Лучшее место на Земле - Иар Эльтеррус

Улыбка у Ита в тот момент была лукавая, он явно веселился.

– Не откажу, – подтвердил Федор Васильевич.

– Вот и славно. – Ит порылся в карманах. – Данил, возьми. Это вторые ключи от лодки, пусть у тебя будут, хорошо? И еще момент. Вы только не подумайте, что мы как-то хотим унизить ваше достоинство. Это просто подарок, нужная хорошим людям приличная вещь, и не более того. У нас вообще странные отношения с деньгами. – Он замялся. – Мы совершенно не умеем их нормально тратить. Раньше отдавали в семью или покупали то, о чем нас просили. Сейчас… рыжий, что ты сделал с нашей зарплатой за Турцию?

– Комната, пожрать, одеться, – стал перечислять Скрипач. – Ну и… ну и все. Что с остальными делать, ума не приложу. Федор Васильевич, кстати, может быть, вы спрячете у себя половину? Часть мы переведем в валюту, чтобы из Штатов чего-нибудь всем привезти, а часть я бы хотел оставить тут, незачем с собой таскать всю сумму.

– Вопросов нет, – пожал плечами Федор Васильевич. – Как скажете. А вам не приходило в голову, что можно, например, снять жилье получше, купить что-то себе – хороший приемник, посуду, ковер…

– Да, да, да, – продолжил Ит. – Обрасти хозяйством, и все такое, – закончил он со смехом. – Нет, спасибо. Правда, спасибо, но нам на самом деле ничего этого не нужно.

– Угу, он по молодым годам долго не мог понять, с какой радости покупать третью пару обуви, ведь на холодную и на теплую погоду у него две пары уже есть, – пояснил Скрипач. – Так воспитали. Мы с Син обставляли для нее дом, так этот придурок каждый раз впадал в ступор при виде очередного шкафа. Видите ли, женщина, которую он тридцать лет называл своей матерью, собственного шкафа не имела. Три полки – и все. Картины и украшения для дома она, правда, собирала. И посуду. Поэтому у нас дома Ит – до сих пор главный по посуде. Он ни в чем больше не понимает.

Федор Васильевич захохотал.

– Да уж, с вами не соскучишься, – заметил он, отсмеявшись. – Теперь давайте по делу. Домодедово мы после того, что случилось, трясем так, что от них перья во все стороны летят. Поэтому я хотел вас попросить заранее: сделайте строгие лица, и никакого панибратства ни с кем.

– Панибратства? – переспросил Ит. – А я о другом хотел попросить. Рыжий, не вздумай там устроить дебош. По-моему, ты только ради этого и захотел туда поехать.

Скрипач презрительно скривился.

– Я бы все-таки набил там кое-кому морду, – медленно проговорил он.

– Зачем? – поинтересовался Ит.

– А затем, что какой скотиной надо быть, чтобы спокойно смотреть восемь месяцев, как человек от голода загибается, и писать в карте всякую ересь, лишь бы ничего не делать?! – рявкнул он. – Мне больше интересно: зачем ты поехал? Хватать меня за руку?..

– Нет, – отрицательно покачал головой Ит. – Я хочу посмотреть на площадку. Ту, где появляются гости.

– Там не на что смотреть, – предупредил Федор Васильевич. – Каменная круглая площадка метров пятьдесят в диаметре. На ней даже трава не растет…

– Я еще хотел узнать, не было ли попыток как-то… – Ит замялся, подыскивая слова. – Как-то сделать так, чтобы гости не калечились на выходе?

– В смысле? – не понял Федор Васильевич.

– В смысле, заметить место, и попробовать подстраховать каким-то образом того, кто там может появиться, – ответил Ит.

– Так они каждый раз в новой точке появляются, – развел руками Федор Васильевич. – Не угадаешь.

– А время? – поинтересовался Скрипач.

– И время не угадаешь.

– То есть закономерности нет? – Ит прищурился.

– Нет. На наш взгляд – нет. Хотя… – Федор Васильевич задумался. – Работает в смежном институте такая дамочка, Роберта Михайловна Ольшанская. Так вот она утверждает, что закономерность якобы есть, но ей, по ее собственным словам, не хватает данных для того, чтобы их вывести. А чтобы собрать данные, нужно финансирование. Которого ей никто не даст.

– Почему? – удивился Ит.

– Потому что на голую теорию деньги давать никто не хочет, – объяснил Федор Васильевич. – Нерационально это.

– А в гостях какой резон? – справедливо спросил Скрипач.

– Ох, не скажите. В гостях еще какой резон. Только за последнее десятилетие – несколько крупных открытий и с десяток изобретений, которые мы запатентовали, и это только в России. Три новых антибиотика, универсальная вакцина, батарейки типа «палец», застежки «репейник», «липкий ключ»… ну, остальное для узких специалистов, но тоже весьма полезно. В хирургии кое-какие подвижки намечаются, в микробиологии, в радиоэлектронике. И это все – гости. Причем, замечу, гости именно что погибшие. Ведь изучаем все, что с ними связано. От вскрытия, во время которого исследуется масса параметров, до одежды, украшений, каких-то личных вещей.

– И часто встречаются личные вещи? – В голосе Скрипача мелькнула нехорошая нотка, Ит тут же перехватил его взгляд и беззвучно приказал: не надо. Тот потупился. – Я имею в виду, что мертвым, ясное дело, все равно. Но при этом…

– Личные вещи попадаются очень редко, и по большей части их назначение для нас – загадка. – Федор Васильевич тяжело вздохнул. – Как освободитесь, заходите, покажу вам нашу коллекцию. Мы же эти вещи не присваиваем. Я понимаю ваше негодование, Скрипач, но и вы поймите нас правильно…

– Он все понял, – твердо заявил Ит. – Закроем тему.

Мимо катера тянулись поля, засаженные кукурузой, капустой, морковью… тут и там виднелись рейки оросителей, над которыми висели крошечные искристые радуги. Москва давно уже кончилась, и сейчас катер вышел на последний участок маршрута – он продвигался по реке Пахре, чтобы вскоре свернуть в отводной канал, ведущий к точке тысяча восемнадцать.

– Причем обратите внимание, что мы не делали попыток о чем-то расспрашивать вас, – глухо сказал вдруг Федор Васильевич. – Могли бы. И хотели. Но видели, что делать этого ни в коем случае нельзя… мы ведь не звери, мы тоже люди и понимаем, что в жизни бывают ситуации, в которых расспросы могут…

– Давайте не будем продолжать, – мягко попросил Ит. – Федор Васильевич, поверьте, мы очень постараемся быть вам впоследствии полезными, насколько это возможно. Но вы правы, нам сначала действительно надо разобраться с проблемами… хотя бы с частью проблем. Уже не внутренних, а внешних.

– Каких именно?

– Пока еще не выстроили последовательность, – ответил Скрипач. – Думаем. Поступим следующим образом: сходим в Америку, подумаем, а потом придем к вам. Пойдет?

– Пойдет, – улыбнулся Федор Васильевич. – Только поосторожнее там, в Америке.

– Договорились, – кивнул Ит.

Сначала зашли в больничку. Скрипач с нехорошо сузившимися глазами, Федор Васильевич с каменным лицом, и Ит – вообще без каких бы то ни было внешне проявляющихся эмоций.

Маленькое одноэтажное здание снаружи выглядело еще ничего, но внутри поражало своей убогостью и запущенностью. А уж запахи… Видно было, что Федора Васильевича от «ароматов» передергивает, и это с учетом, что он сам по первому образованию медик, причем, ни много ни мало, патологоанатом.

– Какая гадость, – пробормотал Скрипач. – Они что, тут вообще не моют, что ли? Не завидую гостям – им приходится умирать в ужасных условиях.

– Это капуста, – хмыкнул Ит. – Вернее, щи. Недельной где-то давности.

– И канализация, – подвел итог Федор Васильевич. – Пошли к заведующей. Мы этой поганке месяц назад выделили триста рублей – на случай появления гостя. Теперь предстоит выяснить, был ли гость и где деньги.

Скрипач заржал в кулак. Ит поневоле усмехнулся тоже, но тут же напустил на себя серьезный вид.

– Рыжий, держи себя в руках, – предупредил он. – Я не шучу.

– Да заткнись ты, – отмахнулся Скрипач. – Нашел, кого защищать.

– Ты сам понимаешь, что это бессмысленно. Ну треснешь ты ее, ну походит она неделю с синяком, ну посочувствуют ей коллежанки – и что? Думаешь, она из-за этого синяка со следующим гостем поступит иначе? Да ни в жизни! – Ит остановился, взял Скрипача за локоть. – Вон, спроси Федора Васильевича, он тебе скажет.

– К сожалению, он прав, – с неприязнью подтвердил тот. – Единственное, что они стали делать после скандала с Итом в главной роли, – это не оставлять гостей на площадке, а сразу относить в корпус. Но все остальное как было, так и осталось.

– Что, даже не звонят?

– Нет, конечно. Ни отсюда, ни из других мест. По тысяча сто одной причине. Начиная с неуплаты за телефон, заканчивая столбом, который якобы упал в речку… Так, пришли. Стойте рядом, сделайте строгие лица и молчите, ради всего святого, оба, – попросил Федор Васильевич. – Сейчас поговорим, а потом я вас свожу на точку.

Он без стука распахнул дверь и вошел. Ит и Скрипач, переглянувшись, последовали за ним.

В кабинете, тесном, маленьком, заваленном бумагами, размещался утлый письменный стол, пыльная лиана в деревянной кадке и толстая одышливая тетка в белом халате с мокрыми пятнами под мышками. На шкафу, запертом на замок, стоял пожелтевший приемник, из которого доносилась веселенькая мелодия.