Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы. - Феликс Чуев

…Озорной, как и Стечкин, Курчевский к тому же обладал острым языком. Предлагают ему явиться на заседание Совета Труда и Обороны, он говорит:

– Заседайте без меня, так ведь одни партейные!

А для таких высказываний толкователей хватало.

Он и в Кремль иной раз въезжал без пропуска,

пугая охрану. Но Сталин высоко ценил Курчевского. Конструктор часто приезжал на Кавказ поохотиться и жил на своей персональной даче в Гагре недалеко от дачи Сталина на Холодной речке. Однажды он узнал, что охота запрещена, населению велено сдать оружие.

– В связи с приездом товарища Сталина, – пояснил Васо, председатель местного общества охотников.

– Это наверняка здешние дураки придумали,- сказал Курчевский и тут же сел писать письмо: «Иосиф Виссарионович, я приехал в отпуск, хотел поохотиться, но узнал, что ввиду Вашего приезда в Гагринском районе охота запрещена. Прошу Вашего разрешения…»

– Что ты делаешь, зачем пишешь?- пыталась остановить его жена. Но письмо было отправлено, и ночью к их даче подъехала машина. Вошел чекист:

– Где Курчевский?

– Я Курчевский.

– А чем вы докажете, что вы Курчевский?

– Чем я без штанов докажу? Сейчас оденусь, достану документы.

Чекист вручил письмо Сталина, в котором говорилось, что о запрещении охоты ему ничего не известно, а Курчевского он просит к нему на Холодную речку завтра к 12 часам.

Утром Леонид Васильевич нашел Васо:

– Собирайся, поедешь со мной, будешь свидетелем насчет охоты.

На самодельном вездеходе они отправились к Сталину.

– Васо, ложись вниз, чтоб охрана не видела!

На Холодной речке пробыли около шести часов. «Такой гостеприимный хозяин,- рассказывал потом жене Курчевский,- угощал вином, перепелами, расспрашивал подробно про мои работы».

Мать Сталина Екатерина Георгиевна узнала, что приезжали гости на необыкновенной машине, и вскоре к Курчевскому явился чекист с просьбой показать автомобиль. Старушка долго с любопытством лазила по машине… Интересная была женщина. Когда она впервые приехала в Тбилиси, ходила по магазинам и удивлялась привычной для всех грубости продавцов. А всюду висели портреты ее сына.

– И с этими людьми он хочет построить коммунизм! – громко говорила она.

Очередь испуганно отводила глаза.

– Сколько же нужно времени, чтобы эти животные стали людьми!

Летом должны были состояться государственные испытания оружия в присутствии Сталина и Ворошилова. Курчевский говорит Васо:

– Поезжай в Сочи и достань билеты на Москву!

Васо уехал и пропал. Явился через несколько дней:

– Друга встретил, он пригласил меня в Пицунду – как можно другу отказать, послушай!

В Москву опоздали, но испытания все-таки провели.

У конструктора сложились дружеские отношения с М. Н. Тухачевским. Были случаи, когда Леонид Васильевич, игнорируя наркома обороны К. Е. Ворошилова, обращался со своими делами к Тухачевскому. Эта связь оказалась роковой для Курчевского. Да, видимо, и не только эта…

«С Томским он играл в бильярд,- говорит Мария Федоровна,- меня с собой брал. Томский был порядочный человек, но подсмеивался над порядками. К нему приехали чекисты обыск делать. Он пошел к воротам, сына послал за спичками, а сам застрелился. Сперва не знали, как его хоронить – с почестями или без. Решили никак не хоронить. Завернули в рогожку и закопали под террасой. Блюменталь-Тамарин играл похоронный марш…»

Курчевский тоже все критиковал – от Ворошилова («пустое место») до заводской столовой («всякой дрянью кормят»). На заводе он никогда не обедал. Утром дома съест миндальное пирожное, а на работе у него ваза с конфетами стояла. Любил сладкое, ни одного кондитерского магазина не пропускал. И чай пил – все удивлялись: полчашки чая, полчашки сахара. Детям конфеты раздавал, взрослым – изобретения: «Мне некогда этим заниматься, продвигайте сами как свое!»

«В 1937 году мы жили на «Аэропорте»,- продолжает Мария Федоровна.- Пришли двое. Дают ему бумажку какую-то, он протягивает мне:

– Смотри, Маша, новое дело!

Он в комбинезоне, руки грязные, в мазуте, только с работы. Хотел пойти в ванную, они схватили его за руки, не пускают, говорят, будто у нас в ванной «адская машина» стоит. Забрали его. Потом целая орава прибежала за его машинами, стали покрышки таскать, мастерскую разбирать. Часы его кто-то стянул со стола… Многие радовались: барина забрали – порядок! Потом в нашу квартиру вселили чекистов, а мы с матерью стали жить в двух комнатах… Наверное, это было страшное вредительство в органах безопасности…»

Пушки конструктора сняли с вооружения Красной Армии. «Образцы вооружения, подобные «Батальной пушке Курчевского» (ВПК),- говорит его помощник полковник-инженер Глухарев, – встречались среди трофейного оружия, взятого у немцев во время последней Отечественной войны. На вооружении армии США стоят динамореактивные пушки типа тех, над которыми работал в свое время Курчевский».

Кто конкретно оклеветал Курчевского – неизвестно. Известно другое: сам Курчевский никого за собой не «потянул», никто больше не был арестован по его делу. Рокоссовского в армии уважали не только за то, что он великий полководец…

Во время ареста Курчевского на столе лежала записка И. В. Сталина – чекисты обходили ее стороной, боясь даже с места сдвинуть. Да еще оставались несколько талонов на бензин, датированные июнем 1937 года, по которым уже ни одна заправка не выдаст горючее, да страничка из блокнота с бланком «Ин- женер-конструктор Курчевский Л. В.» – на ней записан телефон Стечкина: Д-3-17-66. По этому телефону теперь тоже не позвонишь…

Через месяц арестовали и его жену. За ночь в одну из камер Бутырской тюрьмы собрали многих жен – ЧСИРов, членов семьи изменников Родины. Привезли, в чем были – в халатах, в домашних туфлях. Вызывали в ЖЭК и оттуда увозили.

«Мне еще повезло, – говорит Мария Федоровна. – Чекист какой-то сознательный был, подсказал взять с собой что-нибудь. Дождик был, я пальтишко захватила – на свое счастье. Домой больше не вернулась. Ввалили нас в общую камеру, на голые нары, ни подушки, ни одеяла. Ляжешь- повернуться нельзя. А кого позже привезли, того под нары, на кафель. В это время милиция переходила на новое обмундирование, и многим женщинам выдали старую милицейскую форму – шинель и буденновки. Идут по коридору – и смех, и грех!

Со мной там оказалась жена директора Госбанка, красавица невероятная, она еще была любовницей известного драматурга, его тоже посадили. Крутилась там среди начальства:

– У моего мужа никогда не было денег. Он всегда у меня на папиросы брал…