Моя дикая страсть (СИ) - Гром Юля

— Почему они ругались? При чем тут я? — меня распирает от любопытства.

— Только не подумай, что я подслушивала, — Гюль с опаской оборачивается, проверяя, никого ли нет рядом. — Я просто розы поливала под открытыми окнами кабинета. Они так кричали, что их трудно было не услышать. Батур заявил, что он женится на тебе и не отдаст Рюзгару. Отец кричал, что не позволит. Он же очень хотел породниться с семьей этой противной Элиф, — при ее упоминании Гюль смешно морщит носик. — Ну так вот. А Батур стукнул кулаком по столу и заявил, что никого слушать не будет и женится на тебе, развернулся и ушел. А отец ему в спину кричал, что Батур слабак и променял возможность стать Главой на безродную девчонку.

От услышанного сердце начинает бешено колотиться. Дотронувшись до щек, чувствую, как они пылают огнем. Мне не верится, что Батур ради женитьбы на мне пошел на конфликт с отцом.

— Я спрашивала Батура, почему выхожу замуж за него, а не за Рюзгара. Но он мне ничего не ответил.

— Конечно, брат никогда не признается в своих чувствах. Скрытный очень. Он мне никогда не говорил, что меня любит. Зато много для меня делает и единственный, кто заботится обо мне.

— Почему единственный?

— Отец считает меня наказанием. Берна ненавидит, Мелек с Рюзгаром усердно делают вид, что меня не замечают.

— За что они так к тебе относятся? — я уже поняла, что семья Юксель безжалостно относится к людям, но не к родной же дочке и сестре?

— Мама умерла, как только родила меня. К тому же я родилась с патологией. Одна нога короче другой. В нашем клане рождение больного ребенка считается проклятием и наказанием за грехи. Поэтому отец не выпускает меня из дома, прячет от людей, чтобы никто не узнал, что за отцом много грехов водится. Моя семья стыдится меня, поэтому учителя ходят ко мне домой, а в институте, он говорит, смысла нет учиться. Так как работать я все равно не буду. Всю жизнь так и проведу взаперти, — вздыхает девочка.

— Я всегда загадываю золотым рыбкам только одно желание, чтобы папа позволил мне продолжить учебу. Я люблю растения, люблю землю. Мечтаю стать ландшафтным дизайнером.

— Батур тоже хорош, почему позволяет отцу так относиться к тебе? Я обязательно поговорю с ним, — накрываю ее ладошку своей.

— Не сердись на него. Он сделал бы все, что я захотела, но у него права нет. Я принадлежу отцу, он ответственен за меня. Поэтому все решения принимает только папа, — добрая ласковая девочка даже в такой ситуации защищает своих безжалостных родных.

— Дурацкие правила в вашем клане, — вскакиваю с лавочки, вскинув руки от возмущения.

Разговор с Гюль заставляет задуматься о будущем. Я еще раз понимаю, что ничего не знаю о диких традициях семьи Юксель. Какое надо иметь черное сердце, чтобы всю жизнь прятать девочку, лишать ее друзей и общения из-за хромоты.

Мне греет душу новость о том, что Батур боролся за меня. Значит, я не безразлична ему. С другой стороны, я понимаю, что Метин это так не оставит. Реакция последует обязательно. Он пришел в бешенство, когда увидел у меня на груди кулон своей покойной жены. Он всеми путями будет добиваться нашего развода. А если мне угрожает опасность? Метин с Берной мечтают избавиться от меня, они ни перед чем не остановятся. Моя единственная защита это Батур. Погрузившись в тревожные мысли, совсем забываю о приеме, а мне еще платье надо купить.

Ну что же, у меня есть много свободного времени, неограниченное количество денег и огромное желание позлить муженька. Приступим. Предвкушая скорое веселье и ярость Батура, потираю от удовольствия ладошки.

Теперь меня везде сопровождают телохранители, передвигаться по городу одной мне категорически запрещено. Ну и ладно, пусть носят пакеты с покупками, хоть польза от здоровенных мужиков будет.

Деньги уменьшаются, количество покупок возрастает, но платье, которое бы одновременно могло вывести из себя Батура и понравиться мне, пока не найдено. Все не то. Или слишком вульгарное, или, наоборот, слишком скромное, или любимая тема Берны, камни и стразы. Я уже вымоталась, тратить деньги, оказывается, не легкое занятие. Отец воспитывал нас в строгости, жестко ограничивая наш с братом бюджет. Одежды у меня всегда было немного, только самое необходимое.

— Не то, не то, — ворчу, перебирая вешалки с нарядами. Главная проблема вечера не решена — платья нет.

И тут я замираю, боясь спугнуть удачу. Винного цвета, лаконичное, длинные рукава, спина и грудь закрыты. Длинное до пола, облегающее, идеально подчеркивающее фигуру, оно абсолютно простое, если бы не одна маленькая пикантная деталь. Муж будет в ярости. Зато я счастлива.

По дороге домой набираю Леське. Идут долгие гудки.

— Да, — когда слышу звонкий голос подруги, волнение от того, что она вообще не захочет со мной разговаривать, уходит.

— Привет, Лесь. Как ты?

— Отлично. Я все-таки улетела отдыхать. Сейчас лежу у бассейна, попиваю коктейль. А ты как?

Ограничиваюсь парочкой фраз, стараясь не вдаваться в подробности. Хоть Леська и пытается скрывать свои чувства к Батуру, но понимаю, что ей больно. Разговор получается коротким, скомканным. После остается неприятный осадок. Верить в то, что я потеряла подругу, совсем не хочется. Очень надеюсь, что между нами будет все как прежде.

Глава 25

Накинув шелковый халатик, перед зеркалом делаю макияж. Скоро гости начнут собираться. Надо торопиться. Кисточка выскальзывает из рук, когда хлопает дверь. Знаю, что это он. Безошибочно узнаю. Его появление я чувствую кожей, по которой прокатывается чувственная волна желания. Сердце ускоряет бег, стоит лишь в комнате появиться Батуру. Почему я до сих пор так на него реагирую? Ничего не говоря, медленно подходит со спины. Я сижу на пуфике перед зеркалом. И вижу лишь его серые ледяные глаза в отражении.

— Скучала по мне? — опускает ладони на мои плечи.

Чувствую жар даже через ткань. Затем, слегка задев халат, оголяет плечо, запуская миллионы мурашек по моему телу. Не разрывая зрительного контакта, наклоняется и целует в плечо. Это уже стало его традицией — целовать мою родинку. Он ведет носом по коже, вдыхая мой аромат. Наклонив голову, открываю доступ к шее, по которой скользят влажные напористые губы. Закрываю глаза. Плыву. Тихий непроизвольный стон вырывается из груди. Я уже слабо себя контролирую.

Вспомнив, что вчера эти губы целовали другую женщину, резко дергаю плечом. Сжимаю зубы от злости, когда в памяти всплывают кадры грубого секса мужа с горничной. Видя мою реакцию, Батур отстраняется, но пальцы с моих плеч не убирает, а только сильнее сжимает их.

— Что же ты все никак не оттаешь? А, Мариш? Покорись мне, хватит воевать, — его голос становится жестче. — Пойду в душ, иначе мы опоздаем. Не задерживайся, буду ждать тебя внизу.

Закрываю лицо ладонями. Мне всем сердцем хочется поверить словам Гюль о чувствах Батура. Довериться мужу и рассказать ему о своих сомнениях и страхах. Мне надоело воевать, потому что в нашей войне не будет победителей, я бы сдалась ему в плен и стала его женщиной. Только нужно ли ему это? Может, у Батура таких, как Алла, много.

Никуда не хочется идти, лечь бы в постель, накрыться одеялом, чтобы никого не видеть. Но я не покажу им свою слабость, выйду к гостям с гордо поднятой головой, они еще узнают, что меня так просто не сломать.

Закончив макияж, распускаю волосы и наношу каплю духов на шею. Провожу рукой по гладкой ткани платья. Аккуратно, чтобы не помять, снимаю его с вешалки. Немного подумав, снимаю белье. Если уж хулиганить, то на полную катушку. Надев платье и каблуки, поправляю на груди цепочку с перышком. Удовлетворенно осматриваю себя в зеркало, представляю взбешенное лицо Батура. Пусть сходит с ума и слюной истекает, все равно руками трогать не позволю.

Расправив плечи и натянув улыбку, спускаюсь по лестнице к гостям. Присутствующие оборачиваются и смотрят с любопытством. Внизу ждет меня Батур, чей взгляд медленно проходится по моей фигуре и теряется где-то на бедре, там, где заканчивается высокий до неприличия разрез. В его глазах безошибочно читаю восхищение, похоть и искры ярости.