Можете звать меня Татьяной - Наталья Арбузова

Что делать? кому открыться? Открылись Татьяне. Татьяна не удивилась. Наморщила лоб, стала думать. Пока у вампира ремиссия. Увлечен бизнесом. Асан хочет крови? нет, Асан хочет денег. Есть немного времени на размышление. Жил на берегу озера Бездна в деревне Русалки Костромской губернии бок о бок со всякой нечистью современный дед Юра – номер мобильника у Татьяны цел. Жив ли? ему теперь должно быть под девяносто. Сейчас проверим. Ответил дребезжащий как у дьячка тенор. Повеяло свежестью с болотистых отмелей. «Татьяна? помню, матушка. Ну да, упырь. У нас давно не было. Последнего мой дед видел. Нет, бог миловал. Так тезку моего Юрия Пятакова не насмерть? Значит, твой Юрий сам теперь может. Был с ним грех, не было – это дело другое. Главное – столкнуть их лбами. Кто кого. А мы посмеемся».

Хороши смешки. Бизнесмен на бизнесмена. Кто кому горло перегрызет. Благословясь, послали олигарху Пятакову по электронной почте сообщенье. Хорошенькое дело – электронный адрес упыря. Нечистая сила устояла против натиска цивилизации. Такое вот сообщенье. Глубокоуважаемый Юрий Викторович! Прокусивший ваше драгоценное горло господин Замогильный под фамилией Замкадный ныне управляет домом моделей «Ариэль». Можете придти и сами убедиться. Посылаем вам приглашенье на показ, имеющий состояться 16 апреля 2010ого года, в 19.00, по такому-то адресу.

И что вы думаете? пришел под конец. Уселся в первом ряду, как было задумано. Сильно располнел, и губы стали подозрительно красны. Однако Петр-Сергей его сразу узнали. А модели-феечки по подиуму каблучками топ, топ. И уж господин Замкадный вышел на поклон, ведя с двух сторон подъятыми руками Татьяниных внуков. Двое красногубых встретились взорами. Искра проскочила будто шаровая молния между их набычившимися лбами. Подхватов – не шестерка, скорей валет – метнулся наперехват. Ему обожгло рыжие волосы. «Кто, кто пригласил?» – зарокотал Замкадный, отступая чуть ли не за МКАД. «Они… они» - валет указал на Петра и Сергея двумя пальцами, точно делая им козу. «Уволить… расторгнуть…» - и скрылся за кулисами, не успев вспомнить заеденного им же господина Закулисного.

И уволили, и расторгли. И заплатили им же, уволенным, неустойку. Только сгиньте с глаз долой. Петр-Сергей с повинной явились к Юлиану Портнову. Но скандал создал молодым дизайнерам скандальную известность. Отныне Юлиану Борисовичу пришлось волей-неволей всегда выходить на поклон, держа с двух сторон за руки Петра и Сергея. Публика неиствовала в аплодисментах, перешептываясь: «Это те самые…»

Татьяна с внуками, шустрыми невестками и девчонками, уже школьницами, совершила паломничество под Кострому на озеро Бездна, в деревню Русалки. Разрешила Лизе-Соне взглянуть с лодки неуемного деда Юры на их, девчоночье, отраженье в неподвижной воде, после чего юные леди приобрели странную привычку сидеть на деревьях, свесив бледные ноги. Но рыбьих хвостов у них никто не видел, я ручаюсь. А вот танцевать обе Татьянины русалочки стали так, что говорить об этом можно было бы бесконечно. Но умолкаю.

Жизнь с ним намудрила

Мещанские улицы. Дом сохранился в первоначальном виде. Внутри такие длинные переходы из жилых комнат в кухню – набегаешься. Коридор со ступеньками. Татьянин друг Сергей Сидоров таскает на руках свой мотороллер чезетта, задевая им о стены. Иванов. Петров, Сидоров. Сидоровых много. Этот, потомственный мещанин, живет в дедовском доме. После революции деда, лавочника, вызвали в ЧК. Немножко побили и вытрясли всё золотишко. Ощипали и отпустили. Сын побитого лавочника был инженер. Лицом тонок, очки как пенсне. В книжном шкафу Ницше, Шопенгауэр и Отто Вейнингерт. Умер от рака, как все порядочные люди. Не в лагере, нет. Сергей пошел в деда. Крупный, курносый, басовитый и явно некрасивый. Любит Брюсова – Брюсов свой. Он на самом деле не Валерий, а Василий – сын пробочного фабриканта. «Вася, почем нынче пробки?» - кричали ему из зала грубияны футуристы. Сергей читает с чувством наизусть:

Я жрец Изиды светлокудрой,

Я был воспитан в храме Фта,

И дал народ мне имя «мудрый»

За то, что жизнь моя чиста.

Чиста и жизнь Сережи. В альбоме фотографии девушек в платьях из ситца. Подписаны имена: Лида. Люда. У Сережи две сестры, обе старше его. Нина родная, Ирина на самом деле двоюродная. Сережин отец Алексей Петрович воспитал дочь расстрелянного брата как свою. Не всё так уж гладко обошлось на Мещанских улицах. Нина вылитый Сергей в женском варианте – дедовы гены. Ох, лучше б иначе. Чувствительна и некрасива. Ирина больше похожа на Алексея Петровича, чем родная дочь. Видно, бабушка Сергея была лицом потоньше. У Ирины и жизнь полегче, у одной из всех троих. Не унывает, а если когда и воздохнет – никто не слышит. Это со слов Сережи, Татьяна Ирины не видала. Татьяна берет у Сережи почитать философские книжки из шкафа его покойно отца и ведет с Сережей умные разговоры. Соседний дом поэтичней Сережиного. От веранды остался лишь дощатый настил, выдвинутый в сад. Похоже на сцену для игры чеховской «Чайки». А. простите, сортир вынесен в другую сторону, попросту над выгребной ямой. Татьянин друг поэт некогда писал:

Хожу, брожу по улицам Мещанским -

Геранью опечатано окно.

Еще глоток такого постоянства,

И выберу я что-нибудь одно.

Постоянство в характере Сережи несомненно присутствует, однако не востребовано. Он робок с женщинами, и кончается тем, что его берет на абордаж какая-нибудь нахалка. Сам понимает положенье вещей и не жалуется. Татьяне, встретившись с нею в горнолыжном лагере: «Видишь, какие кругом девушки… они налетают коршуном. Лишают нас свободы выбора. Что поделаешь – эмансипация. Р-раз и на матрас. А где же ухаживанье?»

Сережа как все шпыняет Татьяну. В какой-то трудный момент Татьяниной жизни: «Что это ты зеленая и вся в прыщах?» На самом деле он хороший друг. Заядлый турист, дает Татьяне палатку, когда она ездит в Крым с сыновьями. (О Крым, Крым! ты теперь снова наш. Я тебя выпросила обратно. Крым.) Еще ставит крепления на лыжи и Татьяне. и мальчикам. Берет их троих в байдарочные походы, хоть товарищи и ропщут против такого балласта. Работает Сережа в почтовом ящике, у которого дурная слава по части вредности. Зато палатки, байдарки, рюкзаки – бери не хочу. Всё казенное. Даже не перечислишь всего, в чем он помог Татьяне. Вешает занавески в новой квартире, и прочее, и прочее.

А Татьяна свинья. Сережа простодушно ищет, кто ему за деньги сделает математическую часть кандидатской диссертации. Будто не понимает, что в этом вся соль. Татьяне бы сделать ему даром. Ей раз плюнуть. Нет, она кого-то находит, не очень умного. Защитился таки Сережа, хоть и поздно. Совет-то закрытый. Там что угодно пройдет. Сережа хороший товарищ не только Татьяне, он вообще хороший товарищ. Почему ему не везет с женщинами – загадка. Должно быть какое-нибудь простое объясненье, но Татьяна сама тупа по этой части.

Почтовый ящик дает теперь защищенному от всех напастей Сергею Сидорову однокомнатную квартиру на Войковской. Татьяна героически разъедает вместе с ним в пустой комнате прокисший торт «Наполеон». А Сережа начинает водить от турклуба в воскресные дни целую стайку одиноких женщин в походы по подмосковью. Дети у этих дам выросли, делать дамам нечего. Сергей высокий, подтянутый, непьющий. Квартира, кандидатский диплом. С лица не воду пить. С ума сойти. Ходят с видом первооткрывателей по дачным лесочкам. По помойкам, по помойкам.

И вот одна из женщин, Аня, пригласила Сережу на свой день рожденья. Каково же было его удивленье, когда он оказался единственным приглашенным. Сидел скованный, вел себя так, ровно его заставили сделать нечто неприличное. У Ани целая этажерка забита тонкими книжонками стихов издававшихся в то время многочисленных авторов – карликовых звезд. Сережа, интеллигент во втором колене, полистал – просто плохо или очень плохо. А всё же лед тронулся, господа присяжные заседатели. Но прошел целый год – ах. как долго он тянулся для Ани – пока сошлись. И сразу Аня закрыла для Сережи двери. Сказала: только брак. Мне не нужен мужчина, который сегодня пошел сюда, завтра туда. Это Сережа-то, которому новая связь далась бы с таким трудом. Но и брака он почему-то страшился. Стучался в двери, царапался. Аня ответила, рассматривая в глазок Сережино опухшее от слез лицо: «Не могу открыть. У меня здесь другой». Соврала.

Расписались. Щука таки проглотила премудрого пескаря. Сережа радовался прощенью как дитя. Пригласил Татьяну знакомиться. Поздняя осень. В двухкомнатной! квартире Ани на Самотеке плохо топят. Аня показывает из-под длинной юбки короткие валеночки. «Бабушка, бабулечка!» - ликует Сережа. Аниному внуку два года. Молодые живут отдельно. «Пока отделываемся подарками. Так, шубка…» - практично рассуждает Сережа. Нашел свое счастье, еще и сохранил персональное жилье на Войковской, чтоб было куда отступать. Уступка Ани. Условие Сережи. Иначе он в ЗАГС не шел.