Наставник (СИ) - Жигалов Александр

С женщинами вообще сложно.

- Рада, что вы выздоравливаете, - продолжила баронесса. – Я молила о том богов.

Она была в белом, а голову венчал высокий колпак. Из-под него по обе стороны головы выглядывали косы, закрученные баранками.

У Михиной одноклассницы такие были. Правда, та обходилась без колпака.

Ну и жемчугов не носила, особенно таких, в три ряда. Нижняя нить вовсе до пояса спускалась. Наверное, это тоже что-то да значило.

- Премного благодарен.

А что еще сказать-то? И надо ли? В этом курятнике, цветастом и благоухающем, чересчур уж благоухающем, аж в носу засвербело, Миха чувствовал себя редким экспонатом.

Или редким идиотом?

Его разглядывали.

Улыбались.

Кивали. Переглядывались. Перешептывались. Порой дамы касались друг друга, привлекая внимания. Трепетали ресницы, и за всем этим трепетанием с перешептываниями вкупе чуялась опасность. Неясная. Зыбкая. Как трясина под моховым ковром.

- Позвольте представить, дорогая Алисия, - баронесса взяла под руку девицу в бледно-голубом платье, украшенном серебряным шитьем. – Это наставник моего сына. Великий воин, которого отыскал мой дорогой супруг. Пусть боги примут душу его в свои чертоги.

- Ваш брат и мой муж тоже великий воин, - произнесла леди Алисия. И от тона её прямо-таки похолодало. А от взгляда Миха поежился.

Какая искренняя незамутненная ненависть.

И ведь они даже не знакомы!

- Поверьте, я знаю, - а вот баронессе ситуация доставляет откровенную радость. – И я не единожды говорила, что буду счастлива, если мой брат найдет время и силы, чтобы обучить моего сына. Но вы же знаете мужчин. Порой они бывают так упрямы.

И притворный вздох.

В руке раскрывается лопасть белоснежного веера, который дрожит, что крыло чайки. А заодно уж прикрывает губы баронессы. И усмешку на них.

- Это верно, - леди Алисия молода. – Нельзя так говорить, но упрямство вашего мужа поставила нас в до крайности неловкую ситуацию.

Сколько ей?

Восемнадцать? Двадцать? Вряд ли многим больше.

И хороша.

Высокая. Статная. С грудью размера третьего, если не четвертого. На груди возлежит ожерелье из темно-синих камней, на пальцах поблескивают перстни. А вот голову украшает не колпак, но какое-то сложное сооружение из сетки, ткани и тех же камушков.

- Тем более этот ваш воин вовсе не выглядит великим, - заметила леди Алисия и губы поджала.

- Это из-за болезни, - баронесса подхватила родственницу под руку. – Он победил в схватке драгра, однако был ранен. И яд твари отравил плоть.

Странно вот так.

Сидишь, слушаешь, а тебя обсуждают, причем так, будто бы тебя тут вовсе нет. Интересно, зачем баронесса эту девицу притащила? Хотя… Михе показать?

Или Миху показать?

И то, и другое сразу?

- Звучит неправдоподобно. Мой муж говорит, что человеку не под силу победить мертвую тварь, - уверенно произнесла леди Алисия и подхватила юбки. – Впрочем, думаю, когда ваш… гость поправится, муж его вызовет. И убьет.

Незамутненная глупость.

Впору восхититься.

- И тогда все увидят, что этот оборванец – врет.

Миха фыркнул.

- А еще он на меня смотрел! – возмутилась леди Алисия. – Нагло!

- Так есть на что, - не удержался Миха.

И тут же язык прикусил.

Вот и зачем дразнить было? Она ведь точно мужу нажалуется. С другой стороны, она бы и так нажаловалась. А если бы вдруг и промолчала, нашелся бы иной повод.

Миха вздохнул.

Надо было как-то побыстрее поправляться, что ли? А то ведь и вправду пришибут да не заметят. И останется тогда этот гребаный мир неулучшенным. И не важно, что Миха пока не придумал, что именно улучшать. Когда-нибудь, но забредет и в его голову гениальная идея.

Если будет, куда забредать.

Дамы удалились, оставив после себя душное облако ароматов, но ветер разнес их и снова умиротворяюще запахло навозом. Миха сделал глубокий вдох.

И сказал:

- Воды принеси.

Раб, что благоразумно держался в тени, исчез. А вернулся с водой. И когда Миха пригубил эту воду, осталось лишь хмыкнуть.

Горьковатая.

И пахнет вовсе не водой. Отравить пытаются?

- Пей, - он протянул кубок рабу, и тот попятился, подтверждая догадку. Вот ведь. А Миха его не обижал. Миха вообще за всеобщее равенство.

Если получится.

- Стоять, - жесткий окрик заставил раба остановиться. Тот испуганно замер, мелко дрожа, не спуская с Михи совершенно безумного взгляда. – Кидаться не советую. Все одно не убьешь. А я тебя – вполне.

Раб икнул.

Стало быть, имелась мыслишка. Вот и на что, собственно говоря, они рассчитывали? Ладно, не они, но этот вот… совсем пацаненок, моложе Михи, ну точнее ровесником здешнему Михе будет.

- Иди сюда.

Раб попятился.

- Стой, я сказал…

Раб развернулся и бросился прочь. Правда, сделал лишь два шага и упал, забившись в конвульсиях. Из приоткрытого рта хлынула пена, смешанная с кровью.

Вот тебе, называется, и посидел на завалинке.

Миха вздохнул и поднялся, отметив, что сидение явно пошло на пользу. Слабость сохранилась, но была не такой уж и всеобъемлющей. Он опустился рядом с телом, коснулся шеи.

- И в кого ты такой дурак-то? – сказал укоризненно, глядя в затухающие глаза. – Неужели и вправду думал, что живым оставят?

Он огляделся.

Стоило бы позвать кого. И… кого? Людей во дворе хватало, только вот Миху эти люди старательно обходили, более того в его сторону и смотреть-то опасались.

Надо же.

- Эй ты, - крикнул Миха, и пробегавший мимо мужичонка замер. – Позови… из магов кого.

- К-кого?

- Кого найдешь, - Миха тронул ногой мертвеца.

И уселся на бочку.

А что ему еще делать-то?

Ждать пришлось по ощущениям довольно долго. Миха и придремал на солнышке, что не мешало Дикарю отслеживать всех, кто подходил ближе, чем нужно. Он-то и услышал торопливые шаги.

- Жив? – поинтересовался Винченцо, переводя дыхание. А ведь запыхался. Бежал?

- Я – вполне, - Миха приоткрыл левый глаз. – Мне кажется, или ты выглядишь хуже, чем было?

- И тебе доброго дня, - маг усмехнулся. – На самом деле чувствую я себя много лучше, но сперва стабилизируются тонкие оболочки тела, энергетические каналы и сам источник, который эти каналы наполняет силой. А уже потом начинается возобновление физического вместилища этой силы.

- То есть, помереть ты не должен? – уточнил Миха.

- Не должен. В теории.

Винченцо чихнул.

- Правду сказал.

- В смысле?

- Примета такая. У меня на родине. Если человек чихнул, то правду сказал.

Маг нахмурился и на лице его отразилась серьезная работа мысли.

- Извини, - он покачал головой. – Но я не вижу взаимосвязи! Если бы люди чихали, когда говорят правду, это… это было бы странно.

- Не бери в голову. Говорю же. Примета. К слову пришлась. А вот он помер, - Миха указал на тело, которое так и лежало. – И меня отравить пытался. Наверное. Ну, я так думаю.

- Уже?

- А что, рано?

- Рановато, - Винченцо подошел к кубку и склонился над ним. Понюхал.

- Вода горькая. Самую малость. Такое вот… не знаю. Я ему и предложил попробовать.

- Разумно.

- А он бежать. Только вот помер.

- Плохо.

- А то, - Миха с трудом подавил зевок. – Странно это. Он же ж не пил.

- А пить и не обязательно, - Винченцо набросил на кубок платок, а потом еще один. И только после этого поднял. Воду выплеснул на камни, перевернул. – Яд был на кубке. Руки покажи.

Миха послушно протянул руки.

На кубке, стало быть. Извращенненько. Стал бы Миха пить, не стал бы, а вот кубок он точно трогал. И свидетельством тому синюшные пятна на ладонях.

- Корень армонии высокой, - Винченцо потер пятнышко. – Надо же… не взял. Наставник говорил, что ты будешь невосприимчив к большинству ядов, но одно дело слышать, а совсем другое убедиться вот так. Думаю, дело в печени каракатицы. И вытяжке из мозгов каменника.

- Что за…