Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети - Евгений Морозов

Правительства других стран также начинают понимать, что онлайновые развлечения, особенно вкупе с порнографией, отлично отвлекают людей от политики. Судя по сообщениям государственного информационного агентства Вьетнама, официальный Ханой заигрывает с идеей “веб-сайта, посвященного традиционному сексу”, с видеоматериалами, которые помогут мужчинам и женщинам узнать больше о “здоровом половом акте”. Вьетнамцев это не удивляет: цензура направлена в основном против политических, а не порнографических интернет-ресурсов. Билл Хейтон, бывший корреспондент Би-би-си, свидетельствует, что “вьетнамский файервол позволяет молодежи обильно потреблять порнографию, но не доклады ‘Международной амнистии’”. По мере того как порнография распространяется в Сети, необходимость в политических запретах может отпасть.

Пока Запад не прекратит наделять жителей авторитарных государств героическими чертами, он рискует пасть жертвой иллюзии, что если создать достаточно орудий для того, чтобы сломать барьеры, воздвигнутые правительствами авторитарных стран, их граждане неизбежно превратятся в клонов Андрея Сахарова и Вацлава Гавела и восстанут против репрессивного режима. Этот сценарий в высшей степени сомнителен. Скорее всего, эти люди, попав в интернет, первым делом отправятся за порнографией, и неясно, вернутся ли они к политическому контенту. В 2007 году состоялся эксперимент с участием “добрых самаритян” с Запада, посредством технологии “Псифон” (Psiphon) одолживших свои широкополосные каналы незнакомым бедолагам из стран, в которых доступ в Сеть контролируется государством. Экспериментаторы надеялись, что, почувствовав вкус свободного интернета, последние поспешат узнать правду о том, что творится в их странах. Результат разочаровал. По данным “Форбс”, пользователей, избавившихся от государственной опеки, интересовали “фото обнаженной Гвен Стефани и Бритни Спирс без трусов”. Конечно, свобода искать в Сети какую бы то ни было информацию заслуживает защиты сама по себе. Однако важно помнить – хотя бы политикам, – что эта свобода, вопреки ожиданиям Запада, не обязательно приводит к демократической революции.

Недовольство в Сети и довольные интеллектуалы

В предупреждении Филипа Рота, адресованном в 1990 году чехам и словакам, содержалось еще одно проницательное наблюдение: высоко ценимые публичные интеллектуалы, которые помогли принести народу демократию, вскоре потеряют власть над массами и уважение, которыми пользовались при коммунистах. Интерес к диссидентам-интеллектуалам неизбежно должен был угаснуть после того, как интернет распахнул врата в мир развлечений, а глобализация открыла дорогу к консюмеризму. В современной России немыслимо появление фигуры, подобной Андрею Сахарову. Но даже если такой человек появится, он, вероятно, будет пользоваться меньшим влиянием на национальный дискурс, чем Артемий Лебедев, который еженедельно устраивает в своем блоге фотоконкурс для женщин с красивой грудью. Тема “сисек” среди российских блогеров гораздо популярнее демократических реформ.

Нельзя сказать, что в происходящем нет вины самих интеллектуалов. Когда коммунизм сменился демократией, многие из них были горько разочарованы популистской, ксенофобской и вульгарной политикой, которую предпочли массы. Несмотря на широко распространенное мнение, будто советские диссиденты были все как один поклонниками американской модели, многие из них (даже, до некоторой степени, Сахаров) испытывали в высшей степени противоречивые чувства, когда речь шла о том, чтобы передать бразды правления народу. Некоторые из них скорее предпочли бы усовершенствованный коммунизм. Но триумф либеральной демократии, приведший к разгулу консюмеризма, отправил многих интеллектуалов во вторую (возможно, менее связанную с репрессиями) внутреннюю эмиграцию, на сей раз соединенную с оскорбительной безвестностью.

Для того чтобы пробудить умы сограждан от нынешней развлекательной спячки, понадобится новое поколение интеллектуалов, причем необычайно изобретательных. Выясняется, что спрос на интеллектуалов не так уж высок, если многие социальные и культурные запросы могут быть удовлетворены тем же путем, что и на Западе: с помощью айпада. (А в Китае знают, как сделать его вдвое дешевле!) Белорусская писательница Светлана Алексиевич считает, что игра окончена, по крайней мере, в том, что касается больших идей: “Дело не в том, что у нас таких людей нет, а в том, что они не востребованы обществом”. Неудивительно, что правительство Беларуси не против такого положения вещей. Во время своей прошлой поездки в Беларусь я узнал, что некоторые провайдеры хранят на своих серверах контрафактные кинофильмы и музыку, которые доступны для их клиентов бесплатно, а правительство, которое с легкостью может это пресечь, смотрит на происходящее сквозь пальцы и даже, вероятно, поощряет эту практику.

Консюмеризм – не единственная причина усиливающегося разъединения масс и интеллектуалов в авторитарных государствах. Интернет стал для интеллектуалов настоящей сокровищницей: он позволил им связываться с западными коллегами и следить за ходом мировых дискуссий (а не только узнавать об их результатах из провезенных тайно через границу желтоватых ксерокопий). Однако эффективность и комфорт, которые обеспечивает интернет, не лучшие условия для пробуждения инакомыслия среди образованных людей. Настоящая причина, по которой так много советских ученых и преподавателей стали диссидентами, кроется в том, что власти не позволяли им заниматься наукой так, как они считали правильным. Проводить исследования в области общественных наук было довольно трудно, даже если бы не нужно было следить за тем, чтобы не отклоняться от партийной линии; со многими сложностями было сопряжено и сотрудничество с иностранцами. Отсутствие условий для работы заставило многих ученых и интеллектуалов эмигрировать или, оставаясь на родине, стать диссидентами.

Интернет полностью или частично решил многие проблемы этого рода. Он прекрасно подошел для исследовательских целей, однако оказался не слишком подходящим для вовлечения в диссидентское движение умных, высокообразованных людей. Совместная работа сейчас не требует больших хлопот и затрат. Ученые получили доступ к большему количеству статей, чем они могли мечтать. Ограничения на выезд отменены, а исследовательские бюджеты заметно увеличились. Ожидается, что к 2020 году китайские ученые будут публиковать больше статей, чем американские, и это неудивительно. Но важнее всего то, что, способствуя интеграции ученых и интеллектуалов из авторитарных государств в глобальную интеллектуальную сферу (теперь и они могут следить за дискуссиями на страницах “Нью-Йорк ревю оф букс”), интернет привел к утрате связей этих интеллектуалов со своим, местным сообществом. Российские либеральные интеллектуалы собирают большую аудиторию в Нью-Йорке, Лондоне, Берлине, чем в Москве, Новосибирске или Владивостоке, где они мало кому известны. Неудивительно, что эти люди знают гораздо больше о том, что происходит в Гринвич-виллидж, чем в собственном муниципалитете. Их связь с национальной политикой своих стран нарушена. Парадокс заключается в том, что эти люди, получив широкие возможности для выражения недовольства происходящим, отошли от политики.

Увы, ни один из крупных российских писателей, довольно активных в интернете, не удосужился хотя бы упомянуть в блоге о результате президентских выборов 2008 года в России. Элен Раттен из Кембриджского университета первой заметила почти полное отсутствие реакции на это важное политическое событие: “Никто из [ведущих блог] писателей… не включил компьютер и не отреагировал на новости, которые должны были охватить все интеллектуальное сообщество”. Вместо этого столпы современной русской литературы решили посвятить свои первые после выборов записи: а) обсуждению недавней интернет-конференции, б) размещению театральной рецензии, в) описанию гигантского пирога с “вишенками и персиками”, виденного не так давно на книжной ярмарке, г) рассуждению об Уолте Уитмене, д) рассказу о человеке с двумя мозгами (остается надеяться, что хоть это явилось аллегорией странного альянса Медведева и Путина). Евгений Евтушенко совсем не это имел в виду, когда заявлял, что поэт в России – больше, чем поэт.

Это едва ли подходящие условия для борьбы с авторитарной химерой. Все потенциальные революционеры, кажется, пребывают в приятной интеллектуальной ссылке где-то в Калифорнии. Массы перенеслись в Голливуд с помощью файлообменника BitTorrent, а элиты курсируют между Пало-Альто и Лонг-Бич посредством лекций TED. Кто же тогда поведет за собой “цифровых революционеров”? “Ржачные котики”?

Очевидно, что интернет затрудняет, а не поощряет стремление людей к беспокойной жизни – уже потому, что имеющиеся альтернативы политическим действиям гораздо приятнее и безопаснее. Однако это не значит, что Западу следует прекратить отстаивать беспрепятственный (читай: неподцензурный) доступ к интернету. Скорее, нужно найти способ заменить нынешнее стремление сделать интернет свободнее комплексом мер, которые смогут вовлечь людей в политическую и социальную деятельность. Нам следует иметь дело и с любителями видео с котиками, и с читателями антропологических блогов. Иначе мы рискуем однажды столкнуться с целой армией людей, которые свободно пользуются интернетом, но лишь затем, чтобы найти любовника, посмотреть порнушку и узнать свежие сплетни о знаменитостях.