Биение сердец - Сергей Семёнович Семёнов

так, словно старик залез в ящик с её нижним бельём и бесцеремонно пошарился там своими грязными руками. В мыслях у неё носился вопрос, «что ещё нужно старику от её счастья», который она не могла озвучить, словно онемевшая. Она с ужасом осознавала, что сама настояла в роковой день на том, чтобы они с П. переехали из отеля на подворье к Маргарите. Что тогда могло заставить её остервенеть, врезать мужу пощёчину? Неужели это колдун, гипнотизёр, телепат, что он учуял именно в них, что понравилось этому зверю и захотелось отнять? Отчаявшейся женщина собиралась взобраться на мансарду, расколотить мастерскую Северо, разбить все его скульптуры. Она скрывала своё мокрое от слёз лицо и единственным желанием было не встретить никого из соседей. Амали нашла укромный уголок в глубине сада, где можно было утереть слёзы, восстановить силы, но мысли путались в голове. Девушка не заметила, как ноги сами потащили её к набережной, где уже толпился народ, идущий, как обычно в это время, с пляжа через торговые ряды. Она завернула в первый же попавшийся кабак, где услужливый бармен, почуяв добычу, предложил выпить ей фирменный коктейль. Амали вскинула на него печальный взгляд, со следами слёз на щеках, и пустилась во все тяжкие.

Через какое-то время стемнело и начались танцы. Пела провинциальная певичка, срывая микрофон, ей подыгрывал неплохой ансамбль. Амали, не зная меры, быстро напилась. Туш давно растеклась, она ещё несколько раз рыдала перед барменом и каким-то малолеткой, который дорвался до выпивки и коршуном кружил возле Амали, питая самые смелые надежды. Вскоре к ним подошёл импозантный мужчина и пригласил Амали потанцевать. Тинэйджеру пришлось ретироваться, не достигнув желаемого. Она не следила за собой, неприлично вскидывала руки, прогибалась в танце так, что её пляжная майка задиралась, обнажая живот почти до бюстгальтера. В самый разгар «грязных танцев» к импозантному мужчине подкатилась его разъярённая супруга, ошибочно искавшая мужа по другую сторону курорта уже довольно давно, и, видимо поэтому, устроив первосортную истерику с визгливыми выкриками, беспорядочными ударами сумочкой и унизительными оскорблениями. Вся эта дешёвая сцена выглядела омерзительно, Амали стало дурно и тут, откуда не возьмись, вновь появился мальчишка. Он был рослый и, видимо, имел некоторый удачный опыт общения с противоположным полом. Парень вежливо предложил Амали помощь и вместе они покинули шумное заведение. По пути подвыпивший и охрабревший тинэйджер всё же решился урвать желанное и в тихом переулке начал шарить ловкими ручонками под майкой женщины. Амали забылась на несколько секунд от решительных мужских объятий, но, придя в себя, влепила пацану такую оплеуху, в которую вложила полагавшееся и господину П. и импозантному мужчине (которого и без того отметелила жена) и ему самому. Бедняга отлетел на тротуар, сбитый с ног. Ошеломлённый, он так и остался сидеть на асфальте, провожая глупым взглядом свои вожделенные мечты.

Амали мутило. Она еле успела заскочить в туалет и её начало рвать. Вмиг она протрезвела и отчаяние нахлынуло сокрушительной волной. В слезах, измотанной приступами ей казалось, что из неё выходят все мечты и надежды о сыне. То, к чему она так долго и последовательно шла, рухнуло за один день.

Господин П. в совершенно спокойном расположении духа ехал на такси в аэропорт. Он выключил телефон и хладнокровно думал, как срывает сейчас его Амали; вспоминал, как в пути на курорт, в самолёте, разглядывал свою задремавшую супругу и пытался разгадать тайну её устройства, невидимое глазу внутреннее движение клеток и молекул, как потом думал об их теснейшей связи, о том, что будет с ним, если вдруг Амали не станет, как переживёт он одиночество? Последнее его сейчас совершенно не пугало, наоборот, как камень с плеч, свалился с него груз постоянного нахождения рядом с женщиной, которая имеет свои привычки, некоторые недостатки, может, оказывается, в чём-то стеснять, быть неприятной в определённые моменты. Господин П. словно впервые за долгое время почувствовал полную свободу, возможность перемещаться куда угодно (будто бы раньше он был заперт), не оповещая при этом женщину, осведомлённую о многих деликатных вещах и встроившуюся в его сущность, как древесный гриб в кору дуба. Этот неприятный образ паразита вызывал раздражительный зуд брезгливости.

С внутренней улыбкой вспомнил П. и о том, как страшился некогда Северо, представлял его чуть ли не дьяволом, словно ребёнок, который в темноте ночи боится обыкновенных предметов в своей комнате, думая, что в них скрываются призраки; как называл его Хароном, представлял неким изваянием, бесчувственным северным камнем, а теперь оказалось, что это самый живой в его жизни человек, который вложил в него новое дыхание, открыл сундук чудесных тайн бытия; они светились перед его внутренним взором, как самоцветы Данилы-мастера в чудесном апофеозе балета Прокофьева, под победительные звуки меди, могучей темой оздоровляющего дух творчества светилось золото мускулистой мелодии.

Наступала влажная южная ночь. Кожу слегка жгло – сегодня он подгорел. Приятно оттеняла это ощущение мягкая ткань новой рубашки, он захотел купить её напоследок у одной миленькой продавщицы лет на десять его моложе. Он немного пофлиртовал с ней и, имея успех, был доволен хорошей формой. Отступив от лавки несколько шагов, господин П. начал представлять себе, как бы развивались романтические отношения с торговкой. Он эскизно очертил её студенткой на летней подработке, она могла бы быть рекламщицей какой-нибудь безделицы в интернете – её густо нарисованные брови, несколько преувеличенные губы, чёрные накладные ресницы, срезанные скулы, даже не допускающие малейшей припухлости щёк, блеск точёных зубов, когтистость маникюрных пальчиков, которыми она взмахивала для убедительности своей речи – всё было призвано впутать, как липкий мёд, в сети обмана глупую жертву. В подробностях он предслышал, как она болтает ему всякую чушь, прогуливаясь по набережной, а он уже придумал надёжный план, как затащить её в постель. Он представлял, как наутро сбегает от неё, оставив шлейф приятных воспоминаний. Она глупа и всё, что требовалось – купить безделицу в сувенирной лавке, угостить её мороженным, зайти в попутный бар на пол часа, сверкая перед ней дорогими часами, и пообещать ей, что в столице он пристроит её к своему знакомому в модельное агентство. Будто тень отвергнутого урода, отчуждённого, презираемого всеми, мелькнула мысль о том, что он обманывается в своих фантазиях, что торговка не такая уж простушка, а прагматичная девица, готовая играть любую роль ради своей выгоды, отдающая себя только тому, кто действительно может удовлетворить все её желания, а они в ней – это прочный спав физического и материального, тряпок и постели. Вопреки своим начальным картинам, он увидел в этой декоративной девочке-фотоснимке бездушного симулякра всего того, что