ночь.

Бросив взгляд на лежавшие на тумбочке часы, Виталий Евгеньевич недовольно поморщился — пять утра! Кто звонит в такую рань? Неужто банк обокрали? Но это настолько невероятно… Скорее всего, какой-нибудь подвыпивший гуляка ошибся номером или неправильно сработало соединение на линии.

Телефон продолжал настойчиво урчать — именно урчать, а не звонить, поскольку сигнал был отрегулирован так, чтобы в случае экстренных звонков не беспокоить спящую супругу. Насчитав полтора десятка звонков, Жамин снял трубку и тихо, но зло буркнул:

— Слушаю.

— Извините за ранний звонок, уважаемый Виталий Евгеньевич, — мужской голос в наушнике был совершенно не знаком. — Но есть нужда конфиденциально перекинуться с вами парой слов еще до того, как вы отправитесь в банк.

— Кто это? — боясь разбудить жену, шепотом осведомился Жамин.

— Мы пока не знакомы, — вежливо ответили ему. — Но нам действительно необходимо переговорить. Поверьте, это и в ваших интересах.

— Хорошо, — нехотя согласился Виталий Евгеньевич. Наверное, хотят сделать выгодное, но достаточно щекотливое предложение, поэтому и звонят ни свет ни заря. — Я выезжаю в девять. В это время подходите к подъезду. Знаете, где я живу?

В ожидании ответа он затаил дыхание: пущен умелый пробный шар! Что ответит незнакомец, что ему известно о Виталии Евгеньевиче, каковы его истинные намерения? Ну?

— Да, конечно, — заверил незнакомец. — Нам известен ваш адрес, но разговор желательно провести без свидетелей, а за вами в квартиру заходит водитель. Лучше избрать иной вариант.

— Иного варианта предложить не могу, — отрезал Жамин и положил трубку, но телефон заурчал вновь.

— Какого черта! — едва удержавшись от сердитого громкого окрика, прошипел в микрофон Жамин.

— Не бросайте трубочку, — вежливо предупредили его. Говорил все тот же бесстрастно-вежливый незнакомец. — Мы знаем также, где живут ваши дочь и зять, в какой швейцарский детский садик ходит внучка, где и как любит проводить время супруга. Вы же не хотите остаться совершенно одиноким?

— Что вы имеете в виду? — Жамин прекрасно понял смысл угрозы, и от страха на лбу у него выступили мелкие бисеринки пота. Но по привычке не торопиться совать голову в петлю он решил потянуть время и уточнить, насколько серьезна угроза?

— Вы все прекрасно понимаете, — на том конце провода сдержанно рассмеялись. — Если вы записываете нашу беседу, то на встречу принесете кассету, а если вздумаете заявить куда-нибудь — хоть контрразведчикам, хоть милиции, — учтите: вас не спасут ни стальные двери, ни сонм телохранителей.

«Ишь как по книжному выражается, гад, — невольно отметил Жамин. — Но чего же ему или им надо?»

— Что вам надо?

— Поговорить с глазу на глаз, — спокойно повторил незнакомец. — Принимая это предложение, вы ничем не рискуете, а вот отказываясь…

— Приходите в банк, там поговорим, — сделал последнюю попытку Виталий Евгеньевич.

— Экий вы, право, — с неподдельным сожалением сказал незнакомец. — Вам же русским языком объяснили: нужно переговорить без свидетелей. Выходите через часок прогулять собачку. К вам подойдут. Даю гарантию, что вашей жизни и здоровью на этой прогулке ничего не угрожает.

— А если не выйду?

— Придется очень пожалеть, — вздохнули в наушнике. — Я же вам все объяснил. Или есть необходимость повторять снова? Мне казалось, вы вполне понятливый человек.

— Откуда я знаю, вдруг вы хотите выманить меня из дома, чтобы убить? — прямо спросил Виталий Евгеньевич.

— Убить можно и в квартире, как, например, Малахова, — спокойно парировал незнакомец. — Слышали, наверное? Его сегодня как раз собираются хоронить. Зачем для этого выманивать на улицу? Кстати, ваш шофер-телохранитель — тоже не великая помеха, и ездите вы отнюдь не в танке. Неужели не понятно?

— Понятно, — уныло ответил Жамин, и сердце у него тоскливо заныло. Действительно, что толку кому-то заявлять или пытаться спрятаться: уже не один такой, как он, и заявлял и прятался, но конец неизменно оказывался одинаковым.

Хотят поговорить? Это внушало некоторые надежды. Речь скорее всего пойдет о деньгах — о чем еще говорить с банкиром, кроме как о финансовых делах, вернее, крупных аферах, коль скоро настаивают на разговоре с глазу на глаз? Хотят попросить дать крупный кредит банку, готовому «взорваться» и лопнуть, и отдадут за это определенный процент? Или желают прокачать через его счета «грязные» деньги, принудив Жамина стать «прачкой» для бандитских наркодолларов? Впрочем, чего гадать, видно, придется идти. А уже при встрече попытаться точно выяснить, чего от него хотят, и постараться как-то выкрутиться из создавшегося положения — иногда ему это удавалось. И потом, кроме органов есть еще «крыша» — пусть всесильный Адвокат совершит сегодня свое последнее недолгое путешествие на Земле, — живы и здоровы Пак, Снегирев и многие другие. У них свои методы борьбы с людьми, обожающими ранние телефонные звонки.