Мое прекрасное искупление (ЛП) - Джейми Макгвайр

— Какого хрена он здесь делает?

Я вернула дверь в ее прежнее положение.

— Он спит на диване, Томас. Иисусе, сам подумай.

Он наклонился ко мне и прошептал:

— Я тоже бывал на этом диване раньше.

— О, да пошел ты, — сказала я.

Я толкнула дверь, чтобы захлопнуть, но Томас удержал ее.

— Я говорил тебе, чтобы ты дала мне знать, если он побеспокоит тебя.

Я скрестила руки на груди.

— Он не беспокоил меня. У нас была чудесная ночь.

Его глаза вспыхнули, а брови сдвинулись. Он сделал шаг по направлению ко мне, и, понизив голос, произнес:

— Если ты переживала за то, как тебя воспринимают другие, тебе не следовало бы разрешать Сойеру проводить здесь ночь.

— Тебе что-нибудь нужно здесь? — спросила я.

— Что он сказал тебе? Он обсуждал дело?

— А что?

— Просто отвечай на вопрос, Линди, — сказал он сквозь зубы.

— Да, но я не думаю, что есть что-то такое, чего бы он не сказал тебе.

— Он хочет использовать Эбби.

Я кивнула.

— Ну, и? — спросил он.

Я удивилась, что он спрашивал меня.

— Твой брат не позволит.

Кроме того, я не думаю, что ей можно доверять.

Согласно материалам дела, она помогала своему отцу множество раз, несмотря на их изменчивые взаимоотношения. Она не выдаст его, только, возможно, ради Трэвиса. Хотя сначала мы должны арестовать его.

Томас вздохнул, и я внутренне прокляла себя за мысли вслух.

— Ты должна была бы арестовать его, — сказал Томас.

— Что ты имеешь в виду?

Томас почти прошептал:

— Я бы раскрыл мое прикрытие.

— Ты не под прикрытием. О чем ты говоришь, черт возьми?

Томас перенес свой вес с одной ноги на другую.

— Трудно объяснить, и я не стану этого делать, пока торчу в коридоре, а Сойер притворяется спящим на твоем диване.

Я повернулась, и один глаз Сойера открылся.

Он сел, усмехаясь.

— Если честно, я спал, пока ты не постучал в дверь. Диван такой удобный, Линди! Где ты его взяла? — спросил он, заваливаясь на подушки.

Томас открыл дверь шире и показал на коридор:

— Вон.

— Ты не можешь выставлять его из моей квартиры, — сказала я.

— Пошел на хрен отсюда! — заорал Томас, и вены на его шее раздулись.

Сойер встал, потянулся, потом сгреб свои вещи с моего длинного прямоугольного столика, его ключи заскрежетали по стеклу, когда он это сделал. Он стоял между мной и дверным косяком, всего в нескольких дюймах от моего лица.

— Увидимся в понедельник утром.

— Спасибо за помощь, — произнесла я, стараясь, чтобы в голосе звучало извинение, и в то же время он оставался деловым. Такой баланс был невозможен.

Сойер кивнул Томасу и затем оставил нас в прихожей. Как только лифт открылся и снова закрылся, Томас посмотрел на меня суровым взглядом.

Я закатила глаза.

— О, прекрати. Ты слишком жесткий.

Я прошла мимо, и Томас последовал за мной внутрь.

Я достала соленые крекеры из шкафчика и выложила их.

— Завтрак?

Томас казался смущенным.

— Что?

— У меня похмелье. Крекеры — это завтрак.

— Что ты имеешь в виду под тем, что я слишком жесткий?

Я подняла глаза на него.

— Я нравлюсь тебе.

— Эээ… ты ничего, по-моему, — сказал он, запинаясь.

— Но ты мой босс, и ты считаешь, что нам не следует встречаться, а теперь ты отпугиваешь всех заинтересовавшихся мной.

— Это только теория, — сказал он.

Я разорвала упаковку, положила стопку крекеров на тарелку, налила стакан теплой воды и поставила на стойку.

— Ты говоришь, что я ошибаюсь?

— Ты не ошибаешься. Но ты эмоционально недоступна, помнишь? Может, я делаю только одолжение Сойеру.

Крекеры хрустели у меня между зубов, и противное ощущение во рту, которое я испытывала из-за слишком большого количества алкоголя, только ухудшилось. Я оттолкнула тарелку и сделала глоток воды.

— Ты не должен быть таким жестким с Сойером. Он просто игрок в команде. Ты пытаешься спасти своего брата. Это важно для тебя. По какой-то причине твоя семья не знает, что ты федеральный агент, а теперь ты заставляешь брата вступить в наши ряды. Мы все понимаем это, но не стоит сливать каждую идею, которую тебе приносит команда.

— Ты знаешь, Лиис, твои наблюдения не всегда верны. Иногда дело заходит дальше, чем ты видишь на поверхности.

— Причины, ведущие к возникновению проблемы, не всегда простые, но решение — всегда.

Томас в растерянности сел на диван.

— Они не понимают этого, Лиис, и ты определенно не понимаешь.

Моя броня плавилась при виде того, как плавится его броня.

— Возможно, я бы поняла, если бы ты объяснил мне.

Он покачал головой, потерев лицо рукой.

— Она знала, что это случится. Поэтому она заставила его пообещать.

— Кто она? Камилла?

Томас поднял глаза на меня, полностью потеряв нить размышлений.

— Что, черт возьми, заставляет тебя думать о ней?

Я сделала десять шагов к дивану и села рядом с ним.

— Мы будем работать над этим вместе или нет?

— Будем.

— Тогда мы должны доверять друг другу. Если что-либо встанет между мной и работой, я устраню это, что бы оно ни было.

— Например, я? — спросил он с легкой улыбкой.

Я вспомнила наш спор в спортзале, и мне стало интересно, как бы я нашла в себе смелость сказать ЦРУ убраться с дороги.

— Томас, ты должен запомнить это.

— Что?

— У тебя что-то перепуталось в голове. Кажется, Сойер думает, что ты слишком близок к этому делу. Он прав?

Томас нахмурился:

— Сойер хотел это дело с тех пор, как я отнес его к руководству. Он хотел его, когда я был назначен руководителем, и он хотел его, когда я стал спецагентом.

— Правда? Тебя повысили из-за твоего прорыва в этом деле? Трэвис, встречающийся с дочерью Эбернати?

Я ждала ответа.

Он оглядел комнату, его лицо было мрачным.

— По большей части. Но я и работал, как проклятый.

— Тогда перестань ходить вокруг да около, и давай поймаем этих ребят.

Томас встал и стал ходить по комнате.

— Поймать их — значит, прижать их к ногтю, и самый простой способ сделать это — использовать моего маленького братца.

— Тогда сделай это.

— Знаешь, это не так-то просто. Как ты можешь быть такой наивной? — отрезал Томас.

— Ты знаешь, что нужно делать. Я не понимаю, почему ты все так усложняешь.

Томас на мгновение задумался и снова сел рядом со мной. Он закрыл рот и нос руками и потом закрыл глаза.

— Ты хочешь поговорить об этом? — спросила я.

— Нет, — ответил он приглушенным голосом.