Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 8
– Поро кугу юмо[16]! – Арнэйд села на лавку и уронила руки на колени. – Не скажу, что хотела бы поменяться с нашими новыми рабынями, но едва ли хоть одной из них пришлось в эти дни работать больше моего! Даже когда они стирали вчера, я все это время была при них и замерзла, как волчица!
Шел последний вечер перед большим пиром. Завтра на курганах опять соберется весь Бьюрланд, чтобы принести жертвы в благодарность за удачный поход. Завтра Арнэйд снова предстояло, одетой в лучшее платье, держать серебряную чашу с жертвенной кровью, но она сомневалась, хватит ли у нее сил держаться на ногах. Одно радовало – на пиру всю челядь и скот раздадут по рукам, останется только их собственная доля, и ей уже не придется следить, чтобы несколько десятков человек и сколько же голов скота были накормлены, напоены, согреты и прибраны как подобает.
– Виги, я знаю, что в походе вы перенесли немало трудов и опасностей, – продолжала она, глядя на младшего брата: Виги развалился на скамье напротив и ухмылялся. – Но для меня этот пир тоже что-то вроде военного похода… Когда все закончится, меня придется нести домой на руках.
– С этим я справлюсь. Главное, чтобы Гудбранд не пытался унести тебя на руках к себе домой! – язвительно ответил ей Арнор. – Я удивляюсь, что он еще не прибежал сюда с теми обещанными пятью служанками. Наверное, хочет вручить их при всех свидетелях, на пиру, перед богами, чтобы все знали, что после Харальда Боезуба и Кугырака свет не видел равных ему!
– А ты… не слышал? – Арнэйд осторожно покосилась на него.
– Чего я не слышал?
– Мне рассказала Гисла… Рунольв сегодня ездил в Ульвхейм, ему там рассказали… Гудбранд привез какую-то пленницу и теперь в ней души не чает. Подарил ей не то два, не то три платья Хильд, и все ночи проводит с нею. Рунольв сам не видел, но говорят, очень красивая. Если Гудбранд опять будет свататься, я ему намекну, что раз место уже занято, я не собираюсь соперничать с пленницей!
– Пленница? – Арнор поднял брови. – Красивая? А как ее зовут, не говорили?
– Лиса, Лисави – как-то так. Что-то о трудолюбии, хотя, говорят, работой он ее не томит[17]!
– Лисай! – воскликнул изумленный Арнор.
– Да, вроде так. Ты ее знаешь?
– Так это же моя пленница!
– Твоя?
– Я сам ему подарил! Чтобы он не ворчал, что я задержался на востоке.
– Ты знал, в чем у него нужда! – Арнэйд фыркнула.
– Но… – Немного растерявшись от такого итога своего великодушного порыва, Арнор подошел к ней. – Арно, ты не огорчилась? Я, конечно, не хочу с тобой расставаться, но если ты надумаешь… Я могу ему втолковать, что он роняет…
– Святы-деды! – Арнэйд обняла его за шею. – Оставь его наслаждаться твоим даром. Хотя бы этой заботой у нас будет меньше!
Скрипнула дверь в сенях, качнулась внутренняя, вошел Даг, источая морозный запах.
– Арни, ты здесь? – Он оглядел полутьму жилища, стирая снег с бороды. – Пойдем в гостевой дом. Перед пиром стоит потолковать с твоими найденышами. Наверняка нас спросят завтра, что это за люди, а у меня самого не было времени это выяснить!
Когда Арнор и Даг вошли, Самуил и Ямбарс возле очага повернули к ним головы. При виде Дага – он зашел сюда впервые за эти дни – гости, чуть помедлив, встали и поклонились.
– Вы старшие над этими людьми? – спросил Даг, подойдя и садясь напротив.
Самуил нашел глазами Хаварда – тот сидел среди прочих булгар за игрой в кости, но появление отца и сына прервало игру. Хавард вскочил и торопливо подошел.
– Приветствую тебя, Даг хёвдинг, и тебя, Арнор, от лица Самуила бен Бехера, Ямбарса Алпай-улы, от моего и от всех наших спутников. – Он поклонился, кивая каждому, кого называл.
Потом присел на самый край скамьи, всем видом показывая, что не навязывается в беседу значительных людей, а всего лишь готов помочь им понять друг друга.
– Нам нужно поговорить, – без предисловий начал Даг. – Завтра мы приносим жертвы, у нас будет большой пир, сюда, в этот дом, соберутся все лучшие люди Бьюрланда. Кое-кто уже слышал о вас, и люди непременно захотят узнать, кто вы такие и с чем прибыли.
Даг вопросительно взглянул в глаза сперва Самуилу, потом Ямбарсу – смуглому крепышу лет сорока, с грубоватыми чертами круглого лица, с большим носом и густыми черными усами. Узковатые темные глаза его горели, как угольки.
– Кто вы такие? – прямо спросил Даг.
– Мы – торговые люди из Булгара, и я не сомневаюсь, что твой сын уже рассказал тебе об этом. – Самуил помнил, что часть этих вопросов Арнор задал им еще в первый день знакомства. – Мы прибыли сюда ради дела, необходимость которого и тебе, как человеку умному и бывалому, тоже ясна, – он делал в речи остановки, чтобы Хавард мог перевести как следует. – Очень много лет ценные меха с севера шли к южным морям через волоки между Славянской рекой на Дон, а оттуда через переволоку на реку Итиль. С переволоки можно было ехать вверх по реке – к Булгару, или вниз – к городу Итиль, где живет каган, хакан-бек и все их приближенные. Эта торговля приносила всем много пользы, а сведущим людям – богатство. Так было, пока хакан-бек Аарон не разгневался на русов, – Самуил бросил взгляд на Арнора, – которые проходили через его владения.
Арнор стиснул зубы, глядя перед собой. Аарон разгневался, еж твою кочерыжку! Аарон подло напал на них, разорвав мир без всякого повода с их стороны! Получив половину добычи, пытался захватить и остальное! Но было не время снова разъяснять, что они не виноваты, и Арнор промолчал.
– После этой ссоры торговый мир между хакан-беком и владыками русов был разорван, – продолжал Самуил, неприметно из-под полуопущенных век наблюдая за лицом Арнора, на котором все же отражался тайный гнев. – Оставалась надежда, что хотя бы через годы мир будет восстановлен и мы снова будем обменивать дорогие меха на серебро из Гургана. Но Бог отвратил свое лицо от торговых путей. Прошлой зимой ваши люди – ваши сородичи с севера – явились на волоки между Славянской рекой и Доном и разорили ее. Сожжены города, люди убиты или уведены в плен. Эта область сделалась непроходима, и древний торговый путь разрушен. Это ведь сделали люди Олава?
– Откуда тебе известно, что эта область разорена русами?
Даг старался не подать вида, насколько эта весть важна, а главное, что они в Бьюрланде до появления булгар об этом не знали.
– Нам известно это от славян, которые живут на верхнем Дону. Они называются люторичи. Их князь, Лютослав, был там и все видел своими глазами. Он прислал эту весть в Итиль, а оттуда она разошлась по всем окрестным землям.
– Да, это сделали люди Олава, – подтвердил Даг. – Мы с прошлой зимы знали об этом замысле.
– Олав имел законное право на эту месть – на Итиле погиб его зять, Грим конунг, – вставил Арнор.
При этих его словах у Хаварда вытянулось лицо.
– Погиб… – он впился глазами в Арнора, – кто, ты сказал, погиб?
– Грим конунг, старший вождь всего похода. Он был сыном Хельги Хитрого из Кенугарда и зятем Олава из Хольмгарда. Вместе со своей дружиной он пропал там на Итиле, в самую последнюю ночь, когда мы уже отплывали. При нем были две сотни киевских варягов, самая лучшая часть войска! Из них мы больше не видели ни одного человека! И еще без малого тысячу убитыми и ранеными мы потеряли в один только первый день, когда арсии напали на нас, считай, как на спящих!
Давний гнев все же прорвался в речи Арнора, не очень-то остывший за полтора года с лишним. Внимательно выслушав, Хавард стал переводить – запинаясь, медленно подбирая слова. Самуил и Ямбарс переглянулись; оба тоже переменились в лице.
– Какое несчастье… – пробормотал Самуил. – Какое ужасное несчастье… И что же… – Он вопросительно взглянул на Арнора, – его тело… сумели вынести? Оно было погребено как подобает?
– Нет, – угрюмо ответил Арнор. – Все, кто был с Гримом, тоже погибли, вынести тело было
