Мой капитан - Жанна Раскита

у окна, чувствуя, как тошнота  подкатывает к горлу, но не в силах оторвать глаз от происходящего. Бородач, словно бесновался в каком-то диком экстазе.

 Когда кровь перестала бить, как из фонтана, бородач  поднял пиалу над головой, и издал устрашающий вопль.

– Что там происходит? – испуганно притихла Татьяна.

– Ничего, просто разговаривают…

– Странно, – хмыкнула сестра, и вернулась к мясу.

Я же наблюдала, за разворачивающимся на моих глазах спектаклем.

Бородач перестал ликовать и передал пиалу старцу. Тот, не долго думая, приложился к краю и сделал два больших глотка. Моё горло сжалось. Они пьют кровь?! Старец передал пиалу соседу, и тот последовал его примеру. Сосед отдал пиалу Динисламу. Я вздохнула с облегчением. Сейчас он прекратит это безумие.

– Теперь ваша очередь, – разборчиво произнес Дагиров, и протянул пиалу Ессенскому.

Тот, едва скрывая удивление, взял сосуд в руки.

– Это очень древний обычай, который нарушать нельзя, капитан. Для настоящих мужчин.

 Кирилл заглянул в пиалу, потом посмотрел на Мартынова. Тот едва заметно кивнул. К моей неожиданности, Ессенский кинул косой взгляд в сторону моего окна, словно ощутив мое присутствие, и с видом человека, бросающегося в морскую пучину, сделал два быстрых глотка.

Я зажала рот рукой, поражаясь силе духа своего капитана.

Между тем, подошла очередь графа Михайлова. Тот пригубил, позеленел, и кинулся в кусты. Мартынов же, напротив, выпил крови так, словно делал это каждый день.

 Горцы допили остатки, когда вновь вернулся мальчишка с высоким кувшином в одной, и изогнутым рогом в другой руке.

– Что это? – едва оправившись, спросил граф.

 Мартынов уже потянулся за рогом.

– Лучшая выдумка человечества, – под эти слова, мальчик наполнил рог, бравый гусар опрокинул его в себя,  и издал дикий вопль.

Бородач одобрительно захлопал в ладоши, выкрикнув не знакомые мне слова.

Михайлов осторожно принюхался и тоже с радостью осушил рог, отчего его лицо обрело малиновый оттенок.

Ессенский, уже с меньшей опаской, дождался своей очереди.

Когда хлопки бородача переросли в стройный хор всех присутствующих, он выпрямился и начал танцевать. Такого танца я никогда прежде не видела. Его руки, словно крылья, вздымались. Ноги двигались, как у некоего горного животного, едва касаясь земли. Окружающие, словно в горячке, принялись издавать гортанные звуки, от которых у меня мурашки разбежались по телу.

– Они что, танцуют? – тихо спросила Татьяна.

Я поднялась, не желая больше на это смотреть.

– Давай спать. Им завтра будет стыдно, за этот жуткий шабаш… – сказала я, расстелила одеяло на лавке, укуталась в него, и попыталась уснуть.

Татьяна последовала моему примеру, и уже через мгновение, мы забылись крепким сном.

11

Я задыхалась. Испуганно распахнула глаза, дернулась. Мои руки и ноги связаны, во рту кляп. На голову поспешно  накинули мешок. В противоположном углу испуганно мычала Татьяна. Похоже, ее тоже связали, как какого-то барана!

Я в панике и извивалась, пыталась кричать, но меня, словно какой-то мешок, перекинули через спину лошади, и та понеслась куда-то. Абсолютно было непонятно – в гору меня везут или с горы, я не слышала шелеста деревьев, не могла понять, скоро ли начнется рассвет, долго ли  спала. Лошадь неслась, выбивая из меня дух. Дыхание то и дело сбивалось, лошадь корпусом, при каждом скачке била под дых…

Меня похитили из дома, прямо из постели, спящей…

И кажется, мой капитан  пока об этом не подозревает!

Через несколько минут бешеной скачки лошадь неожиданно остановилась. Тяжело дыша, мой похититель  спешился, стянул меня с лошади и перекинул через плечо.

Я снова принялась брыкаться. Похититель слегка хлопнул меня пониже спины, и захихикал. Это походило на кошмарный сон. Меня опрокинули на что-то колючее и принялись закручивать, я испуганно кричала в кляп, они смеялись. Окружающий мир сжался до пределов моей жуткой тюрьмы.

Меня подняли, теперь уже вдвоем. Я остро ощущала запах шерсти и пыли.  Должно быть, меня замотали в ковер или одеяло. Кто-то третий обмотал мой кокон туго веревкой. Мне показалось, что пространство сжимается, еще секунда – и я задохнусь.

Они погрузили меня  в скрипучую тележку. И я снова почувствовала движение. Эта жуткая пытка продолжалась час, а может и еще больше. Я периодически теряла счет времени, чувствуя, как крупицы воздуха ускользают от меня, а мешок на голове липнет к носу, перекрывая дыхательные пути…

Телега остановилась, меня снова понесли.

Мой похититель разговаривал с кем-то в полголоса на ходу. Их шаги стали гулкими – вошли в помещение. Скрипнула дверь – вошли в комнату. Меня положили на пол, и тут я вспомнила о ноже Ессенского, что так и остался за поясом моей юбки. Я даже могла его нащупать связанными руками у себя за спиной. Руки вспотели и скользили, у меня получалось, буквально распиливать веревку на запястьях.  По рукам потекла теплая влага, пот выступил на висках.

Кто-то стал ногой на мой живот, нож вонзился в мою руку, веревка, связывающая запястья – лопнула.

Мой кокон стал вдруг свободнее, разрезали веревку, и небрежно ее сорвали.

Руки свободны!  Мертвой хваткой сжала нож.

Сквозь кокон глухо раздавались голоса, иногда смех.

Меня больно ткнули в бок.

Кокон начал медленно разворачиваться.

Нож вселял надежду на спасение.

Я ощутила свежий прохладный воздух, мотнула головой, оставляя мешок в ковре. Догадалась, что сейчас встречу человека, который велел похитить меня. Кому это могло понадобиться?

Наконец, ковер распахнулся. Я выкатилась прямо к ногам высокого, черноволосого горца. Его ноги, прямо перед моим  лицом, оказались обутыми в сапоги из невероятно мягкой кожи.

Я сорвала с лица кляп.

Горец смотрел на меня и улыбался.

– Ну же сударыня, – произнес без акцента, на чистом русском, – поднимайтесь, будем знакомиться.

С этими словами он схватил меня за предплечье, и попытался поднять. Я изобразила слабость, заставив тем самым горца приложить максимум усилий. Его увлеченность моим спасением  дала мне время собраться с духом и приставить нож к его горлу.

Он удивленно вскинул голову, и взглянул мне в глаза испод длинных черных ресниц.

Сзади услышала возню, но отступать было не куда.

– Спокойно, Рашид, – произнес горец кому-то, не сводя с меня глаз, – давайте барышня. Перережьте мне горло, и вы свободны. Клянусь, никто из моих людей не тронет вас.

Мои руки, залитые собственной кровью, с множеством порезов слегка скользили, но я не дрожала.

– Бросьте, сударь, – неожиданно спокойно сказала я, – даже ребенок знает на сколько мстительны жители этих мест…

– Тогда зачем это оружие, если вы не собираетесь меня убивать?

– Я требую, что бы вы отвезли меня обратно.

– Это не возможно, – улыбнулся он мне, – ну давайте, сударыня, не тяните. Я смерти не боюсь, так что можете смело… –  с этими словами его рука скользнула по моей спине, все выше и выше, вот его пальцы коснулись волос.

Я понимала, что все глупо и зря. Я ни за что не смогу перерезать ему горло, и от своего бессилия хотелось взвыть.

Он больно дернул мои волосы, голова резко откинулась, он выхватил нож