Бомба из прошлого - Джеральд Сеймур

Остальное заняло считанные секунды. Обежал «ауди» спереди, прыгнул за руль, дал газу и почувствовал, как заднее колесо переехало что-то. Пистолет. Заметив, что Григорий не закрыл дверцу, наклонился, захлопнул.

Машина умчалась.

В конце улицы — в крови еще бурлил адреналин — бросил взгляд в зеркало заднего вида. Кэррик не удивился бы, увидев преследователей, но в зеркале отразился только стоящий на четвереньках незнакомец. Он поднял что-то с тротуара, сунул в карман, наклонился за пистолетом и, подобрав, побрел прочь. Кэррик отвел глаза и, заметив впереди перекресток, взял вправо.

Сердце стучало. Руки как будто налились свинцом и норовили сползти с руля. Кто-то тронул его за плечо. Босс. В ушах шумело, и слов Кэррик не расслышал.

Выехали из Сити. Рядом дрожал пепельно-серый Григорий. Босс вцепился в куртку и не отпускал.

Наверно, сработал рефлекс — другого объяснения у Кэррика не было.

Пустая, если не считать продавца газет, улица. Первым на ней появился швейцар. Спустился по ступенькам на мостовую. Открыл жестянку, достал окурок, затянулся пару раз, бросил на тротуар, где только что дрались двое мужчин, затоптал и отшвырнул подальше.

Как будто ничего и не случилось, подумал Люк Дэвис. Он совершенно ничего не понял. Никто не глазел из окон. Ни одного зеваки рядом. Не завывали полицейские сирены. Появившаяся неведомо откуда женщина купила газету. Из подъехавшего грузовичка службы доставки выгрузили какие-то ящики, и он, посигналив фарами, уехал. Мужчина в черной куртке с капюшоном исчез в неизвестном направлении. Люк Дэвис сохранил присутствие духа и ясность мысли — как-никак его этому учили, — но сомнения все же одолевали: а не привиделось ли ему все это?

Рядом кто-то хмыкнул.

— Шоу кончилось. Идемте.

— Извините, мистер Лоусон. Не сочтите за идиота, но разве мы не были сейчас свидетелями вооруженного нападения на Иосифа Гольдмана? И… это ведь был Кэррик?

— Никаких имен. Это в высшей степени непрофессионально. Называйте его Ноябрем.

— Кэррик дрался с киллером?

— Я же говорил — наблюдайте. Все дело в восприятии.

— Я и наблюдал. И даже побежал бы на помощь, если бы вы меня не остановили. — В цепких, сжавших его запястье пальцах силы оказалось куда больше, чем можно было предположить.

— Если бы вы вырвались, мне пришлось бы — как я и предупредил — сбить вас с ног, и тогда вы встали бы не раньше, чем через неделю.

— Так что же я все-таки видел?

— Решайте сами. Мне с вами нянчиться некогда.

Лоусон повернулся и зашагал прочь, и Люку ничего не оставалось, как последовать за ним. Что он видел? Ясное и понятное словно затуманилось.

— Если бы не он, я был бы уже мертв. Да, да, никаких сомнений.

Иосиф Гольдман расхаживал по комнате. Жена, хорошо знавшая супруга, молчала.

— Все так, как и рассказывают. Жизнь пролетела перед глазами. Ты уже готов отправиться в рай или в ад… или куда там еще. Невероятно, как это все можно увидеть в один миг. Я видел Пермь, Москву… был с тобой, с детьми. Все это пролетело перед глазами, пока я стоял там, на тротуаре, и смотрел, как поднимается пистолет, как он целится прямо в меня. Я видел палец на спусковом крючке. И, знаешь, палец уже побелел от напряжения. Я знал, что он вот-вот выстрелит, что я умру, но его сбил с ног Джонни.

Он говорил и говорил, сбивчиво, путано, то и дело вытирая платком пот страха. Никогда еще смерть не подбиралась к нему так близко.

— Понимаю ли я, что у меня есть враги? Конечно. Понимаю ли, что ты, любимая, и наши дети могут стать мишенями? Конечно. Я знал, что меня могут похитить ради выкупа, но никогда не думал, что могу умереть, как бродячая собака, на улице… И вот это почти случилось. Откуда он взялся? Будто лев…

Иосиф Гольдман остановился на полушаге и, словно подкошенный, свалился на диван. Много раз, и в Перми, и в Москве, он докладывал Ройвену Вайсбергу, что тот или другой клиент просрочил платеж или смошенничал, подсунув недействительный банковский счет. Он знал, что через два-три дня после такого доклада в газете появится фотография окровавленного тела или сообщение о взорванной машине. Но зная это все, он считал себя, бизнесмена, застрахованным от таких неприятностей.

— Прошлым вечером мы были среди избранных. Сегодня утром я разговаривал с людьми, которые делают бизнес, владеют виллами, играют в теннис… А потом едва не погиб. И погиб бы, если бы не Джонни. Скажу честно, я струсил. Съежился от страха и только ждал смерти. Я едва не закричал, чтобы он кончал меня поскорее, не мучил. Григорий, этот придурок, даже не шевельнулся. Только скулил. По-моему, он то ли кричал, то ли хныкал. Вместо того чтобы делать свое дело, защищать меня. И вот что еще. С этой минуты я никуда не поеду и не пойду без Джонни. Отныне Джонни всегда будет со мной.

Иосиф Гольдман наклонился над кофейным столиком — с модными глянцевыми журналами, приглашениями и брошюрками — и взял жену за руку.

— Думаешь, Виктор был бы лучше? Или Михаил? Сомневаюсь. Когда Ройвена подстрелили, Михаил убил того парня, но только потом, когда Ройвен уже был ранен. Джонни защитил меня. Я всего лишь его хозяин, не родственник. Он и сам мог получить пулю. Я спросил его, уже в машине, почему он едва не пожертвовал собой ради меня. Знаешь, что он ответил? «Мне за это платят, сэр». Просто, да? Вот такой он человек. Невероятно. Я обязан ему жизнью.

Она наклонилась и поцеловала его руку.

— Теперь он будет со мной везде. Повсюду. И завтра он поедет со мной.

ГЛАВА 5

10 апреля 2008

— Миссис Гольдман требует тебя наверх, — сказал Виктор. Невозмутимый, бесстрастный, скрытный. Понять его трудно. Другое дело Григорий. Весь день после обеда Григорий просидел в дежурке. Не разговаривал, просто смотрел перед собой угрюмым, затуманенным взглядом. Казалось, он ничего вокруг не видел и не замечал. С этим все было ясно. Григорий оказался неудачником, и Кэррик подумал, что с ним все кончено; его можно заменить в любое удобное время и никогда больше не вспоминать. Виктор, который был старше и занимал более высокое положение, совещался наверху с Боссом и его женой, и Кэррик предположил, что они подробно обсуждают происшествие. Посидев в дежурке с молчавшим все это время Григорием, Кэррик успокоился — руки и подбородок перестали трястись, — и рывком встал из кресла. Нужно съездить за детьми.

— Да, конечно.

Виктор придержал дверь. Не из желания выказать уважение, но давая понять, что его хотят видеть немедленно. Произошли два события, объяснить которые он не мог. Саймон Роулингс должен был ехать на «ауди» в Сити, но его отстранили по обвинению в вождении в пьяном виде, хотя бывший сержант не пил. И там же, в Сити, произошло вооруженное нападение с попыткой убийства, но ничто в поведении членов семьи или самого Босса, ничто в самой атмосфере дома не указывало на то, что покушения ждали или боялись.

Он поднялся вверх по золоченой лестнице. На стене, на уровне глаз, висели картины, подсвеченные мягким светом. Он остановился, чтобы стереть грязь с колена и локтя.

Когда Кэррик окончил тренировочный курс и получил назначение в отдел тяжких преступлений, ему сказали: «Нам кажется, сотрудничество с вами будет полезным. Больше всего мы ценим, что вы не занимались полицейской работой — вы спокойны, на вас можно положиться, и вы новичок. Мы считаем, вы больше похожи на военного, чем на полицейского. У вас превосходная биография десантника и ее легко проверить. Мы можем использовать вас как вышибалу и телохранителя. Все будет отлично. Добро пожаловать в команду».

К нему прикрепили куратора, Джорджа, назначили связника, Роба, и приставили Кэти, которая следила за порядком в офисе. Как-то она сказала ему — хотя и не должна была, — что после первого задания в его личном деле на полях появилась сделанная от руки приписка: спокоен, уравновешен, не пьет. На первом задании его прикомандировали к группе детективов из северного Лондона, наблюдавших за владельцами клуба.

Виктор постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Вся семья расположилась на диване. На коленях у Иосифа Гольдмана сидел Питер, а Эстер Гольдман крепко обнимала Сельму. Он вошел.

Владельцами клуба были братья Джед и Баз. Клуб находился неподалеку от Грин-Лэйнс, в Хэринджи, где они вели дела с турками. Братья были осторожны, умны и производили качественные наркотики. Кэррик провел в клубе семь месяцев, но в ночь полицейского налета взял отгул и все пропустил, но обещание сдержал — наркотиков нашли немало. И что лучше всего, ему не пришлось выступать свидетелем обвинения. Полицейский под прикрытием, который выполнил задание и может не давать в суде показания, получает большой временной бонус. После налета и проведенных арестов Кэррик выпил стаканчик с детективами, всего один, и ушел в ночь, оставив их напиваться. Они никогда не узнают его настоящее имя — только то, что указано в поддельном удостоверении личности. Они больше не увидят и не услышат его. Около трех месяцев назад он прочитал в вечерней газете, что Джед и Баз получили по пятнадцать лет. Неплохое прибавление в тюремном контингенте — парни, в общем-то, забавные, но уж больно жадные.