Подарите мне море… - Анатолий Фёдорович Карабинцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
01.12.02 Чувствуется, что ребята устали и теряют юмор. Сказал второму, поднявшись на мост после чая, чтобы приободрить его, а то после известия, что его не сменят в этот раз, он всё молчит, что сегодня рыба под маринадом – очень успокаивает, говорю. Он помолчал, потом прозвучало вопросительное – «что?», потом после некоторой паузы – «а…, понял». Мне бы, наверное, тоже было не до юмора, если бы сказали после семи месяцев, что надо ещё в один рейс идти. Вот так нас кинули опять, пообещав сменить всем экипажем, а меняют половину. Хотя отработали все одинаково. Не до юмора тут некоторым.
02.12.02 Прошли Гибралтар. Покинули Средиземное море, которое к нам довольно терпимо отнеслось, и вышли в суровую зимнюю Атлантику. Наступил последний и, наверное, самый трудный этап рейса. Покачаемся напоследок. Встретили судно Азовского пароходства с названием “гей Смирнов”. Наверное, первые три всё-таки были “Сер”, но их смыло волнами. В этот же день вечером в лирику ударило. Вот что получилось:
Опять отъезд, опять сплошная мука,
Вокзалы, расставанья, корабли.
Как вынести опять эту разлуку,
Как дотянуть до встречи, до любви.
И никуда от этого не деться,
Как не пытайся изменить судьбу.
Путем, что ею был отмерян с детства,
Как ни пытался бы свернуть – иду.
Сквозь шторма вой, сквозь ругань,
Сквозь туманы, швартовки,
Отшвартовки, штиль, прибой,
Пройду, вернусь и сяду на диване,
Возьму гитару – я опять с тобой.
И никуда от этого не деться,
Я где-то рад, что не сменил судьбу,
Ты, я, наш дом, две дочки, и два внука,
Механик Яша, выше этажом.
Когда опять придёт пора прощаться,
И я опять надолго загрущу,
Наверное, будем и скучать, и волноваться,
Судьба сложилась так – другую не хочу.
Даже на песню смахивает, надо попробовать. Немного примитивно, конечно, но что взять с человека на восьмом месяце плавания? Всегда перед отъездом домой кокой-то творческий зуд одолевает. Хочется что-нибудь свершить эдакое. Вот помню, как-то так же нашло перед списанием на “Горизонте”, и нарисовал картину, «Мистерия» назвал. Пока рисовал, нравилась, приехал домой, и уже совсем другие ощущения. Никого особенно не впечатлила, да и мне самому тоже показалась не очень. Видимо, к этому творчеству на пороходах в преддверии отпуска в обстановке предотпускной эйфории надо относиться с известной долей иронии. Потом дома, когда эта эйфория предчувствия встречи уляжется, будет всё это казаться не так уж, а пока вот хочется творить. Вот, еще одна песня написалась:
Брызги и пена летят,
Вздыбило корпус волной,
Вот и начался декабрь,
Скоро нам ехать домой.
Здравствуйте, снежные дни,
Южное солнце, прощай,
Мы навсегда сохраним
В сердце своем “Enterprise”.
Нас провожает с тобой
Марево дальних дорог,
Нас ожидают с тобой
Сполохи новых тревог.
Вот и закончился круг,
Серое море, прощай.
Мы навсегда сохраним
В сердце своем “Enterprise”.
Что ж ты стоишь на мосту,
Что ж не спешишь уходить.
Нам надо песню допеть,
Нам надо меньше грустить.
Скоро к тебе доберусь,
Верь, жди, надейся, скучай.
Желтые флаги разлук
Вывесил наш “Enterprise”.
Правда, тему позаимствовал у Визбора, – “Лыжи у печки стоят…”, но слова почти все свои.
07.12.02 Посетили Foynes, как сказал бы один знакомый. Люблю маленькие городишки. Нравится, что всё рядом. Можно за пару часов добраться туда и обратно. Это в нашем возрасте уже начинает иметь значение. Если добираться далеко, да к тому же и город большой, то лично у меня это не вызывает энтузиазма. Почему-то перестали нравиться большие шумные города, быстро устаю от них. Наверное, это старость. Городишко расположен на довольно большой реке Шаннон с приливами аж до пяти с половиной метров. То ты над причалом торчишь как приличный пароход, этакая громадина, то из-под причала торчат только надстройка и мачты. Не очень-то жалую все эти англо-ирландские порты с их приливами-отливами, грязными, цвета какао, речками и заходами в шлюзы, у которых никаких кранцев, и ещё поперёк течения. Ох, сколько вмятин на пароходах осталось от заходов в эти шлюзы, и сколько капитанов получило или приблизило инфаркт от этого холодящего душу зрелища, особенно если кто в этом толк понимает. Дилетанту тут со стороны, конечно, не прочувствовать. Я уж не говорю о лежании на грунте на малую воду с довольно здоровым креном, когда знаешь, что ты уже не плывешь, а всем корпусом уселся на мель, и что из этого потом получится, никто не знает. Хоть у тебя в рейс-задании и стоит, что “safety aground”, то есть «безопасно на грунте», и что место это как бы безопасно для такого лежания, но на душе тревожно. Иногда эта тревога получается не такой уж напрасной. Помню, полежали мы так пару раз в речке Трент, это приток Хамбера, на двух причалах за раз лежали. Сначала был Кингс-Ферри, потом Ганнес (вот уж действительно). Вышли в море, и решили на всякий случай проверить двойное дно. Оказалось, что имеем довольно приличные две вмятины в кормовых балластах. Ну, послал как положено телекс во все адреса, где возложил ответственность за это на фрахтователя и владельца причала, и иже с ним. Так ведь прислали ответ, что быть этого не может. Не знаю, чем у судовладельца это кончилось потом, но сюрвейера для осмотра повреждений пришлось принимать, и бумаги писать тоже.
Бывают там ещё такие прелести как на поперечном течении заскочить в узкую речку, успеть,
