Его счастье (СИ) - Энжи Вэс

с Лонгстри. Но, скорее, это был инстинкт собственника, чем ревность. Причем ему стало не столько ревностно, сколько тревожно за нее, что он какого-то черта стоит с ней так близко. Саймон так хотел в этот момент взять его за шкирку и оставить в пяти метрах от Оливии. Без сомнений, барон ему не ровня, пусть он старше него на несколько лет. Однако решающую роль играет титул и положение, а Саймон и барон в этом случае были как два конца одной палки. И тот конец, что находился на вершине, очевидно, предназначался ему.

Все гости уже расселись по местам, но барона нигде не было видно. Начался концерт. Из четырех дочерей на сцену вышло только три, что привело Саймона в недоумение. Старшая дочь Франческа взяла виолончель, следующая по старшенству, Энн, играла на фортепиано, а Клио — на скрипке. Игра была легкой и изумительной. Создавалось впечатление, что сам Моцарт восстал из мертвых и вселился в инструменты. Музыка плавно переливалась в зале. Все поистине наслаждались мелодией. Девушки очень хорошо справлялись со своими ролями, используя свои способности как следует.

Глаза Саймона невольно скользнули к Оливии. С каждой их встречей он думал о ней все чаще и чаще. Ее веснушки не могли не привлечь его внимание. Саймону не хотелось отрываться от Оливии. Глаза будто сами находили свой объект воздыхания.

На ней снова было платье, которое не походило ни на одно из присутствующих дам. Это придавало ей особенности, делало ее по-своему красивой. Он заметил, что девушка сжала одной ладонью другую, отчего та покраснела. Она безотрывно смотрела в одну точку на сцену. Саймон отследил ее взгляд: ее глаза устремлялись на девушку, сидящую за фортепиано.

Энн пару раз не попала в ноты, поэтому Оливия каждый раз напряженно впивалась в свою руку. Но Энн, несмотря на весь стресс, старалась держаться, чтобы не бросить все и не убежать.

«Должно быть, она очень за нее переживает» — подумал Саймон. И это почему-то очень тронуло его.

— Что там делал с тобой Лонгстри? — вдруг вздумалось ему спросить.

Саймон сам не ожидал от себя и даже не заметил, как мысли вырвались за пределы разума.

От неожиданного вопроса Оливия отвлеклась, с изумлением повернувшись к нему.

— Что он мог делать, по-твоему? Хотел пригласить на танец… опять, — ответила Оливия, переведя взгляд на сцену.

Саймон вспомнил, что она еще на балу была готова сбежать от барона. Эта мысль его немного успокоила. Но все равно ему была неприятна картина, где он так же раздевал ее глазами, как сегодня. От этого у Саймона зачесались кулаки, и он с силой сжал их. Он обвел взглядом впереди сидящих людей, но не нашел среди них Лонгстри.

— Может, ты хочешь меня поблагодарить, что я спас тебя от назойливого поклонника? — спросил он, не отводя от нее взгляд.

Спас и в то же время навязал себя на целых два танца, после которых сплетникам будет, о чем поговорить. Этого Оливия тоже пыталась избежать, но почему-то все идет против нее. Проще, наверное, запереться в своей комнате, чтобы не провоцировать никого и ничего составить ей пару в этом сезоне.

Но как бы там ни было, Саймон действительно ее спас. Странное поведение Лонгстри даже напугало ее. Тем не менее она не станет признаваться ему в этом, чтобы в его лбу не загорелась еще одна яркая звезда самодовольствия.

Оливия, не оборачиваясь, невозмутимо продолжила:

— Ты обязал меня на два танца с тобой, о чем потом будут ходить сплетни. Так что не думаю, что благодарность здесь уместна. — Оливия свела брови вместе и повернулась к нему. — Ты вообще хоть понимаешь, что завтра же все будут говорить о нашей будущей помолвке?

Саймон пронзил ее своим взглядом, который говорил за него: этого он и добивается.

Ну конечно! «Мне нужна ты» — прозвучали в голове его слова, и в ее груди возросло волнение. Но Оливия лишь фыркнула и отвернулась от него.

— Молодой леди не стоит слоняться с каким-то бароном, у которого моральные устои подвержены сомнению, — протянул он сухо.

— Молодой леди много чего не стоит делать. Например, дышать после одиннадцати, — дерзко ответила она. — А также слоняться с каким-то герцогом, который пытается обзавестись женой, хотя поведение еле дотягивает до уровня десятилетнего ребенка.

Оливия посмотрела на его потемневшее лицо со сверкающими глазами и продолжила довольно упиваться своей маленькой победой.

Если она хотела вывести его из себя, то у нее получилось. Кто это еще из них ребенок? «Ладно, пусть будет по-твоему, — подумал Саймон. — Хочет играть, тогда поиграем». Он ей покажет, кто из них кто и тогда посмотрим, как повернется ее язычок.

Концерт закончился успешно. Зал накрылся аплодисментами. Люди бросились с похвалами к музыкантшам. Один за другим проходили в переднюю часть зала.

Оливия хотела найти свою компаньонку, а затем подойти к Энн и поздравить ее. Она пошла в холл, но тут позади толпы ее схватила сильная рука и потянула в сторону. Оливия ничего не поняла и ей стало страшно.

Саймон решительной и сильной хваткой, как у хищника, утащил ее в комнату для гостей и отпустил руку, захлопнув за собой дверь. Обхватив себя руками, Оливия ощутила новый прилив страха. Она думала, что Саймон предсказуем и ей нечего бояться. Но, кажется, ошибалась. Так барона ли стоило бояться?

Комната была небольшой, но темной. Лишь свет луны из окна и недогоревшая свеча на прикроватном столике позволяли ей разглядеть его лицо и понять, что он собирается делать.

— Ты бросила мне вызов, малышка. Я не могу этого так оставить, — сказал он, удерживая пристальный взгляд.

Глаза, которые раньше были голубыми, вдруг стали неузнаваемо темными. Или это в комнате так темно? Оливия открыла рот, желая возразить ему, но слова будто застряли в горле. Саймон притянул ее к себе, а она успела лишь ахнуть от неожиданности. И вдруг он поцеловал ее.

Попытавшись вырваться, Оливия хотела высвободить руки, зажавшиеся между их телами. Но все было тщетно. Его поцелуй был горячим, а руки легли на талии. Решительность Саймона переходила все границы, но в этом что-то было. Через пять секунд она перестала сопротивляться и отдалась сладостному моменту. Его губы были настойчивыми и в то же время нежными, словно он пытался что-то доказать, поставить ее на место.

Несколько секунд назад она отталкивалась от этой твердой и сильной груди, а теперь прильнула к ней сама, не желая быть оторванной. Ей нужно было еще. Все мысли в голове перемешались, дыхание стало