Змей подколодный - Елена Никольская

— В "Зодиак"! Там всё острое дают! запах перебьётся! — сказала Ольга и тут же скисла: — Тьфу! нету же его здесь…

— В гастрономе напротив Дворца кафешка всю жизнь была. С молочными коктейлями… — вспомнил Андрей.

— Славный закусон! — саркастически сказала Ольга. — Да ладно! Нюхать нас, что ли, будут!

— Унюхают, — сообщил Никита. — Бельский вообще не заедает, всё равно, говорит, спалят.

— Герой! — сказал Андрей. — Он ещё и пьёт?

Никита только улыбнулся.

— Я не герой, — сказал Андрей. — К шайтану под хвост! Пошли в кафе. Бутерброды-то там дают. И "Дирол" купим.

— Ага! — сказал Никита. — Жвачек тут в помине нет. Вообще никаких, представляешь?

— Подсолнечное масло — по глотку, — предложила Ольга. — И ёлочку пожевать помогает.

— О боги, — сказал Андрей.

После кафе Андрей, сославшись на "дела", посадил более-менее протрезвевших собутыльников на автобус (Ольга явно обиделась, Никита покивал) и, помахав вслед, зашагал знакомыми дворами в тридцать четвёртый.

Предчувствие, посетившее его в парке, усиливалось, достигнув апогея на входе в родной квартал. Хотя вся статья была предчувствию сгинуть: родной квартал не изменился ни на йоту. Ни в чём. Нигде. Только стал непомерно огромным — как в детстве.

Но в детстве всё кажется огромным! В последний свой приезд домой Андрей испытал некоторое разочарование, выяснив истинные размеры исторической родины. Может, и целая страна, но вроде Греции, скажем: маленькая. И, так же, как в Греции, осталась в квартале память о мифах. Детство ж, твою дивизию! А уж Андреево детство было самым настоящим мифом — из-за Лёшкиных сказок.

В мире гимназии тридцать четвёртый квартал выглядел странно. Странно настолько, что наслаждаться воспоминаниями Андрей не смог. Он намеревался сразу идти к тайнику — но не сделал этого. И двигался медленно, зигзагами, шаря по сторонам глазами. Если б ещё ноздри раздуть, в точности стал бы похож на взявшую след сыскную овчарку.

Лабиринты асфальтовых дорожек: морских путей, космических трасс и таёжных троп. Каменистая горная долина за пятым домом — обиталище троллей. У гостиницы — ещё не затонувшая Атлантида, в кружке деревьев около детского садика — лесное царство Робина Гуда. И Бета Ориона в садике, они спасались там от инопланетян. Вон в той беседке из бластеров отстреливались, Андрей, помнится, был тогда ранен…

Несколько шагов вперёд и сворачиваем за угол, в джунгли пятнадцатилетнего капитана… Но если вам, сэр, левее, прошу вас, возьмите трубку Шерлока! Старая Англия без трубки немыслима, вы не забыли?.. Андрей покорно закурил, но нырнул вправо, в кусты. В Петроград, где стоял когда-то гиперболоид, ещё не башней на острове, а капитан Янсен…

И на выручку великому Виннету скакали бравые мушкетёры. "По моему веленью, по моему хотенью!" — говорил Лёшка, сплетая воедино сюжеты и ничтоже сумняшеся меняя каноны. Излюбленное его заклинание! А заклинаний было много, и некоторые действовали — на самом деле.

Они играли в книжных героев редко. Когда Лёшка уставал от миров, не описанных ни в одной книге, — собственных. Шервудский лес появлялся по "хотенью и веленью", а в мирах личных они с Андреем жили годами.

Эти миры были всегда.

Смутные и чётких очертаний. Устоявшиеся и меняющиеся с каждым визитом создателя. Разные. Создателем был Лёшка: творцом, режиссёром. Андрей был жителем, но даже тогда он понимал, что без его присутствия многие из миров умирали бы, не успев толком родиться. А больше в Лёшкином театре никто не играл. Лёшка и не искал — ему хватало одного соучастника. Единственного, но исключительно хорошего, потому что Андрей умел жить в его фантазиях. Умел, может быть, лучше, чем сам создатель.

То ещё детство… Даже сейчас, находясь неведомо где безо всяких фантазий, Андрей забыл обо всём на свете, внимательно осматривая мифические места. А ведь сколько лет пытался забыть об этих местах! Не вышло, ничего не вышло…

Пятиэтажки-хрущёвки, белые, розовые, жёлтые, будто в лесу стояли. Самое зелёное в городе место, ни одного пустыря! Детские площадки повсюду, уютные дворы, беседки, узкие тротуары… Милый, но самый обычный городской квартальчик, выстроенный в шестидесятые годы. Семь лет назад Андрей был здесь последний раз — и пожалел о визите. Ностальгия, сантименты, сопли-вздохи — куда ни шло! Но тоска по Лёшке становилась в родном квартале почти невыносимой.

Семь лет назад — и в другой реальности. Копия отличалась от оригинала только одним, но этого было вполне довольно! Не память о детских мифах, не ностальгия — квартал мифами дышал, переполнен был ими. Андрей чувствовал это, почти как четверть века назад, ведь видел он тогда Бейкер-стрит за углом своего дома! Не сомневался, играя, в её существовании здесь и сейчас!

И ничего внешне. Пятиэтажки-дворики-кусты, но всё это — знакомое и обычное! — казалось иллюзией. Покровом, под которым действительно жили тролли. Впрочем, он нисколько не хотел, чтобы покровы спали. Ни в коем разе! это уж точно крыша съедет!..

И через пару часов, сидя в собственном дворе, Андрей пытался привести себя в чувство, припоминая вещи, ровно никакого значения не имевшие. К примеру, вот эта горка действительно была голубая? Не зелёная разве? А на лавочке вырезана надпись: "Дрюха + Ленка", но никакую Ленку он не помнил вовсе…

За распахнутой кухонной форточкой его старой квартиры колыхались ветерком занавески: белые в красных горошках. Со тщанием их разглядывая, Андрей поймал себя на прелюбопытнейшей мысли: не он ли живёт там? Маленький и счастливый?..

На окна Лёшкиной квартиры он и смотреть не стал. Ни к чему это всё! В конце концов! Ещё уроки надо учить! Сдуваем ноздри и прячем лупу — достаточно, господа! Хватит!

Встав с лавочки, Андрей прямиком направился к школе. Пролез в знакомую дырку в заборе, миновал грядки с завядшей клубникой, провёл пальцами по родимой стене и завернул за угол школьного здания. Там, под окнами кабинета биологии, был их тайник: в кирпичном боку лестницы, ведущей к вечно запертым дверям пожарного выхода.

Поломанные перила, выщербленные ступеньки. Кирпич (шестой справа, третий снизу ряд) выдвинулся легко, а за ним лежала скатанная в трубочку бумажка. Но, возможно, старая? Из древних времён?.. Некоторое время Андрей сидел на корточках, заглядывая в дырку и не решаясь бумажку взять. Он сильно подозревал, что на верный путь его записка не приведёт — разве что головной боли добавит. Но нельзя же сидеть здесь вечно, тем более что за этой бумажкой сюда и явился… И он потянулся, и вытащил трубочку, и развернул, а прочитав, даже застонал от подтвердившихся опасений.