Красный террор глазами очевидцев - Сергей Волков

Николай Николаевич Евреинов - врач, пожилой человек, землевладелец, всю жизнь работал в местных земствах. Он не оставлял специальности практического врача и, неся огромную врачебную работу, организовывал в уезде медицинскую часть. Он жертвовал значительные личные средства на устройство сельских лечебных заведений. Убит он в своем имении местными большевиками.

Степан Дмитриевич Рачинский - педагог, бывший директор реального училища, отдавший последние 15 лет жизни работе в земстве. Добрейший, горячо любимый его бывшими учениками и всеми его знавшими. Жена его была полна благожелания и деятельной сострадательности по отношению ко всем нуждающимся, находившимся в ее кругозоре. Жили в маленьком хуторе. Убиты после истязаний и издевательств революционной шайкой.

Во второй раз большевики пришли в Чернигов 30 декабря 1918 г. и пробыли до прихода Деникинских войск, т. е. до 28 сентября 1919 г. Всего по исчислению местных жителей расстреляно в Чернигове свыше 500 человек. Большую часть убитых составляют крестьяне, преимущественно хорошие хозяева, оказавшие то или иное непокорство коммунистам и осуждавшие их.

Владимир Иванович Рудзинакий - врач, пожилой человек, землевладелец, всю жизнь работал в земстве. По окончании курса медицины он изучал и специализировался в педагогике в качестве члена, временами и председателя училищного совета, из года в год неся большую работу по школьному делу. Он жертвовал значительные личные средства на школы и дальнейшее образование прошедших начальный курс. Расстреляли в порядке красного террора.

Ярослав Иннеман, чех. Приехал из Чехии по приглашению местной мужской гимназии и общества «Сокол».80 С того времени и до своей трагической кончины был руководителем физических упражнений в местных учебных заведениях и обществе «Сокол». Пользовался общим расположением и уважением как живой, отзывчивый и полезный деятель. Был расстрелян в июле 1919 г., по-видимому, в связи со слухами о наступлении чехословацких легионов. После него осталась вдова и трое маленьких дочерей без всяких средств к существованию.

Офицер Панченко. Он убил комиссара Ницберга. За его вину были расстреляны его отец, мать, брат, другой брат 15 лет, старуха гувернантка немка, ее племянница 18 лет, девушка Тася Макшило. Позднее изловили его самого. Жену брата, приговоренную к расстрелу, спасли Деникинские войска, освободившие 27 человек заключенных, предназначенных к расстрелу.

Барановский Александр Михайлович, офицер. Мать его - учительница музыки. Кормила своим трудом всю семью. Шесть раз арестовывали его за то, что он - помещик Барановский. Шесть раз удавалось доказать, что он - однофамилец, ничего общего с тем, и по внешности, не имеет. В седьмой раз его арестовали опять как помещика Барановского. Перед расстрелом заявили его родственникам: «Мы отлично знаем, что это не тот Барановский, но его песенка спета, и вам незачем за него хлопотать». На другой день после расстрела явились к его родителям конфисковать имущество. Те от горя не оказывали никакого сопротивления. В течение нескольких часов они поносили убитого и его отца, старого полковника.

Коростовец Лидия Александровна, помещица. Обвинения не предъявляли никакого. Продержали две недели и выпустили. Затем конфисковали почти всё имущество. Она скрылась. Большевики ее разыскивали, уверяя знакомых, что раз она выпущена, то, значит, за ней они не видят никакой вины, но что ей надо явиться для соблюдения каких-то формальностей. Она решила пойти в ЧК, и через несколько дней ее расстреляли. Вместе с ней был расстрелян и ее сын, Антоний Константинович Коростовец, юноша 24-25 лет, только что окончивший университет.

Шрамченко Михаил Николаевич,81 бывший губернатор в Вятке. Старик, сошедший с ума в тюрьме. Его поведение вызвало смех и издевательства красноармейцев на месте расстрела.

Гогель, чиновник из Петрограда, скрывавшийся в Чернигове. Талантливый музыкант. При обыске у него были найдены портреты царской семьи. Никаких обвинений ему не представляли.

Кузнецов Константин Константинович, инспектор реального училища. Училище кишело коммунистами, а он, не боясь никого, открыто высказывался против красного террора. Очевидно, был расстрелян по доносу учеников-коммунистов. Прекрасный человек и хороший педагог.

Чайковская Мария Александровна, жена генерала82 Добровольческой армии. С ней на квартире жил комиссар с женой Симанович. Он требовал, чтобы Чайковские уступили ему свои комнаты. Те не соглашались. Симановичи поклялись, что Чайковские поплатятся за это своей головой. Она, думая бежать за границу, уехала в Киев. Там ее арестовали и привезли в Чернигов. Ее 20-летняя дочь приехала хлопотать о матери, и была расстреляна вместе с матерью.

Жданович Николай Иванович, помещик. Обвинений никаких не предъявляли.

Величковский, офицер, участник действительного или выдуманного большевиками заговора.

Зараховичи, три брата. Богатые евреи-купцы. Молодые люди.

Анна Николаевна Демидович, вдова врача. Расстреляна за то, что ее муж, умерший в 1915 г., был председателем Союза русского народа. Говорили, что ее подвергли истязаниям перед расстрелом.

Барсуков Александр Иванович, ветеринарный врач, гласный городской думы. Причины расстрела неизвестны.

Павел Степанович Коробка,83 старик 75 лет, в молодости был инспектором народных училищ, затем 25 лет петроградским мировым судьей. Устроил в своем имении ремесленное училище и женскую учительскую семинарию, для которой отдал свои усадьбы и большую часть земли в Нежинском уезде. Всю жизнь посвятил заботам о народном образовании. В газете в списке расстрелянных значилось: «П. С. Коробка, чиновник старого режима».

Гуреев Митрофан Васильевич, подполковник в отставке с японской войны, 63 лет. Арестован с двумя другими жильцами того же дома по доносу солдата, слышавшего, как звали Гуреева: «идите в наш комитет, члены в сборе». По выяснению, что дело идет о домовом комитете, двое - советские служащие - были на другой день освобождены, а Гуреев расстрелян в день занятия Деникинцами Киева.

Старобельский, товарищ прокурора, расстрелян по доносу жильца, указавшего, что у него на чердаке спрятан револьвер.

Бакуринский Алексей Александрович. Жизнь его была отдана тому, что он считал своим долгом. Твердый в основных убеждениях, проникнутый глубоким и широким гуманизмом, он, с редкой терпимостью, снисходительностью и поразительной равной для всех деликатностью относился к людям. Со вторым приходом большевиков дом его совершенно разгромили и лишили его средств к существованию. Он, будучи в Чернигове виднейшим из деятелей и землевладельцев последней четверти века, оставался на месте. Друзья его, видя опасность его положения, предлагали ему средства и содействие уехать. Он с всегдашней ласковостью, но твердо отклонял все такие предложения. Для возможности существования принял по мобилизации должность агронома и со свойственной ему добросовестностью выполнял возможную техническую работу. Когда его арестовали, в небольшом Чернигове спешно были собраны тысячи подписей русских, евреев, крестьян, рабочих, беднейших ремесленников под обращением к советской власти о сохранении его жизни и освобождении. Он был вывезен из тюрьмы и в числе 23 человек расстрелян в ночь на 19 июля 1919 г. В изощренной жестокости руки отца и сына его, Александра Бакуринского, были скручены железной проволокой. Глава чрезвычайки Коржиков, в ответ на заявления о высоких достоинствах Бакуринского и общем их признании и любви к нему, заявил, что «таких нам и надо уничтожать». Сын его был расстрелян «чтобы не мстил за отца» по признанию одного из членов пятерки. Спокойное и кроткое мужество, с которым он принял мученическую смерть, поразило арестованных с ним черниговцев, из среды кот. брали и вязали обреченных, и шофера, отвозившего их на место убийства (овраг на шестой версте по Чернигово-Гомельскому шоссе). Бакуринский по окончании Петровско-Разумовской с.-х. академии всецело посвятил себя общественной деятельности в местных земствах и городе. В годы 1914-1917 он был председателем Черниговской губернской земской управы. В 1918 г. он, как бывало и раньше, сознательно жертвуя своими интересами, согласился на короткое время войти в состав вновь организовывавшейся (в германское время) администрации с целью внести успокоение и предупредить эксцессы, в качестве помощника губернского старосты. В этой должности он пробыл 1 1/2 месяца.

Расстрелы после Деникина

Волацкая была расстреляна весной 1921 года. У сестры ее была земля и усадьба. Крестьяне при Гетмане собрали тысячу рублей и принесли ей в возмещение убытков, причиненных ей. Она взяла деньги. Вскоре уехала из губернии. Вскрылось это по доносу только весной 1921 года. Вместо нее арестовали ее сестру Волацкую и расстреляли. Чекист цинично заявил: «Пусть винит сестру, зачем убежала». Черниговцы, работавшие на огородах за городом, обнаружили груду мертвых тел, едва прикрытых землей. Трупы были в синяках и ранах. Говорили, что между ними была и Волацкая.