Ночь на перекрестке - Жорж Сименон

 — Вы были его любовницей?

Она пожала плечами с видом женщины легкого поведения, для которой подобная деталь абсолютно ничего не значит.

 — А господин Оскар? — продолжал он допытываться.

 — Что господин Оскар?

 — Он тоже ваш любовник?

 — Попробуйте выяснить это самостоятельно. Я совершенно точно знаю, что меня ждет. В Дании мне придется отсидеть пять лет за соучастие в вооруженном ограблении и сопротивление властям. Как раз там в меня и угодила эта пуля, — она указала на свою правую грудь. — А во всем остальном разберется французская полиция.

 — Где вы познакомились с Исааком Гольдбергом?

 — На эту тему не хочу…

 — И все-таки придется рассказать все.

 — Интересно, как это вы меня заставите?

Она продолжала уплетать лангуста без хлеба — его не осталось ни крошки. Из гостиной слышались шаги полицейского, который сторожил Мишонне, полулежавшего в кресле.

У ворот одновременно затормозили две машины. Ворота раскрылись, автомобили въехали в парк и, обогнув дом, остановились у крыльца.

В первом находились инспектор, два жандарма, а также г-н Оскар и его жена.

Во втором — это было парижское такси — помимо шофера сидел еще один инспектор и кто-то третий.

На запястьях задержанных поблескивали наручники, но лица их были спокойны, если не считать жену «гаражиста», чьи глаза заметно покраснели.

Мегрэ попросил Эльзу пройти в гостиную. Там Мишонне вновь попробовал броситься на нее.

Затем ввели арестованных. Г-н Оскар держался почти непринужденно, но, увидев Эльзу и страхователя, скорчил гримасу удивления. Третий, по виду итальянец, видимо, решил похорохориться:

 — Да тут никак все семейство в сборе! — выпалил он. — Что будет — свадьба или оглашение завещания?

Один из инспекторов обратился к Мегрэ:

 — Нам повезло: удалось взять их без боя. Проезжая через Этамп, мы подсадили двух жандармов, уже стоявших наготове. Они видели промчавшуюся машину, но не сумели задержать ее. В пятидесяти километрах от Орлеана беглецам пришлось остановиться из-за прокола баллона. Они затормозили прямо посреди шоссе и наставили на нас пистолеты. Хозяин авторемонтной матерской одумался первым. Если бы не это, завязалась бы перестрелка по всем правилам. В общем, стали к ним подходить, а итальянец так-таки не удержался: дважды пальнул из браунинга, но оба раза промахнулся.

 — Подумать только, комиссар, когда вы были у меня, я вас потчевал отличными напитками. А вот сейчас, позвольте доложить вам, меня сильно мучает жажда, — заметил г-н Оскар.

Мегрэ велел принести из гаража арестованного механика. Он решил собрать здесь свою команду.

 — А теперь всем встать в шеренгу, лицом к стене, — скомандовал он. — Мишонне, встаньте с другой стороны. И не вздумайте приблизиться к Эльзе.

Срахователь злобно посмотрел на него и встал в конце выстроившейся шеренги. Его глаз опух от полученных ударов, усы обвисли. Далее стоял механик с руками, перехваченными электропроводом. Около него — тощая и скорбная г-жа Оскар, рядом — ее муж, раздосадованный невозможностью засунуть руки в карманы не по фигуре широких брюк. Последними стояли Эльза и итальянец, самый свежий и бодрый из всех. На тыльной стороне его правой ладони была вытатуирована голая женщина.

С едва заметным чувством удовлетворения Мегрэ осмотрел всех, набил свою трубку, направился к крыльцу и, открывая застекленную дверь, сказал:

 — Люкас, запишите имя, фамилию, профессию и место жительства каждого, а потом позовите меня.

Все шестеро стояли неподвижно.

Указав на Эльзу, Люкас спросил у начальника:

 — На нее тоже надеть наручники?

 — А почему нет?

 — Вот это уже называется подлостью, комиссар! — с глубокой убежденностью воскликнула она.

Парк тонул в солнечном свете. Не умолкал гомон тысяч птиц. Металлический флюгер-петушок на деревенской колокольне, видной на горизонте, переливался тысячами искр, словно был из чистого золота.

10. У кого больше шансов расстаться с головой?

Когда Мегрэ вернулся в гостиную, куда сквозь распахнутые двери врывался весенний ветерок, Люкас заканчивал запись личных данных. Обстановка чем-то напоминала казарму, где собрались призывники нового набора.

Арестованные все еще стояли вдоль стены, но уже не в таком строгом порядке. По крайней мере, трое из них сохраняли перед лицом полиции полное спокойствие. Это были г-н Оскар, его механик Жожо и итальянец Гвидо Феррари.

Г-н Оскар диктовал Люкасу:

 — Профессия: механик-гаражист. Добавьте: бывший профессиональный боксер, членский билет спортсмена выдан в тысяча девятьсот двадцатом году. В двадцать втором — чемпион Парижа в полутяжелом весе…

Инспекторы привели еще двух «новобранцев» — рабочих гаража, которые, как всегда, в положенный час явились на работу. Их тоже поставили лицом к стене, рядом с остальными. Один из них, чей рот напоминал пасть гориллы, спросил тягучим голосом:

 — Ну что? Сгорели?

И тут все затараторили, словно школьники, когда учитель вышел из класса. Они подбадривали друг друга легкими тумаками, перебрасывались шутками.

Один Мишонне выглядел пришибленным и жалким. Вобрав голову в плечи, он злобно уставился себе под ноги.

Эльза глядела на Мегрэ с видом сообщницы. Разве между ними не установилось отличное взаимопонимание? Когда Оскар позволил себе сомнительный каламбур, она едва заметно улыбнулась комиссару.

Себя лично Эльза относила к отдельной, особой категории.

 — А теперь попрошу тишины! — громко объявил Мегрэ.

Но в тот же момент к ступенькам крыльца подкатил небольшой закрытый автомобиль. Из него вышел изысканно одетый, делового вида мужчина с кожаной сумкой под мышкой. Он быстро поднялся по лестнице, посмотрел на людей, выстроившихся в шеренгу, и, казалось, немало удивился этому зрелищу.

 — Где раненый?

 — Люкас, займитесь, пожалуйста…

То был вызванный Карлом Андерсеном известный парижский хирург. Предшествуемый бригадиром, он удалился с весьма озабоченным лицом.

 — Видал хирурга? Ну и рожа! — пошутил кто-то.

Никто не отреагировал, только Эльза поморщилась. Синева ее глаз чуть посветлела.

 — Я потребовал тишины! — отчеканил Мегрэ. — Острить будете потом. Видимо, вы забыли, что, по крайней мере, у одного из вас есть шанс расстаться с головой.

И взгляд его медленно прошелся по всем стоявшим в шеренге. Последняя фраза комиссара возымела действие, на которое и была рассчитана.

Все оставалось прежним — яркое солнце, весенний воздух, пение птиц и дрожащие тени листвы на дорожках.

Но в гостиной кое-кто почувствовал необычную сухость во рту, внезапную неуверенность взгляда.

Среди общего молчания только Мишонне внезапно и непроизвольно испустил громкий стон, удививший его самого, пожалуй, больше, чем остальных. Сконфуженный, он отвернулся в сторону.

 — Вижу, вы меня поняли, — продолжил Мегрэ и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате. — Все-таки попытаемся сэкономить время. Если нам это не удастся здесь, придется продолжить собеседование с вами в Париже, на набережной Орфевр. Адрес вам, вероятно, знаком, так? Ладно! Значит, первое преступление: застрелен в упор Исаак Гольдберг. Что заставило Гольдберга приехать на перекресток Трех вдов?

Арестованные молчали, недружелюбно косясь друг на друга, прислушиваясь к шагам хирурга, раздававшимся над их головами.

 — Я жду… Повторяю, наше заседание может быть продолжено в Париже. Там с вами будут разбираться поодиночке… Итак, Гольдберг находился в Антверпене. И у него были бриллианты, миллиона эдак на два, и он хотел их загнать. Так кто же заинтересовался этим делом?

 — Я, — сказала Эльза. — С ним я познакомилась в Копенгагене. Знала, что он специализируется на краденых драгоценностях. Когда я прочла репортаж о лондонском ограблении и газеты стали утверждать, что брильянты должны быть в Антверпене, я тут же заподозрила Гольдберга и сказала об этом Оскару.

 — Хорошенькое начало, ничего себе! — буркнул тот.

 — Кто написал письмо Гольдбергу?

 — Она.

 — Однако продолжим. Значит, он прибывает сюда ночью. Кто в это время дежурит в гараже? И главное, кому поручено совершить убийство?

Молчание. На лестнице шаги Люкаса. Бригадир отдавал распоряжение одному из инспекторов:

 — Поезжай в Арпажон, разыщи там какого-нибудь врача — будет ассистировать профессору. Заодно достань и привези камфарное масло. Понятно?

С этим Люкас пошел обратно наверх, а Мегрэ, сощурив глаза, смотрел на свое стадо.

 — Теперь давайте вернемся в более отдаленное прошлое. Так, думаю, будет проще. Вот ты, например, с каких пор ты стал укрывателем краденого?

Он пристально смотрел на г-на Оскара, которому этот вопрос, видимо, показался менее трудным, чем предыдущие.