Проклятие для Обреченного (СИ) - Субботина Айя

Опускаю тряпицу, мысленно уговаривая себя больше не показывать страх.

Отжимаю лишнее и, наконец, снова опускаю взгляд на истерзанную грудь Тьёрда.

Под запекшейся кровью шевелится что-то непроницаемо черное, покрытое чешуей и каменными наростами. Прямо под рваной кожей, которая клочьями свисает вокруг раны, нечто словно вьет себе гнездо, то вдруг замирая, то сворачиваясь тугими кольцами. Пульсирует, выталкивая наружу новую порцию крови, шипит и щелкает.

Генерал медленно закатывает глаза, сдерживает стон. Кожа на острых скулах натянута, как на барабан, вены вздуваются, вдруг на мгновение тоже чернеют, заставляя его вцепиться здоровой рукой в подлокотник, пока стальная безжизненно свисает вдоль тела.

Что он хочет, чтобы я сделала?

— Дэми, дьявол тебя возьми, просто зашей меня.

Я делаю шаг вперед, чуть не проваливаясь в ужас внутри себя, потому что чернота в груди монстра вдруг оживает с новой силой и словно собирается выбраться наружу. Тьёрд до скрипа сжимает зубы, издает низкий глухой рык, в котором совсем нет ничего человеческого, и тварь внутри своего хозяина забирается обратно.

Я вытираю кровь с его кожи, обрабатываю края раны мазями, которые должны снять боль, и все это время он не издает ни звука. Просто полулежит в кресле и не шевелится, даже когда я не совсем случайно задеваю живую кровоточащую плоть. Только на бледных щеках появляется нездоровый румянец.

Потом берусь за иглу, выбираю место, чтобы было удобнее накладывать стежки, но в этот момент Тьёрд протягивает руку, нетерпеливо подзывая меня большим пальцем.

Подавляю желание бросить чудовище издохнуть в луже собственной крови, но он вдруг обхватывает меня за талию и силой усаживает к себе на колени.

Мы слишком рядом. Его близость обжигает даже сквозь плотную шерстяную ткань платья. Как будто меня клеймят самой ненавистью, щедро натирают смрадом битвы, догорающих костров, сизого утреннего тумана и мокрым вороновым крылом.

Словно деревянную куклу, Тьёрд придерживает мою спину своей стальной рукой. Я медлю, и он выражает раздражение, сгребая ткань в охапку, из-за чего ворот натягивается и впивается мне в горло.

И я снова, не зная и не понимая почему, вдруг успокаиваюсь.

Как будто от недостатка воздуха во мне умирает весь страх.

Загнутая игла легко входит в кожу. Как расторопная швея, медленно, чтобы не оборвать, протягиваю нить, соединяя концы плоти красивым ровным стежком.

Тьёрд сильнее сжимает платье.

Дышать все сложнее с каждым стежком. Я веду плечом, сбрасывая его случайное – или нет? – прикосновение губами.

— Не заставляй делать тебе больно, - тем же нечеловеческим голосом хрипит он. – Поверь – мне очень хочется.

Еще два стежка: превозмогая дрожь в пальцах, слезы и желание упасть перед ним на колени и молить позволить мне больше никогда к нему не прикасаться.

Стальные пальцы перебираются вверх, захватывают затылок.

Тьёрд медленно накручивает мои волосы на кулак. Кожа на голове болезненно натягивается.

Стежок.

Черная мерзость в его груди шипит и щелкает, как будто у нее есть рот и клыки.

Халларнец жадно, открытым ртом, вдыхает воздух возле моей шеи.

Стежок.

Его поцелуй на коже: влажное прикосновение языка, злой укус, жадный стон.

Дверь распахивается, и моя рука дергается от неожиданности, вспарывая кожу по косой.

Воин Тьёрда стоит в пороге - и ему как будто все равно, что его хозяин устроил кровавые игрища со своей будущей женой.

— Господин, Кел’исс прибыл.

— Проводи его, - говорит Тьёрд, на минуту морщась, когда я медленно вынимаю иглу, заканчивая свою работу. Хочу встать, но он держит меня еще крепче. – Сиди так. Мне нравится.

Я знаю, что ему нравится. Не вчера родилась и понимаю, что упирается мне в бедро совсем не пряжка от ножен его меча, поэтому, собравшись с духом, все-таки освобождаюсь, хоть напоследок халларнец намеренно сильно сжимает пальцы - и теперь на моей талии точно останется пара синяков. Бросаю иглу в заранее приготовленную плошку с раствором, в соседней миске смачиваю чистый отрез ткани и осторожно прохожусь по только что зашитой ране. Выглядит неплохо. Когда заживет, останется ровный росчерк шрама. Ничего лишнего на этой и так уже порядком иссеченной, немного суховатой, но мощной груди.

Чтобы переключиться на другие мысли - заканчиваю, обрабатываю рану целебным маслом.

— Воняет, как проклятие, - морщит нос Тьёрд.

— Зато так рана заживет быстрее.

— С чего вдруг такая забота о моем здоровье, женушка? – Он снова подпирает щеку кулаком, разглядывая меня из-под ресниц. – Я думал, ты каждую ночь молишься своим богам, чтобы какой-то ушлый северянин проткнул меня и отправил на тот свет.

Мне кажется, он что-то знает.

Не могу понять, почему возникает это чувство, но шепот в голове становится все громче и громче: «Будь с ним осторожнее, Дэми…»

— Я молюсь богам, чтобы они сохранили мне жизнь и позволили дожить до старости, - отвечаю я. Это правда, а ее всегда легко говорить. – Чтобы позволили мне каждый день смотреть на небо и дышать. А без тебя, господин, моя жизнь станет очень короткой.

Понятия не имею, доволен ли он услышанным или нет, потому что в это время дверь распахивается, и я испытываю непреодолимое желание спрятаться за спину Тьёрда.

Человек, который оказывается в зале, такой же высокий и темноволосый, как и мой монстр. У него такие же длинные волосы, хищный взгляд и выправка человека, который привык держать спину и возвращать удар. Но, в отличие от генерала, который обычно предпочитает тяжелые доспехи, одет проще: кожаные штаны, белая сорочка, поверх – темная потертая кожаная куртка. Из всех украшений – пурпурный пульсирующий медальон на груди, от которого время от времени растекаются колючие волны света.

Нет, этот человек не выглядит страшным, у него красивое, не обезображенное шрамами лицо, и он не набрасывается на меня с желание вспороть от паха до горла.

Он просто приносит волну пугающей разрушительной силы.

Как будто может одним жестом брови разрушить весь замок и навеки похоронить нас с халларнцем под его завалами.

Радует лишь то, что «гость», оглядев Тьёрда с ног до головы, ухмыляется и произносит:

— Ты еще не сдох? Надо же, мой день стал определенно лучше.

— А ты пугаешь мою жену, - без особой радости от встречи говорит, вставая, Тьёрд.

И эти двое обнимаются, как старые товарищи.

Глава двадцать вторая

Чтобы не мешать мужчинам, я выскальзываю на кухню, но в коридоре чуть не налетаю на стоящую с каким-то потерянным видом девушку, которая выглядит так, словно ее сквозняком задуло в наши края.

Она даже вскрикивает, когда я появлюсь неожиданно близко.

— Ты кто? – спрашиваю, на всякий случай прикидывая, что из находящихся поблизости предметов можно использовать в качестве оружия.

— Хёдд, - отвечает она, пятясь подальше, как будто и сама увидела приведение.

— И что ты тут делаешь?

Она не похожа на человека, которого отчим нанял меня прирезать, но я помню одного из тех, кто был до нее. Мальчишку, лет десяти, который пытался задушить меня веревкой во сне. Когда я камнем размозжила ему голову, и он мертвый валялся в луже собственной крови и мозгов, у него было на удивление умиротворенное и невинное лицо.

Никому нельзя верить.

— Я прибыла с Заклинателем костей Кел’иссом, - бормочет она и чуть приглушает голос, когда произносит имя. – Я… его жена.

Жена?

На вид ей не больше шестнадцати. Конечно, многие северянки рано становятся женами, но обычно эти браки совершаются либо в тайне от родителей и от большой любви, либо чтобы скрепить союз двух семей.

— Мне исполнилось восемнадцать весной, - как будто услышав мои мысли, говорить Хёдд. – Могу я… погреться у огня?

Она потирает абсолютно бледные ладони и послушно идет за мной.

На кухне я пододвигаю стул к очагу, и девушка с блаженной улыбкой задерживает ладони над огнем. Старая Ши выжидает моего разрешения и только потом предлагает гостье горячее питье.