Медальон сюрреалиста - Алина Егорова

«Симфония» просуществовала на рынке недолго. Не выдержав конкуренции, она растворилась в небытии, а Арине пришлось снова искать работу. Пусть с небольшим, но все-таки опытом дело пошло веселее. Предложений, правда, было не много и не те, о которых мечталось. В основном звонили из маленьких, недавно образовавшихся компаний. В двух местах ее пообещали принять, в остальных отказали.

И вот без всякой надежды она отправилась на очередное собеседование. Корпорации «Империя» требовался дизайнер по интерьеру. Требования к соискателям были стандартными: опыт от двух лет, отличное знание специальных программ, зачем-то владение английским и прочее.

Референт пробежала взглядом по анкете.

— Металиди, это греческая фамилия? — спросила она.

Ариадна кивнула.

— У вас есть шансы, — прокомментировала референт, и было не понятно, устроили ее данные в анкете или же шансы появились благодаря греческой фамилии. — Мы вам позвоним.

— Спасибо, буду ждать, — Арина поднялась с места. Она знала: ждать бессмысленно, ей отказывают, несмотря на какие-то призрачные шансы.

И тут в дело вмешался случай. Выходя из приемной, Арина столкнулась с вальяжным молодым человеком. Весь его вид кричал о том, что он в «Империи» не просто сотрудник. Догадки Арины подтвердились, когда референт — дама слегка за сорок, оттарабанила:

— Здравствуйте, Аркадий Александрович!

— Привет, Наташенька! — небрежно бросил парень.

Беспардонное «Наташенька», обращенное к женщине лет на пятнадцать старше, резануло слух. Сразу видно, мажорик, оценила Арина. Наверняка в этой «Империи» работают все свои, и так просто с улицы туда не попадешь. Она прикрыла за собой дверь, намереваясь поскорее покинуть стены корпорации, как вдруг услышала из кабинета диалог:

— А это что за деваха была?

— Дизайнер для гостиницы.

— Она у нас работает?

— Нет, эта соискательница. Опыта маловато, так что вряд ли подойдет.

— Разберемся!

Послышались шаги, дверь распахнулась, из-за нее выглянула Наташенька.

— Ариадна Васильевна! Вернитесь, пожалуйста! С вами хочет поговорить исполнительный директор Аркадий Александрович.

Крупные черты лица, откровенный взгляд васильковых глаз, широкие полоски бровей, не по-мужски крупные губы, изящный, с небольшой горбинкой нос. Аркадий походил на актера, играющего главные роли притягательных негодяев. Манкий, запоминающийся, уверенный. Но какой-то неотшлифованный, как деревенский молодец. Это просачивалось сквозь брендовый костюм и дорогие аксессуары и читалось в его ускользающем взгляде, осанке и особенно в речи.

Аркадий сразу перешел к делу. Объект еще не построен, поэтому непосредственно к работе Арина сможет приступить не сразу, если она согласна подождать, то это произойдет, как только объявят готовность. Вопрос нескольких недель.

— Не думаю, что вы рветесь к станку, — констатировал исполнительный директор.

— Может, как раз рвусь, — ответила Арина. Ей не понравился его насмешливый тон. Это ему можно не работать, а ей, может, есть нечего!

— Раз с последнего места работы вы уволились полгода назад, как написано в вашем резюме, то пара недель ничего не решит.

Арина промолчала. Не вываливать же ему, постороннему человеку, все свои обстоятельства?! Не говорить же, что у нее заканчивается контракт с фитнес-центром, где ей платили три копейки, а теперь и вовсе из-за низкого сезона ее занятия сократили, и что накоплений с такой зарплатой почти ноль, что рассчитывать на чью-либо поддержку ей не приходится и брать в долг она не любит.

— Вот и договорились! Я вам позвоню.

Арина покинула «Империю», пребывая в смешанных чувствах. Расстраивал результат собеседования — ясно же, что на работу ее не возьмут, только время зря потратила. Но с другой стороны, где-то в глубине души теплилась надежда — а вдруг дело выгорит? Работать в крупной корпорации — это не хухры-мухры!

Аркадий позвонил через неделю, почему-то ближе к полуночи.

— Готова к работе? Завтра поедем на объект, посмотришь, так сказать, фронт работы.

Ехать пришлось за город, в дачный поселок Лисий Нос. Выход к заливу и близость от Петербурга сильно повышали стоимость недвижимости в поселке. Строительство гостиницы Меньшиков задумал с размахом: береговая линия, несколько этажей, колонны при входе, ангелы и вензеля на фасаде. Смесь роскошного барокко и строгой готики. К внутренней отделке пока не приступали — еще не везде построили стены. Масштаб Арину впечатлил.

— Я должна буду разработать дизайн всех помещений?

— Именно, — подтвердил Аркадий.

— Я одна? Объем очень большой, — попыталась она уточнить детали.

— Время пока терпит. Но если не будешь успевать, подключим кого-нибудь еще.

— Каким должен быть стиль? — не унималась новоявленная дизайнер.

— Стиль шикарный. Запомни, у нас все должно быть шикарным!

Первый рабочий день закончился в ресторане в не менее престижном поселке Комарово, расположенном на той же береговой линии. Ледяная рябь Финского залива в свете фонарей, музыка, изысканные блюда, на противоположной стороне столика в кресле раскинулся импозантный кавалер. Самоуверенный владелец дорогого автомобиля и хозяин жизни. Он курил тонкие дамские сигареты, пуская в сторону сладкий дым.

— Не куришь? Правильно. А я бросаю, — пояснил Аркадий.

Арина обозначила участие легкой улыбкой. Говорить не хотелось. Аркадий, напротив, настроился на беседу.

— Красиво идет, — изрек он, глядя на белый силуэт яхты, бороздящий океан на широком экране ресторанного телевизора. — А я ведь хотел стать моряком. Соленый ветер в лицо, крик чаек, огромная рыба в сетях и цветные закаты. Романтика! Думал, буду носить красивую форму, бывать за границей, привозить оттуда всякое барахло. Все девки моими будут! В шестом классе выменял потрепанную штормовку на блок сигарет и пиво, ходил в ней два года, представляя, что моряк. А теперь вот вместо морского кителя прикид от «Армани» и эти цацки, — потряс он дорогими часами и золотой цепью. — Девки гроздьями на шею вешаются. Мне двадцать четыре года, а я уже исполнительный директор! А захочу, отец генеральным сделает. Только нахрен оно мне надо! Слышишь, нахрен! Меня тошнит от этой работы, на которой я ни хрена не делаю, а людишки мне в рот заглядывают. А как же? Это же Меньшиков! Заколебало! Как все заколебало! Когда вдруг все это богатство на меня свалилось, я обрадовался до щенячьего визга. Молодой был, глупый. Думал, вот оно, счастье, — купаться в роскоши и ни хрена не делать. Я же рос в нищете, в детстве бычки курил и банки собирал, чтобы сдавать. Отца своего не знал, мать в трамвайном депо уборщицей горбатилась. Все время на улице торчал — там курить, пить начать в семь лет это как здрасте. Как нариком не стал, сам не понимаю. Мать здоровье подорвала, мне пятнадцать было, когда она слегла. Тут батя и объявился. Я все детство его ждал, представлял себе этакого волшебника с мешком подарков, который нас с матерью заберет из коммунальной норы на Финбане в большую, богато обставленную квартиру. Каждый Новый год Деду Морозу письма писал, просил, чтобы нашелся мой батя. Прикинь, до четырнадцати лет я верил в Деда Мороза! И ты знаешь, все сбылось. Были и подарки, и большая квартира, только радости особой от встречи с отцом я не испытал. Радовался изобилию, что можно отожраться, кино смотреть на большом экране, телефонам, шмоткам, а отец как был для нас с матерью чужим, так ближе и не стал. — Аркадий задумчиво опрокинул остатки «Каберне». Арина свое вино лишь пригубила. Она любила хорошие вина созерцать, вдыхать их аромат, но не пить. — Мать все равно померла, — тяжело выдохнул захмелевший Меньшиков. — Спасибо бате, что хоть в чистенькой клинике, а не в елизаветинском[3] клоповнике. Меня он сначала в гимназию устроил. Вот батя отжег так отжег! Меня из обычной школы выпереть грозились за неуспеваемость, а тут гимназия. Там все по три языка знают, на скрипках-роялях играют, и тут я — гопота районная. Хоть и костюм с галстуком напялил, итальянские шузы начистил, а все равно гопота. Учеба не шла. Зато шороха навел — будьте нате! Ботаны от меня пищали, учителя козьи морды строили. Доучивался я уже в обычной школе, батя сообразил, что так всем будет лучше — и мне, и учителям. А потом отец впихнул меня в институт хрен знает чего. Платный, конечно. Я там два раза в году появлялся с зачетной книжкой. Я вообще не понимал, зачем это было надо, если для меня и без корочек непыльная работенка найдется. Но отец сказал, что Меньшиковы — это элита, должны быть при верхнем образовании. При верхнем так при верхнем! После выпуска два года дурью маялся, пока не надоело. Никогда не думал, что надоест ни хрена не делать! Вот теперь у меня есть дело — я директор. Только это — не мое, мне не интересно быть директором!