Закон или Открытая Книга Кармы - Елена

Сознательное отслеживание рождаемых им мыслеформ, выраженных во взглядах, моральных принципах, установках, ценностях и других внеш­них символах, приводит к тому, что разумный человек с легкостью начинает идентифицировать их фантомную природу. Выясняется, что те духовные принципы, по которым он строил свои взаимоотношения в социуме, в своей основе (причине) являются отражением низких отклонений по Качествам.

Среди так называемых общечеловеческих ценностей, являющихся ат­рибутами императивов эгрегора, есть такие, которые легко выделить из об­щей массы. Например, «труд на благо общества», где доминирует низкое Качество 10-й Зоны, «рабство»; благотворительность, плодящая трутней, живущих за счёт других — отклонение, ведущее в ниши 11-й Зоны, «вампи­ризма»; возвышение одной группы людей над другой по антропометрическо­му принципу, нацизм — отклонение по 17-й Зоне; догматизм и консерва­тизм, рождающие жёсткие концепции, — искажённое Качество 8-й Зоны и т.д. Существуют и другие привычные концепции, с которыми человек, привычно считающий их «положительными», сживается настолько, что не может примириться с их принадлежностью к отклонениям. К ним относят­ся такие сомнительные «достоинства», как патриотизм, добродетель, интел­лектуальность или принадлежность к столь «высокой» сфере деятельности, как искусство и т.д.

На самом деле патриотизм, например, изобличает очень тесную связь его «носителя» с эгрегором, обусловливающую постоянную энергетическую подпитку со стороны общего поля силы. Когда из-за различных обстоятельств (например, выхода за границы эгрегора) эта подпитка прекращается, в ре­зультате отсутствия эманационной, фантомной пищи наступает истощение эфир­ного тела, на форме выражающееся в эмоциях тоски и ностальгии. Это может привести даже к физической смерти. Переезжающие на постоянное местожи­тельство за границу эгрегора испытывают так называемый культурный шок. Чтобы войти под «крышу» другого эгрегора, новоиспечённым гражданам при­ходится расстаться с прежними стереотипами. Пока этот процесс не произой­дет, они остаются чужаками, изгоями: новая среда отторгает эмигрантов, так как их старые клише «не вписываются» в матрицы новых стереотипов. Как правило, только дети и внуки эмигрантов (то есть люди, совершенно не свя­занные кармически с местом «исхода») естественно сливаются с новым эгре­гором. Сами же эмигранты в своём большинстве так и не могут адаптировать­ся в новой среде, образуя искусственные микроэгрегоры на территории при­нявшей их страны: автономии, диаспоры, национальные поселения и т.д. Например, в Америке, эгрегор которой с самого начала зиждется на силе эмигрантов, инородцев (чем и обусловлена его идея и устремление), имеется масса географических названий, повторяющих свой «прототип», находящий­ся в других странах. Например, в США имеется два городка Moscow — в штатах Айдахо и Пенсильвания. А уж Брайтон-бич, русский район Нью-Йорка, пристанище современных эмигрантов из России, стал просто при­тчей во языцех, своего рода пародией на «совковский» эгрегор. Сохраняя уклад и культурные ценности прежнего эгрегора, эмигранты проявляют свое­образный патриотизм, за атрибуты которого держатся, как за спасательный круг, поддерживающий фантомную связь с его силой.

Патриотизм свойствен многим людям, даже если они это отрицают. Гордость за Родину, предпочтение её ландшафта, склада характера людей, языка и т.д. — всё это говорит, что человек в той или иной мере привязан к своему эгрегору. И это закономерно и должно быть, так как человек живет на территории какого-то эгрегора и входит с ним в общение (любая комму­никация — это обмен энергией). Но надо отдавать себе отчет в том, не пре­вышает ли интенсивность энергообмена грани необходимого, не чревато ли это попаданием в зависимость от пищи, которой кормит эгрегор.

Например, будучи в Америке, я обратила внимание на некоторые свои ощущения, заставившие меня насторожиться. Мне показалось, что небо над Калифорнией не такое высокое и голубое, как в России; ландшафт не такой привлекательный и при этом однообразный; еда, хоть и экологически чистая, но безвкусная и т.д. Отметив про себя, что появились признаки чрезмерной приверженности Российскому эгрегору и, следовательно, осознав их принадлежность к эгрегориальным стереотипам, мне удалось снять с себя наважде­ние. Но это не значит, что один раз снятое клише не может снова появиться. Работа над своими мыслеформами должна проводиться постоянно. Надо добиться такого результата, чтоб внутренний «цензор» никогда не спал, ни во сне, ни наяву.

Кстати, наши мысли часто реализуются в символических образах сновиде­ний. Попробуйте перед сном поставить перед собой конкретную, четко выра­женную задачу. Облеките её в слова, не допускающие расплывчатости толкова­ния. Например: «Пусть приснятся в понятных мне образах мои связи с эгрегором, и пусть этот сон останется в памяти». Рисунок сна запечатлеется на Белых фантомах вашего эфирного тела в виде мыслеформ памяти, и вы сможете его идентифицировать и расшифровать. Такая техника работы со снами обеспечи­вает доступ к информационным полям эгрегора и помогает ориентироваться во многих вопросах. Объясняется это тем, что во сне, когда спит физическое тело, включаются связи с Надзеркальем, и образы считываются через астраль­ное и тоническое тела. Так вырабатывается «взгляд сверху», с позиции наблюдателя и судьи.

Интеллект, как правило, тоже имеет эгрегориальную окраску. Это также система эфирных клише, составленная под воздействием среды и средств массовой информации. Интеллектуал, как губка, впитывает в себя знания, кон­цепции, манеру поведения, которые выделяют его из масс. Таким образом в нём проявляется отклонение по Качеству 6-й Зоны (Самовыражения): накоп­ление (знаний, философских концепций, эмоций) и желание выделиться своей оригинальностью и экстраординарностью. Эманации людей этого типа, как мы помним, поддерживают сектор силы эгрегора, соответствующий чакре 6а — сакрал. То есть свой потенциал «творца» интеллектуал пускает на низкое творчество мыслеформ, обеспечивающих стабильность системы ценностей, ог­раниченной «крышей» эгрегора (см. «Сезам, откройся!», 21-я Зона).

Рассмотрим один пример подобного угодничества целям эгрегора: в 1914 году было составлено обращение «от писателей, художников и артистов» за подписью таких известных деятелей искусства, как Бунин, Горький, П. Стру­ве, Серафимович, Коненков, Собинов, Станиславский, В. Васнецов, Коровин и др. В нём в соответствии с официальной версией русского правительства говорилось о возвращении Германии «к алтарям жестоких национальных бо­гов». Документ поощрял военные выступления правительства и тем самым вносил «патриотическую» лепту в обработку общественного мнения. Тогда же Игорь Северянин написал свою агитационную поэму:

Когда отечество в огне

И нет воды — лей кровь как воду...

Благословение народу!

Благословение войне!

Если мыслеформы, «насаждаемые» творцами идей, находятся в согла­сии с основополагающей идеей эгрегора, — они выгодны ему и, используя интеллигенцию в своих целях, он лелеет её. Если входят в противоборство, — эгрегор их уничтожает. В этом плане характерна история жизни «поэта революции» Владимира Маяковского. Пока он «себя под Лениным чистил», эгрегор подпитывал его славой и бытовыми благами. Как только поэт вошел в конфронтацию с Советским эгрегором, он был им уничтожен. Обратите внимание на роль интеллектуалов в жизни эгрегоров: все идеи оформляются интеллигенцией. Они выступают идеологами революций (то есть спонтанной магией мыслеформ уничтожают старые эгрегоры и создают концепцию устремлений при строительстве новых). Поэтому эта «прослойка общества» всегда настораживает эгрегор и, фактически, им же и уничтожается (вспом­ните моменты истории: сталинские репрессии, жертвами которых стала в основном элита общества; брежневские гонения на следующее поколение ин­теллигенции — так называемых шестидесятников). Наличие такой «неста­бильной», но необходимой части силы требует от эгрегора установления внут­реннего равновесия — создания антагонистического интеллигенции крыла: органов устрашения и предупреждения противодействий внутреннему зако­ну. Этим объясняется ставшая стереотипом ненависть между представителями интеллигенции и органами «государственной безопасности», независимо от того, на какой территории обосновался эгрегор и к какому времени он относится. Примерами такого противостояния полна вся история челове­чества.

Среди представителей интеллектуального общества, безусловно, нахо­дятся и те, кто вовремя освобождается от фантомного бремени привязаннос­тей и выходит «наверх» из-под давления крыши эгрегора. Такие люди, как правило, доживают до глубокой старости, спокойно уходя в мир иной. Внут­ренняя свобода делает их неуязвимыми, «прозрачными» для эгрегора. Их ка­чественная принадлежность по вибрациям относится к другим пространствен­но-временным континуумам и не резонирует с энергетическими полями эгре­гора; они как бы перестают существовать для эгрегора. Их обходят грозы, разящие «людей эгрегора», несмотря на то, что внешне они ничем не отлича­ются от обывателей и даже принимают непосредственное участие в социаль­ной жизни. Рисуя облик этой категории людей, я не могу не вспомнить своего отца. Родившись в 1902 году, он участвовал во всех катаклизмах, сотрясав­ших мир в то время. Он прошел три войны, не получив ни одного ранения. Будучи евреем, он окончил первые Командирские курсы в Кремле и спокойно продвигался по служебной лестнице. Член Компартии, находившийся на от­ветственной партийной работе, сотрудничавший в газете «Красная Звезда» и тем самым принадлежавший к прослойке военной интеллигенции, он тем не менее был одним из немногих, кто не был репрессирован. В тот момент, когда уничтожению подверглись все ответственные работники редакции газеты «Крас­ная Звезда», мой отец, полковник И.И. Геллер, оказался за пределами поля деятельности карательных органов, пребывая в длительной командировке. Во время усиленного гонения на «красных командиров» он находился на дальних границах эгрегора — в Дагестане. Последняя послевоенная волна репрессий застала его в госпитале — он оформлял выход «в запас».